Алексей Фомин - Жребий окаянный. Браслет
– Воды, воды! – закричал кто-то. – Он умирает! Лекаря!
Вокруг поднялась суета. Кто-то бросился за водой, кто-то за лекарем, а испанец сгреб серебро, лежавшее на столе, в одну кучу, отобрал из нее пять монет и вернул их Валентину.
– Шпасибо! Я ваш должник. Иван Фернандо Альба. – Он протянул руку Валентину.
– Михайла Митряев.
– Я живу постоялый двор «Золотой медвед». Буду рад видет вас.
– Хорошо, хорошо. Еще здесь увидимся.
Валентин похлопал испанца по плечу. Пока вокруг несчастного немца царила суета, самое время было смотать удочки. Он подмигнул Ерохе и Силке, помахал рукой Дику и направился к выходу.
– Послушайте, парни, что за ерунду они там устроили с иностранными деньгами, обменом и прочим? – спросил Валентин у друзей, когда они уже покинули контору Дика и шли по улице.
– Так запрещено же иностранные деньги давать и брать за что бы то ни было, – ответил ему Ероха.
Странно, но до сих пор у Валентина не возникал вопрос – как же рассчитываются между собой многочисленные иностранные купцы, торгующие в Ярославле. А то, что они заключают сделки не только с русскими купцами, но и между собой, это он видел собственными глазами. Индусы везут в Ярославль драгоценные и полудрагоценные камни, золото в слитках, арабы – благовония и специи, китайцы – чай, шелк, персы – тот же шелк и всевозможные красители, немцы и голландцы – сукно и бархат, чехи – серебро в слитках, шведы – железо, англичане – шерсть. А в Ярославле, на торжище, происходит своеобразный микс. Каждый продает свое и покупает чужое, чтобы продать его дома. Получается двойная выгода. Продал свой товар – наварил, закупил здесь же чужой, отвез его домой, продал – опять же наварил.
Как следовало из ответа Ерохи, торговля во всех случаях идет за рубли. Но откуда они их берут? Иностранцы-то?
– Слышь, Ероха, – решил уточнить Валентин. – А откуда иностранцы наши рубли берут?
– Знамо откуда, в конторах меняльных. Свои сдают, а наши в обмен получают.
«Получается, что я почти месяц провел на этом торжище, а такой интересный факт, как существование валютных обменников, умудрился пропустить, – с досадой отметил про себя Валентин. – Однако важен не столько сам факт наличия обменников на ярославском торжище, сколько отношение здешней публики к валютнообменным операциям. Сказали им: «Нельзя!» – черт возьми, и они беспрекословно исполняют этот запрет. Даже в двусмысленной ситуации игры на деньги они не забывают безукоснительно следовать закону о, назовем его так, валютном регулировании. Да, они на нас непохожи. Они лучше, чище, что ли… Во всяком случае, законопослушнее. Хотя сей факт я уже отмечал раньше. Неизвестно, что дает такой результат: страх перед неизбежным наказанием за нарушение закона или же природная тяга человека к упорядочению, регламентации жизни. Но пусть с этим разбираются специалисты по теории права. Для меня важно другое. Я попал в эпоху, когда, похоже, нравственные устои, общественная мораль уже дрогнули. Уже появилось поколение, ищущее для себя «лазейки». Взять, к примеру, того же Дика и его «гостей». Валюту они менять отказались. Чтут закон. Но в три стаканчика ведь играют! А от этой игры за версту разит уголовщиной! Но она, черт возьми, не запрещена законом. Хм-м… Обмен валюты… Это может быть интересно, надо будет подумать в этом направлении. Для начала же необходимо собрать об этом как можно больше информации».
– Эй, парни, а вы когда-нибудь были в меняльной конторе?
– А на что она нам нужна? Нет, конечно, – ответил за себя и Силу Ероха.
– Ладно. Я зайду еще к Надею, а вы сгоняйте в Нагорную. Проверьте, не вернулся ли Ванька. Встречаемся дома.
На том и порешили. Ероха с Силкой отправились в Нагорную слободу, а Валентин – в околоток городовой стражи – пораспрашивать Надея о заинтересовавшей его теме. Для начала Валентин рассказал ему о том, что произошло сегодня в конторе у Дика.
– Хм-м… – Надей скептически скривил губы, услышав рассказ Валентина. – Бросать скорей вам надо эту забаву. Чувствую, добром дело не кончится.
Валентин лишь глубоко вздохнул, услышав это замечание. А то он и сам этого не знает…
– Да уж деньги больно хорошие, Надей.
В этом господин обыщик и не сомневался, поскольку в начале встречи очередной рубль перекочевал из Валентинова кармана в его карман.
– То-то и оно, что хорошие. Но все одно, закругляться вам надо. А если бы тот немец взял дублон? А если бы кто-то из видевших донес?
– А если бы взял, тогда что?
– И тому, кто платит, и тому, кто берет иноземные деньги, смертная казнь полагается, – разъяснил Надей. – Это для иноземцев. Для наших чуть полегче, но тоже немало. И лишение всего имущества, и виры, и торговая казнь… Как суд решит.
– Слушай, Надей, а ты когда-нибудь в меняльной конторе бывал?
– Приходилось. Службу нес. Наши городовые их охраняют. И иноземцев, что деньги на мену везут, тоже охраняют. И туда, и обратно. По их желанию, конечно. И из меняльных контор в государеву казну деньги тоже мы доставляем. Под нашим присмотром то есть… Постой, постой, Михайла… Уж не задумал ли ты чего?
– Нет-нет-нет, что ты, Надей!.. – Валентин только хотел заверить бдительного городового, что он, как и Остап Ибрагимович, безусловно чтит Уголовный кодекс, но вовремя внес поправку: – Я Судебник уважаю. И ни одной буквочки из него нарушать не собираюсь. Но… Ведь бывает так, Надей, что не все еще законами предусмотрено. Правильно?
– Бывает и так, – согласился Надей. – Задумал что-то?
– Сам еще толком не знаю, – честно признался Валентин. – Скажи… как курс определяется?
– Что определяется? – не понял Надей.
– Сколько, например, рублей дают за золотой дублон?
– Откуда я знаю… – Надей пожал плечами. – Оно мне нужно?
– И то верно, – согласился с ним Валентин. – Но… Вот ты сказал, что городовая стража иноземцев охраняет. И туда, и обратно. Так ведь?
– Ну… говорил.
– Это как же? От самой границы и до Ярославля, до меняльной конторы? А потом обратно?
– Нет, Михайла. До Ярославля иноземец сам по себе едет. Ты меня не так понял. Сидит он, к примеру, на постоялом дворе или в собственном доме. У них у многих здесь свои дома, знаешь? – Валентин кивнул. – Обращается он к нам: прошу, мол, сопроводить до меняльной конторы. Городовая стража пару человек на это выделяет. Дело-то ведь государственной важности. Государству-то нужны иноземные деньги.
– А зачем государству иноземные деньги?
Этот простой вопрос поставил Надея в тупик. Он сделал брови домиком и даже снял шапку, чтобы поскрести пятерней затылок.
– А я почем знаю? Ну и вопросы ты задаешь, Михайла. Я ведь простой городовой стражник. Пусть и обыщик, но ведь не думный же дьяк, в конце концов.
– Получается, что на границе меняльных контор нет, а есть только здесь. Да?
– Ну да.
– Значит, иноземец от самой границы до Ярославля преспокойно везет свои иноземные денежки. А если он их поменяет, не доезжая до Ярославля? Раньше?
– Как же он их поменяет, если меняльных контор там нет? – удивился Надей.
– А если человек какой-нибудь найдется и поменяет рубли на иноземные деньги?
– Зачем же ему это нужно, если на иноземные деньги у нас ничего купить нельзя? – Надея все больше изумляли вопросы, задаваемые Валентином.
– А если все-таки найдется такой человек?
– Так на то закон есть: иностранцу башку срубят, да и нашего по головке не погладят.
– Постой-постой, смертная казнь, ты говорил, за покупку и продажу товара на иностранные деньги. Про обмен денег ты ничего не говорил.
– Ох, Михайла, запутал ты меня совсем своими вопросами. – Надей вновь принялся скрести затылок. – Ладно, обещаю все разузнать доподлинно про обмен этот самый.
– Спасибо тебе, Надей. Но… Последний вопрос, можно?
– Давай.
– Ты вот сказал, что иностранцу голову срубят за обмен денег не в меняльной конторе. А как государство узнает, что он это сделал?
– Донесет кто-нибудь. Тот, кто видел.
– А если никто не видел?
– Замучил ты меня, Михайла. Не пойму я что-то, зачем этому иноземцу невесть где деньги свои менять, когда меняльная контора есть?
Поняв, что больше никакой информации выжать не удастся, Валентин быстренько свернул разговор и отправился домой.
Сила с Ерохой уже были дома, топили печь и разогревали нехитрый, но обильный ужин. Ванька у вдовы в Нагорной слободе так и не объявился, что было хоть и весьма печально, но уже привычно.
Вечер друзья провели как обычно, если не считать одного небольшого обстоятельства, имевшего, как выяснилось впоследствии, весьма серьезные последствия.
Когда Валентин снял для себя новый дом, он первым делом устроил в подвале тайник. Накопления уже образовались серьезные и таскать их с собой было неразумно; во-первых, опасно, а во-вторых, просто тяжело и неудобно. Поэтому, возвращаясь каждый вечер домой, Валентин спускался в подвал, вытаскивал из кладки секретный кирпич и бросал в выкопанную за кладкой нишу очередной кожаный мешочек с дневной выручкой. Так было и сегодня. Валентин уж было собрался вставить на место кирпич, маскирующий нишу, когда ему в голову пришла мысль, что было бы неплохо подсчитать накопленное. Заработки их постоянно росли, и сказать, сколько у них уже собралось денег, Валентин мог только весьма приблизительно. В то же время неясная, туманная пока идея об операциях с валютой в любой момент могла неожиданно проясниться и превратиться из гипотезы в рабочую схему. И вот здесь-то необходимо было точно знать сумму, которой они располагали.
