Цена светлой крови - Ахманов Михаил Сергеевич
- Гмм... - произнес Кадиани, решившись. - Гмм!..
Все, как но команде, повернулись к нему.
- Хочешь что-то сказать, наш молчаливый друг? - спросил Сайлис.
- Да. Разумеется. Да.
Сказать легко, подумал Кадиани, а вот объяснить сказанное будет потруднее. Первым вцепится Ират-откуда знаешь?.. Ну, положим, Сеннам нашептал... Сеннам не только Владыка Бурь и Ветров, но еще покровитель торговцев, а значит, и банкиров. О'Ткара, глава куатского банка «Шо-Кам», часто повторял: не знаешь, как объяснить то или это, ссылайся на богов. Мудрый человек О’Ткара!
- Он в Тайранте, - сказал Кадиани, будто в холодную воду нырнул.
- В Тайранте? Где это?
Первым к нему обратился все же не Ират, а вычислитель Сайлис. В силу профессии он во всем любил точность и определенность.
- Поселение на северо-западе Ледяных Земель, - пояснил Кадиани. - Секретная военная база, о которой никто в мире не знает... То есть так думают тайонельцы.
- Интересная информация... - пробормотал Цонкиди-ако. - Очень интересная! И весьма неожиданная!
- Это точно, - тут же откликнулся Ират. - Знать бы еще, откуда пришла такая новость! Не иначе, как вместе с обменным курсом атлийских чейни и россайнеких кун.
- Он в Тайранте, - упрямо повторил Логр Кадиани. - Я не могу сообщить вам источник этих сведений, но напомню, что над нами висят не только Безымянные Звезды и сателлиты вашего Очага. - Тут он сделал жест в сторону Амуса и О’Пахи. - Существуют еще и частные станции, без экипажа, но с неплохой следящей аппаратурой. Об этом известно тем... хмм... ну, кому положено. Так вот, с одного из этих спутников наблюдали за инцидентом - я имею в виду факт похищения, который не обошелся без... В общем, не будем об этом. Как я сказал, наблюдали и проследили, куда направились похитители.
Шесть пар глаз уставились на Кадиани.
- Мне кажется, ты знаешь больше, чем говоришь, - обронил Ират.
- Возможно. Но с этим придется смириться. Добавлю лишь одно: лучше бы нам поспешить. Столкнулись интересы могущественных лиц, людей власти, и Джумин, волею случая, попал между ними как зерно в жерновах. Его могут уничтожить - не одни, так другие.
- Вот, значит, как... - прошептал Цонкиди-ако.
- Если известно, где он, мы тем более не можем остаться в стороне, - сказал О’Паха. - Что бы ни предпринял его брат, мы должны тоже...
Всe заговорили разом, перебивая друг друга:
- Надо выручать Джумина...
- Долг дружбы...
- Добраться до этой Тайран ты и...
- Наймем два десятка сеннамитов...
- Потребуется, так применим оружие!..
- Клянусь Священным Ветром! Проучим этих наглецов!..
- Можно вылететь прямо завтра или в День Ягуара...
Наконец Ират сказал:
- Дайте мне немного времени, чтобы все обдумать. Скажем, до завтрашнего полудня... Я свяжусь с Никлесом, ведь оставлять его в неведении никак нельзя. У нас свой долг, у него - свой... Веревка быстрее порвется, если тянуть за оба конца.
- Конечно, ты должен с ним поговорить, - молвил Аранна, и четверо звездочетов согласно кивнули.
- Тогда не стоит терять времени. У нас ночь, а в Ханае уже утро. - Ират взглянул на усыпанные звездами небеса, затем повернулся к Кадиани. - Логр, мы благодарны тебе. Пусть ты сказал не все, но сказал достаточно. Если мы решим лететь в Тайранту, ты будешь с нами?
- Не сомневайся в этом, - произнес Кадиани и впервые за весь вечер посмотрел Ирату в глаза.
* * *
Воды не дали, и Джумин не стал есть рыбу и жевать сухие лепешки. Он не испытывал ни голода, ни жажды; казалось, что видения заменяют ему пищу и питье. Может быть, не только они - Джумину вспоминались слова Никлеса, утверждавшего, что в период долгого сна ему не вводили никаких питательных растворов. Очевидно, его организм каким-то загадочным образом реагировал на экстремальные ситуации, но тайны собственного тела были еще неведомы Джумииу. Сейчас он не нуждался в еде, а когда падал в океан, возникло ощущение полета - определенно возникло, он не ошибся! И этот тране, дарующий чудесные картины... Чего же ждать еще?..
После допроса Джумин весь день размышлял над тем, что было сказано Хотоканом, и, наконец, признался самому себе, что в речах накома могут быть скрыты зерна истины. Нельзя исключить, что он в самом деле родственник Кайна Джакарры, что совпадение их обликов не игра случая, и что в прошлом, в первой жизни, которую он не помнит, Кайн поведал ему некий секрет. Хронология тоже подтверждала, что это могло произойти: тридцать четыре года он находился в летаргии, шесть лет провел в Куате, а слухи о Завещании Джакарры и таинетвенный программный модуль появились как раз четыре десятилетия назад. Возможно, все это не было чудачествами Кайна - возможно, он предвидел или точно знал, что с Джумином, его молодым родичем, что-то произойдет, и оставил для него послание. Не письмо, которое легко потерять или забыть, где оно хранится, не поручение надежным людям, которые могут состариться и умереть, передав информацию наследникам, уже не таким надежным... Нет, Кайн поступил мудрее, заключив послание туда, куда Джумин обратится непременно - ведь всякий цивилизованный человек работает с мелгами и сетью. Возможно, там, во всемирном Сплетении, ждет его, Джумина, некий сюрприз, не клады и сокровища, а что-то более ценное - скажем, ключ к его прошлому. Повернется ключик в замке, отворится ларец памяти, и станет ясно, как он очутился в Хинге, кто для него прекрасная Айчени, и что означают эти миражи - древняя крепость на одиссарской рубеже, битва с тасситами, корабли, плывущие в Риканну, и девушка с глазами как темные агаты... Найти бы только нужный код, этот проклятый пароль! Кайн, очевидно, так зашифровал послание, что он, его наследник, даже потерявший память, должен вспомнить те слова... Вспомнить раньше других, слышанных им в прежней жизни!
Память, однако, молчала, храня свою тайну в запечатанном ларце, и Джумин подумал, что есть смысл опять погрузиться в видения. Если приходят к нему картины прошлого - должно быть, от почивших предков, - то отчего бы не явиться событиям, что связаны с ним, с годами до летаргии? Вдруг он увидит Кайна Джакарру - ведь узнать его нетрудно, Кайн таков, как он, Джумин! - увидит его в определенном окружении, в каких- то обстоятельствах, что подскажут нужные слова, подтолкнут его память. Стоит попытаться! Не ради обещанной свободы и. конечно, не ради волка Суа и всего тайонельского племени, а потому, что человек без прошлого - полчеловека. А в этом прошлом, как подозревал Джумин, были события чудесные, даже невероятные - взять хотя бы историю с Цоланом и похищением Айчени! Или слова старого Катри, повторенные Никлесом: мол, героическая эпоха завершилась, и миру теперь нужны не герои, а работники... Значит ли это, что он был причастен к каким-то великим героическим делам? Говоря откровенно, Джумин не представлял себя героем - не больше, чем похитителем Айчени.
С мыслью о ней и, разумеется, о Кайне Джакарре, он погрузился в транс. Очевидно, его размышления как-то влияли на картины, возникавшие за темной завесой - Чени сразу явилась перед ним. Она сидела на циновке в богато убранном покое, что открывался на террасу: за пей зеленели деревья с огромными белыми цветами - кажется, магнолии, а дальше виднелись кровли храмов и дворцов и необъятная морская синева. Чени была заметно моложе, чем помнилось Джумн- ну - не женщина в расцвете зрелой красоты, а юная девушка. Она улыбалась, ее глаза лукаво поблескивали, темные волосы рассыпались по плечам, потом зашевелились губы - она что-то говорила, по кому? Джумин не мог разглядеть ее собеседника; возможно, это он сам сидел напротив Чени и любовался ею - в той, прошлой жизни. Приморский город за густой листвой деревьев был плохо различим, и Джумин его не узнавал, хотя помнились ему панорамы многих городов, виденных в мелг-новостях. Впрочем, город мог измениться - старинное убранетво хогана и мачты парусных судов, торчавшие за черепичными крышами, подсказывали, что это видение прошлого. Насколько далекого?.. Джумин терялся в догадках. Уже полвека назад парусные суда стали редкостью, а узорчатые циновки, ковры из перьев попугая, нефритовые светильники и статуэтки богов, отлитые из серебра, считались настоящим сокровищем, место которому в музее. Его ли это воспоминания или кого-то из предков?.. Но Чени, юная, живая и прекрасная была здесь, и значит...
