На лыжне попаданец Ломаев (СИ) - Леккор Михаил
Но новые погоны надо пришить, не только Великанову хвастаться продвижением. Всюду, конечно, не перешью, но на шинели и на повседневной кители заменю.
Пока занимался работой портного, стали подходить подчиненные и вообще сослуживцы. Дорога-то одна, многие видели, что приехал. Первым, разумеется, нарисовался лейтенант Ручников. Все-таки на время моего отсутствия его оставили временным командиром взвода. Причем с условием, что если справится, то останется постоянным заместителем.
Вот так, кому-то и комвзвода мало (это мне), а другие и должности заместителя радуется. И опять же Ручников давно уже не смотрит, что он выше по званию, а вынужден подчинятся. Впрочем, раз командование так решило, то что дергаться. При этом, что мне понравилось, все так естественно.
— Заходи, Василий Гаврилович, — сразу предложил я, услышав легкий стук и негромкий голос своего заместителя, — покажемся друг другу, поговорим.
— Здравствуйте! — пожал мне руку появившийся Ручников. Я быстренько ответил левой рукой, показывая, чем занят.
— Ого! — удивился тот невольно, — хорошо, видимо, ты в центральный институт физической культуры съездил, коли погоны пришел черед заменять.
— Не, — удовлетворенно осклабился я, — в этом вузе мне только удалось ликвидировать академические задолжности, и не наделать новые в процессе текущей учебы. Так что всего лишь переехал на второй курс тренерского факультета.
Главным же образом я хорошо подействовал на армейской спартакиаде. Мы-то тут в спортроте не очень знали об этом, не наша специфика, а так она широко прошла. С наших краем туда где-то человек пять было, а всего несколько сот бойцов оказалось. Ну, вот я и сумел получить две золотые медали. Похоже, неплохо получилось, если в Москве дали от нашего Министерства Обороны диплом с благодарностью министерства. И даже Ягодин от Госкомитета образования вдруг объявил благодарность.
Ну а тут уже буквально сегодня начальник штаба армии приподнял от прапорщика сразу до старшего лейтенанта. Вот теперь меняю старые погоны на новые. А вы что, ничего не знали, за что у нас Великанову скорехонько майора дали. Срок же не истек в капитанах ходить?
— Да не знаем мы ничего, в таком вакууме живем, просто ужас! — махнул Ручников, — даже Великанов сам не до конца понимает, за что его вдруг повысили. Сам поймешь, когда с ним повстречаешься.
Я потрогал один погон на шинели. Вроде бы хорошо сидит. А хорошо так три маленькие звездочки старлея смотрятся, любо — дорого!
— Да я и сам до не конца разобрался, что произошло, — признался, — да хорошо, даже блестяще отстрелялся, но в верхах даже как-то очень громко бабахнуло. Видимо в струю пошли. Ай! — гадская иголка воткнулась вместо погона в мой указательный палец, прервав досужие рассуждения. Правильно, не в таких мы еще чинах, чтобы рассуждать на таком уровне. Вот судьбоносное жало и кольнуло.
Поэтому я быстро спустился вниз на нашу роту, обговорив наши текущие задачи на параллели взвода:
— Нам, во всяком случае, надо готовиться к международным соревнованиям в ФРГ. Станем призерами, а еще лучше победителями, всей спортроте станет хорошо, проиграем — могут звездочке у всех полететь. Или, хотя бы, о нас в Москве надолго забудут.
Так что, — аккуратно подвинулся я к текущим обязанностям взвода, — пока нет снега, надо поддерживать хорошую физическую форму. Как вы тут живете — маетесь?
— Мы-то? — вдруг смутился мой временный заместитель, — в целом уровень держим и ваши задачи выполняем. Бегаем, гимнастику проводим, как силовую, так и на развитие подвижности. Не беспокойтесь, товарищ старший лейтенант, если что, на лыжной гонке мы хорошо пройдем.
Понятно все. Будь я простым юным старлеем, я бы тебе еще поверил. Но старый прожженный декан в молодом офицерике буквально забился в истерике. Ведь понятно было, пока я оказался в Москве, спортсмены забили э-э-э… перестали, в общем, проходить самые тяжелые процедуры, оставили лишь наиболее легкие. Вот ведь хитрые «вотяки», все перекрутили.
А лейтенант Ручников оказался мягкотелым. Тем более, и сам он почему-то маялся бегом, хоть это и не олимпийский марафон. Нет, рано еще на мои заместители. Или… надо просто жестко учить, как быть обычным советским офицером? Так сказать, тяжело в ученье, легко в бою?
Посмотрел на итоги своей работы. Сойдет, благо погоны сидят крепко, не криво, а я не портняжка, а сего лишь армейский спортсмен. Переоделся перед визитом к командиру спортроты. Объявил строго:
— Я сейчас к товарищу майору, узнаю наибольшие задачи, получу ценные указания. А ты проведи общий смотр спортивной одежды. Пусть ремонтируют, подшивают, приводят в порядок как костюмы, так и обувь. А ты приготовь описи поврежденной, изорванной формы, кедов и прочего. Приду, пойду воевать с интендантами. Если ко мне еще придет, вдруг по пути встретишься, поворачивай. Не досуг!
Я так твердо и уверенно это сказал, что Ручников не прикольнул, как обычно. Ведь для тыловиков маленький командир роты — это лишь объект для насмешек. Похоже, новомодный старлей на кого-то оперся из высоких командиров. Что-то не привычный он для таких похвальных слов.
А я, особо не торопясь, отправился к Великанову. Подчиненным моим понадобится не менее часа, а заместителю еще более. Причем, чем больше они готовились в рамках моих задач, тем хуже у них будет форма. Не зачем ставить их в неудобное положение своей торопливостью.
Майор так сидел в своем штабном кабинете, словно ждал меня. Он что уже имеет сверхъестественные чувства? Колдун одиннадцатого разряда, который может все и вся?
Я удивленно посмотрел на него, но комроты лишь сдержанно пояснил, что ему позвонили и штаба армии, а спортрота была подчинена непосредственно ему, так что это нормально. Штабной работник сухо проинформировал, что прапорщик Ломаев уже в Вологде, пока работает с начальником штаба, но ближе к вечеру должен прийти в свое подразделение. Ждите!
До ужина час. Давай, рассказывай, что ты в столице натворил, что теперь сразу старлей и даже я вдруг майор. А то генералы очень неинформированы и очень не любят, когда их спрашивают. Так что я, в принципе, все знаю, но как-то понемногу. А это мешает мне работать.
И что сказать? Великанова я, в принципе, понимаю. С одной стороны, очень любопытно, аж до щекотки в желудке. С другой, — надо знать, как командир спортроты. Что там натворил его подчиненный и что ему лично готовится — радоваться его успехам, заранее посыпать пепел на голову?
Он все-таки его прямой командир, не самый худший. И если лейтенанту Ручникову я рассказал больше из дружеской услуге, чем по службе, то комроте необходимо рассказать, как майору и как командиру. Благо ничего тут секретного и неудобного.
Рассказал, помимо уж второстепенных сюжетов, которые совершенно не входили в канву рассказа или я элементарно забыл. По-моему, все честно и принципиально.
Виктор Семенович нахмыкался в такт своим мыслям, потом задумчиво сказал:
— Знаещь, уже видя твою знаменитую стрельбу, я не удивился бы итогом стрельбы на спартакиаде. А вот дальше можно только прокомментировать — говорят, в средневековом английском существовал отдельный признак характеристики любого моряка — удачливость. И вот ты бы у них получал высший балл, больше некуда.
Это ж надо, — он вдруг заговорил негромко, почти трагическим шепотом, — когда у нас на верхах понадобились хорошие результаты для хвастанья перед Западом. И желательно не русский, хотя советский и еще незнакомый, вроде как новая карта. И ты тут как тут. После этого, конечно, ты чего-то сразу получил, и от Министерства Обороны еще как-то маловато.
Хотя, я очень даже думаю, если ты снова отличишься в спорте и не вляпаешься в какую-то дурость в военной сфере, снова получишь щедрые вкусные плюшки — внеочередное звание, даже орден. Еще чего-нибудь, что придумают генеральские головы, а они иногда умеют удивить нижестоящих военных.
Великанов молча смотрел на меня, как какое-то странное чудовище, от которого и удрать бы желательно и получить можно всякого добра. А вот у меня явственно что-то щелкнуло в голове. Нет, я и раньше понимал, что не стрельба, как таковая, выдвинула меня. И даже представлял, какой это фактор, как и раньше, работал. Но мой командир роты построил логическую очень четкую цепочку, так что и думать не надо, смотри только!
