Андрей Белянин - Цепные псы Империи
– Энни! Мисс Челлендер! Где вы?!
В сине-зеленых волнах реки вспузырился подол ее платья, и я бросился вперед.
Поверьте, плавать меня учили! Невозможно быть гребцом на лодке и не уметь плавать, как выдра. В три гребка по течению я настиг тонущий подол, поднырнул и почти сразу увидел в мутных водах плавно идущую ко дну мисс Челлендер.
Мне удалось подхватить и вынести на поверхность рыжую британку до того, как она безнадежно нахлебается воды. Несмотря на сильное течение и тяжелую ношу, я тем не менее минут через десять выкарабкался на мелководье. Некогда бодренькая и активная, как птичка-трясогузка, девушка висела у меня на плече, словно дохлая русалка.
То есть практически не дыша, но весив при этом, как слон или даже мамонт. Практически упав на песок, я кое-как перевернул ее на спину и похлопал по щекам. Безрезультатно.
– Надеюсь, вы меня простите?
Я расстегнул ей три первые пуговицы на платье, положил руки на грудь и…
– Это ради вашего же блага и без всяких… мыслей, – честно предупредил я, крепко надавив ей на грудную клетку. Ничего не произошло.
Я повторил. С третьей попытки ее ротик раскрылся и прямо в лицо мне ударил неслабый фонтан грязной речной воды!
Когда вся влага иссякла, мисс Челлендер склонила рыжую голову набок и высунула язык. Я понял, что без искусственного дыхания не обойтись, вытер губы, осторожно взял бессознательную девушку за плечи, повернул поудобнее и припал к ее нежному ротику…
– Мать вашу, твое ж благородие! – громогласно раздалось у меня за спиной, так что я чуть не подпрыгнул на всех четырех. – Нашли место целоваться! Постыдились бы, что ли…
– Это не поцелуй, это искусственное дыхание! – попытался оправдаться я, но поздно, Энни порозовела, выпрямилась и так резко села, что чуть не заехала мне головой по зубам.
– Слава богу, вы живы! – Я успел уклониться.
Бедняжка прокашлялась, внимательно осмотрелась по сторонам и нашла взглядом папиного казака.
– Дядя-я Матвей! Я… ик! Так вам рада-а…
– А уж мы-то тебе как! Вона Михайле спасибо скажи, он тя из реки выловил, на берег положил, воду из грудей выжал.
– А я-то лежу и думаю – кто меня за грудь лапает?! – вспыхнула гордая дочь Туманного Альбиона, и от пощечины я уже уклониться не успел. Левую щеку обожгло огнем. Хотя вроде бы я этого и не заслужил.
– А еще он тебе дыхание делал, – продолжил бородатый хрыч, видимо, получая от происходящего самое явное удовольствие.
– Какое дыхание?!
– А я знаю? Энто он говорит, что, дескать, в целях спасения безвременно утопшей. Хотя, как по мне, просто с поцелуями разлакомился. Дело-то молодое…
От изумления я пропустил и вторую пощечину, а потом вскочил на ноги и кинулся на старого казака с кулаками. Минуты две я тузил его в грудь, плечи и живот, а он хохотал, как сумасшедший, до тех пор, пока я сам не почувствовал полную глупость происходящего.
Вечер, звезды, комары, пустынная песчаная отмель на берегу безымянной русской речки. Мы все трое мокрые, за мостом, с далеко уехавшем поездом, жалкие, без багажа, но живые, а потому еще и деремся друг с другом. Право, это безумно смешно, господа…
Вслед за нами бациллу смеха подхватила и дрожащая от холода мисс Энни Челлендер. Мы хохотали над своим положением, над ничего не достигшими китайцами, над самим Провидением, спасающим наши жизни таким вот оригинальным образом. У небес всегда своеобразный юмор, но не плакать же теперь? Всегда лучше улыбнуться Богу, принимая Его испытания…
– Ну что ж, пошли, что ль, твое благородие? – первым успокоился здоровяк Матвей. – Тут, видать, деревенька какая, али село неподалеку.
– С чего вы так решили? – не поверил я.
– Дык звук по воде хорошо доносится. Стало быть, вон там, выше по течению, лай собачий слышен да песни народные! Не темно еще, вот и гудит народ.
Спорить смысла не было. Признаться, я уже привык доверять звериному чутью своего спутника. Каким бы отвратительным ни был характер этого человека, как бы неизмеримо далеко ни стоял он от вышколенного английского дворецкого, никто не посмел бы отрицать – случись что, старый казак, во всех смыслах, один стоит десятка!
Только теперь, наверное, я начинал понимать, какой бесценный подарок сделал мне отец, упросив Матвея присматривать за мной. Считать, сколько раз я мог бы быть мертв, если б не он, уже просто не хотелось…
Пять минут мы потратили на проверку вещей. Слава богу, маленький револьвер не выпал из моего кармана, а записная книжка отца, завернутая в промасленную бумагу вместе с деньгами, не пострадала. Матвей просто вытряхнул воду из ножен черной шашки, куда клинок утапливался по самую рукоять, кинжалу, как я понимаю, влага не страшна, но любое оружие все равно требует ухода. А протирать его мокрой одеждой не лучший вариант.
Мы направились узкой тропинкой, поднимаясь все выше и выше по берегу реки. Холодало, в мокрой одежде можно было запросто подхватить простуду. Поэтому папин денщик безжалостно гнал нас широким шагом, едва ли не бегом, ни на минуту не сбавляя темпа. И когда полчаса спустя впереди замелькали огни большого села, мы были совершенно вымотаны и от нашей одежды клубами валил пар!
Зато спустя самое короткое время нас, как беженцев, приняли в гостеприимном широком селе Ольховка. Узнав, что мы были вынуждены прыгать в реку на ходу из несущегося по мосту поезда, спасаясь от наемных убийц, сам староста пригласил нас в свой дом.
Дальнейшее походило на какую-то волшебную сказку. Нас отправили в баню (русскую!), отмыли, переодели, накормили и уложили спать на настоящих кроватях. Это был настоящий праздник тела и души! Я просто не верил, что обычные русские люди могут быть настолько гостеприимны. А ведь они нас совсем не знали…
Оказалось, что юной англичанке невероятно идет простой русский сарафан, а рыжие волосы, заплетенные в тугую косу с упрямыми кудряшками, в вымытом виде выглядят как золотая корона.
Бритый наголо Матвей, в просторной вышитой рубахе и полосатых штанах, напоминал бородатого купца на отдыхе в загородном доме. От кинжала и шашки он так и не отказался, но, с другой стороны, купцы-разбойники в российской истории тоже не редкость.
На кого был похож я, судить не берусь. Однако же наряженный в красную шелковую рубашку, свободные шаровары и лапти на босу ногу, я все-таки явно привлекал внимание местных красавиц. Дочь хозяина и две ее подружки так и носились вокруг меня, словно заботливые клушки.
– Еще чаю, Михаил Николаевич?
– А вот ватрушечку отведайте, свежая, сегодня с утречка печенная!
– Может, водицы ключевой принесть? Дык вы тока мигните, я уж мигом до колодца сбегаю!
– Так что ж вы варенье не кушаете? Или не понравилось? Да я вам сей же час клюквенного подам, а то и крыжовенного, тока рада буду, уж не побрезгуйте!
– Молочка с медом, молочка-то на ночь! Спать будете слаще, чем дома.
– Да откачнитесь уже, бешеные, я сама за нашим дорогим гостем поухаживаю. Уважение окажу! Правда же, батюшка?
Выражение лица мисс Челлендер, слышавшей все это, надо было видеть. Она краснела, бледнела и шла розовыми пятнами. Ее тонкие пальцы так нервно сжимались, словно она представляла, как ломает шеи сельских Венер и Диан.
В иное время я бы безошибочно обозначил подобное поведение как свидетельство банальной ревности, но не в этом же случае. То есть готов поверить в то, что рыжая Энни действительно испытывает ко мне буйную смесь чувств, но голос возможной любви был чрезмерно тонок и тих. Если вообще имел место быть…
Уставших от тепла, бани, ужина, пережитого и увиденного, нас всех пораньше отпустили спать. Меня и Матвея в одну отдельную горницу, постелив мне на кровати, ему на полу, у самой двери. Дочь английского посла отправилась на женскую половину. Надеюсь, она возьмет себя в руки и не заплатит черной неблагодарностью за весь прием. То есть никого не задушит подушкой, не выцарапает глаза и не отстрижет во сне косу.
Сам я спал безмятежнейшим сном младенца. Мы никуда не бежали, за нами никто не гнался, мы были в тепле и уюте, так, словно бы весь мир изменился, небеса перевернулись, и отныне мы будем повсюду встречать лишь любовь и понимание. Неужели такое действительно бывает? Спасибо, спасибо всем…
…Утро вопреки всем традициям приключенческой литературы тоже оказалось вполне себе радостным. Во-первых, нас не будили и дали выспаться часов до девяти, во-вторых, Матвей, все равно вставший раньше нас, договорился о лошадях, и в-третьих, мисс Челлендер никого не убила, хотя и выглядела такой заспанной, словно проболтала с новыми знакомыми всю ночь.
Кстати, на самом деле так оно и было. Дочь старосты и две ее подружки оживленнейшим образом выпытывали у рыжей англичанки – женат ли я, почему нет, с кем помолвлен, здоров ли, не собираюсь ли в монастырь и все такое прочее.
Предположение мисс Энни о том, что я могу вообще не интересоваться женщинами, будучи убежденным холостяком, как это модно в Британии, никого не устроило. Ей просто не поверили. Какой дурак добровольно готов обречь себя на холостую жизнь, если тут, под боком, такие спелые милашки прогуливаются, буквально краса и гордость всей Ольховки!
