Патриот. Смута (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич

Сейчас — все выглядело совсем иначе. Дух захватывало от различий.

Вдали за рекой, Левый берег — степь и лесистые участки слева и справа. Уже на нашей стороне, чуть дальше, по течению реки к небу поднимался дым. Там размещалась еще одна слободка. Район Чижовки уже сейчас существовал, жил своей жизнью.

Весь Воронеж начала семнадцатого века умещался на небольшом пятачке. Это в мое время это мегаполис с миллионным населением. А здесь, за стенами и вокруг них, тысяч пять, может, сем где-то живет.

Крепость — центр города имела несколько башен. Я видел две слева, выступающие по естественному изгибу рельефа и одну — двойную справа. На углу, мимо которой мы прошли.

Время шло.

— Чего так долго? — Промедление начинало злить. У нас дело, а здесь какие-то проволочки.

— Ночь скоро. Времена неспокойные.

— Могут не пустить?

— Это вряд ли.

Прошло еще минут пять.

— О, Григорий Неуступыч, ты, что ли? — Из башни высунулся другой стрелец. Постарше и с длинными усищами. — Други. Помню его, подьячий, добрый человек, важный. Из Чертовицкого стана. А кто с тобой?

— Мои люди! Дело у нас к воеводе! Пускайте!

Ворота со скрипом начали открываться.

Вот и славно.

Мы двинулись через башню. Вверху — слева, справа и на потолке видны небольшие отверстия. Бойницы. Если враг пробьет первые ворота, то упрется во вторые. А со всех сторон в него можно будет палить из мушкетов, бить из луков. А может и лить масло или кипяток.

Через ворота, кажущиеся самым простым вариантом штурма, я бы не полез. Проще проломить стену выстрелами орудий. Если, конечно, эти орудия у тебя есть.

Насколько я помнил, пушки того времени были очень, даже нет ОЧЕНЬ! дорогим инструментом войны. Русское царство отличалось качественным подходом к артиллерийскому парку. Бояре его не имели, в отличие от польских магнатов. Зато царь сформировал вначале пушкарскую избу, из которой впоследствии вырос Пушкарский приказ.

Вся сила концентрировалась в одних руках и при необходимости везлась под стены крепости, где творила свою грозную работу. Важной проблемой было еще то, что доставить тяжелые орудия дело не легкое. Тракторов-то, привычных мне, нет. Тягловая сила — кони. Их тоже мало. И дороги, которые у нас на Руси испокон веку были объектом пословиц и поговорок.

Нужно очень много людей, чтобы обслуживать доставку артиллерии к месту назначения. Зато… получается, что если куда войско со всем этим Приказом идет, то и дорогу перед собой делает.

Иначе никак.

Помимо полевой, в крепостях, конечно, стояла своя артиллерия. К ней приписывались служилые люди — пушкари и затинщики.

Тем временем наш отряд попал в самую центральную часть города. Торговая площадь, больше похожая на относительно широкую улицу, уходила прямо, чуть влево от нас. Здесь стояли — стена к стене, домики — лавки. Слева за высокой, такой же, как и крепостная, стеной размещался крупный комплекс зданий. Прямо и чуть правее из-за прижимающихся друг к другу домов виднелось две церковные башни. Если совсем направо, вдоль стены располагались жилые дома.

Улочки, кроме торговой, узкие. В моем понимании по ним могла проехать одна легковая машина, для местных телега, в одну сторону. И то, не везде и с трудом. Строения стояли тесно. Стена к стене. Людей почти нет. Несколько удивленных, одетых в кафтаны и вооруженных мужиков уставились на нас, но почти сразу интерес потеряли. Раз проехали в город, значит, так надо.

Земля под ногами изрыта, грязи прилично. Пешком идти — сапоги из этого месива тащить. В нос сразу пахнуло навозом и дымом. Но, если задуматься, не так уж и сильно, как я ожидал. Люди, живущие плотно друг с другом, умели соблюдать чистоту и порядок в той мере, в которой считали должным.

Григорий направил коня налево, вдоль стены к очередным воротам. На этот раз в окруженный комплекс зданий.

Здесь уже не было башни. Проезд был просто проделан в стене. Прикрыт двустворчатыми, тяжелыми воротами.

— Мы к воеводе!

Здесь нас никто повторно о делах не спрашивал. Пустили, но так, чтобы можно было только одному пешему пройти, проведя за собой коня.

Наконец-то двор воеводы.

Четырехугольное пространство в форме трапеции. Достаточно свободное в отличие от плотной застройки самого города. Въезд через основание. Налево вдоль внутренней стены — крупное здание, с маленькими окошками наверху. Труб на крыше нет, дым не идет. Явно склад, возможно, арсенал. Справа от нас — два более длинных, стоящих одно за другим, высоких, одноэтажных. С широкими заездами. Что бы это могло быть? Одно из самых ценных на случай осады — запасы провианта? Житницы. По центру церковь. Деревянная. Самое крупное здание в комплексе. Прямо за ним, ближе к внешней стене — терем. Точно канцелярия воеводы и его жилой дом. Там нас поджидало несколько человек. Слева от него — прикопанный погреб. Не иначе как пороховой склад. Справа — сновал и конюшня.

Мы двинулись в объезд храма.

Навстречу от терема вышло встречать наш отряд двое одетых в хорошие кафтаны и вооруженные саблями. Еще двое стояли у входа.

— С каким делом? Кто такие? — Один замер, бросил на нас пренебрежительный взгляд. Лицо напряженное, если не сказать злое.

Что-то они здесь такие угрюмые все, недоверчивые, вопросов много задают. Положено так или ждут чего-то нехорошего? Маришкины люди уже и здесь чего сотворить успели? Может это и хорошо, убедить сотрудничать в общих целях будет проще.

— К воеводе мы. С делом. — Я выступил вперед.

Григорий помог в город пройти, спасибо ему, теперь мой черед разговаривать.

— Кто таков будешь?

— Игорь Васильевич Данилов с письмом важным и вестями.

Две пары глаз буравили меня. Руки людей легли на сабли, сдавили рукояти. Вот-вот в драку кинуться. Чего вы все такие нервные то?

— Не знаю такого. Не ждет вас воевода.

— Письмо у меня, Царем Дмитрием писанное.

Они переглянулись. Лица слегка смягчились.

— С воеводой говорить буду. Ему передать велено.

— Отдавай и поезжай.

— Ты воевода воронежский? Что-то непохож. — Я злобно усмехнулся.

Нечего какой-то распоясавшейся охране вручать важные бумаги, еще чего! Самим Царем писанные, хоть и ложным. Это я знаю, что они не от него. И Григорий знает. Но вы то, чего удумали?

— Чего? — Моя фраза встречающих не порадовала. Один из них опять схватился за саблю. Вот-вот в драку кинется.

— Ты погоди, погоди, мил человек. — Вперед выступил Григорий. — Подьячий я из Чертовцкого. Дело у нас, важное. С воеводой говорить надо.

— Тебя помню, поэтому еще не вяжем вас. А так гостям мы не рады. У нас тут своих бед хватает.

Говоривший сплюнул под ноги.

— Не рады, уеду. Только с воеводой поговорю и письма передам. — Я смотрел на него спокойно, говорил четко. — Дело важное.

— Кто там пожаловал?

На крыльце высокого терема появился пожилой мужчина в дорогом кафтане. До моего, что в сумках лежал он не дотягивал, но контрастно выделялся на фоне всех видимых мной ранее людей. За ярким, парчовым кушаком торчал красивый пернач. Шапка с пером набок сдвинута.

— Фрол Семенович, гости нежданные.

— Откуда?

Не ожидая, пока эти двое что-то скажут, я выступил вперед.

— С письмом. И с вестями важными. В бумагах все указано.

Воевода уставился на меня. Лица видна не было, расстояние большое, да и темно уже. Но чувствовалось, думает.

— Дело у нас, воевода. — Поддержал меня Григорий. — Из Чертовицкого мы.

— Пустить в терем. Поговорим.

Он развернулся, вошел сам.

Двое преграждавших нам путь дворян переглянулись, но перечить не стали. Расступились.

Я извлек из седельной сумки письмо.

— Ванька. Конюшня, сеновал справа. — Махнул ему рукой, показывая направление. — Жди здесь. Коней пока в порядок приведи, вычеши. Не рады нам здесь, так, может, случиться, что ночевать будем за стенами.

С этими словами я посмотрел на двоих служилых людей, стоящих подле нас. Продолжил раздавать указания.