Владимир Свержин - Внутренняя линия
— Вот ведь какая судьба, — покачал головой Дзержинский. — Прежде друзья — неразлейвода, а теперь…
— А теперь, Феликс Эдмундович, я предлагаю использовать бывшего полковника Шапошникова в нашей оперативной игре.
— Вы меня удивляете, Владимир Федорович. Насколько я представляю себе такое понятие, как фронтовое братство и офицерская честь… Шапошников не пожелает нанести удар в спину боевому товарищу и старому другу.
Джунковский помрачнел.
— Простите, я не хотел вас обидеть.
— Я тоже надеюсь, — сказал Джунковский, — что не пожелает.
— Тогда как же?
— Згурский и Шапошников дружили семьями. По моим сведениям, Борис Михайлович очень тепло относился к супруге Згурского. По рассказам, к ней вообще все относились с большим почтением, чтобы не сказать — с любовью. Наверняка в сердце командарма Шапошникова жива та симпатия, которую испытывал в прежние дни подполковник Шапошников. Если конфиденциально сообщить ему, что Татьяна Михайловна Згурская живет где — то в СССР и подвергается большой опасности, поскольку ее разыскивает ОГПУ, командарм приложит все свои немалые возможности и всем известную энергию, чтобы опередить вас, найти и надежно спрятать госпожу Згурскую.
— И что это нам дает?
— Вы же хотите заполучить Згурского в Россию, Феликс Эдмундович?
— Да, это было бы очень желательно.
— Тогда сами подумайте — как поведет себя генерал Згурский, когда узнает, что его обожаемую супругу, которую преследует всесильное ОГПУ, с риском для себя спас и прячет его старый друг, а теперь, увы, большевистский командарм Шапошников.
— Вы всерьез думаете, что он на это клюнет?
— Конечно. Особенно после того, как сработает первая наживка с Брусиловым.
— Что ж, Владимир Федорович, предположим, вы правы. Но Шапошникову кто — то обязан сообщить о госпоже Згурской. И этот кто — то не должен вызвать у него подозрений.
— Да, Феликс Эдмундович, так и есть. Добавлю от себя: у этого человека имеется возможность работать почтовым голубем и осуществлять связь между Згурским и Шапошниковым.
— Судя по тому, что вы говорите «имеется», кандидатура вами уже намечена? Кто это?
— Феликс Эдмундович, вы меня удивляете! С полчаса назад вы сами рассказали о том, кого небо, кажется, послало вам в помощь.
— Говорите яснее!
— Я имею в виду сотрудника Красного Креста Нильса Кристенсена — военврача Мингрельского гренадерского полка, Сергея Владиславовича Деладоннеля. После должной обработки мы сделаем из него замечательную подсадку.
ГЛАВА 11
«Истинная свобода есть свобода от привычных истин».
3. НицшеВсадник на огромном золотистом, точно светящемся, коне поманил за собой, словно уже давно поджидал посольский обоз и теперь рад был указать дорогу к священному городу — дворцу императора Поднебесной. Воевода Федор Згурский, быстро оправившийся от первоначального удивления, теперь мог подробнее разглядеть возникшего из порохового дыма всадника. На первый взгляд все казалось странным: и отливающий червленым золотом конь, гарцевавший под ним, и доспех — чешуя — не железный, не бронзовый, не костяной — бог весть какой. И одежда черная, расшитая яркоцветьем, да зверьем невиданным, с широкими, будто крылья, рукавами… Но уже на второй взгляд становилось понятно, что «странно» — чересчур слабое выражение.
Згурский оглянулся на своего верного дружка — казачьего атамана Варраву. Голодная многотысячная толпа обезумевших дикарей окружала их крошечный отряд, лишь ожидая знака вновь броситься на сабли и пищали, чтобы захватить пищу, воду, а заодно и богатые дары, направляемые царем Московии своему катайскому собрату.
— Что уж тут мудрить? След идти, коль так зовут, — поскреб затылок Варрава, оглядываясь на побратима. — Хрен редьки не слаще, но хоть дух переведем.
Сабли с тихим шелестом стали возвращаться в ножны, пищали легли на плечи, возницы заняли места на козлах. Видя приготовление к движению, неизвестный вельможа улыбнулся и крикнул:
— Дети мои, я возвращаю милость этому краю!
Згурский осмотрелся по сторонам, ища, кого зовет их спаситель, и с удивлением увидел четырех всадников, одним из которых была девушка. Прекрасная черноволосая девушка, притягательная странной, резкой красотой. Згурский потряс головой, точно отгоняя морок: эти — то откуда взялись? Спутники Лун Вана возгласом подтвердили, что слышали команду предводителя и… исчезли снова, точно растворились.
— Господь моя защита! — крестясь, прошептал Федор.
Должно быть, расслышав его тихие слова, всадник в чешуйчатой броне раскатисто захохотал, и в этот миг небо внезапно стало затягиваться тяжелыми свинцовыми тучами, ветер порывисто вздернул поникшую сухую траву, грохот потряс округу, и молния в резком диком великолепии расколола небо. Тяжелые капли дождя обрушились на иссохшую, точно старческая кожа, землю, на одежду, на лица, и вопль радости, перекрывающий гром, вырвался из тысячи шершавых от жажды глоток.
— Едем же!
Царский обоз двинулся вперед, но и пяти минут не прошло, как мир вокруг изменился самым чудесным образом: земля буйно цвела, среди высоких трав благоухали диковинные цветы, деревья радовали обширной тенью, в зеленых кронах весело щебетали птицы, и над всем этим сияло и тешило глаз безоблачное синее небо.
— Экое диво! — недоуменно озираясь, присвистнул Варрава. — Чей — то я не разберу — то ль убили нас, и мы уже в райских кущах обретаемся, то ли в лапы к демону попали.
— Я так думаю — к демону, — зыркнул из — под бровей на Лун Вана воевода. — Или к чародею. Где ж видано, чтоб из мертвого суходола да в Эдемский сад одним махом перескочить? Такое лишь в сказках, да и то не всякий день случается.
— Здесь устройте привал, — скомандовал загадочный вельможа, указывая на замечательную опушку, посреди которой красовались роскошные ковры, уставленные яствами. — О раненых можете не беспокоиться, они сейчас вновь будут здоровы. А нам, Францишек, — он улыбнулся, точно отец сыну после долгой разлуки, — следует поговорить с глазу на глаз.
И мир опять изменился. Исчезли деревья, травы, синее небо, и они вдвоем очутились в каменных хоромах.
— Ну точно, чародей! — выдохнул Згурский, поудобнее обхватывая рукоять сабли.
Но та выпорхнула из ножен и, впервые в жизни предав своего хозяина, перелетела через огромную залу и шмякнулась с печальным звоном на пол.
— Это ни к чему, Юй Лун.
— Отчего зовешь меня так? — насупился шляхтич.
— Оттого, что при рождении тебе это имя было дано.
— Неправда, не было такого. От рождения нарекли меня Францем. О том и в церковной книге записано.
— Скрижали вечности прочнее бумаги, пергамента или папируса. Впрочем, при этом рождении тебе действительно дали то имя, которое ты сейчас назвал.
— При этом рождении?
— Юй Лун, неужели сам ты так ничего и не понял?
— Что я должен был понять?! — вдруг обозлясь, выкрикнул Згурский. — Кто ты? Почему я здесь?
— Уж в который раз мы встречаемся с тобой, а ты все гонишь правду из сердца своего. Я твой дед, Юй Лун.
— Это ложь! Я знал, я помню деда.
Лун Ван снова поглядел на воеводу, как на ребенка:
— И да, и нет. Впрочем, чему тут удивляться. С потомством Даньму всегда больше хлопот, чем с детьми ее братьев.
— О чем ты говоришь?
— О твоей матери и дядьях. Ты уже видел их сегодня. В здешних краях Даньму почитают как богиню молнии.
— Моя дорогая матушка не богиня! Она шляхтянка из славного рода…
— Да, та мать, что произвела тебя на свет, и впрямь из рода Случесских. Но в тебе течет кровь, и главное — кипит дух Даньму. Прекрасной молниеносной Даньму из рода Лунов.
— Лунов?
— На вашем языке Лун означает «дракон».
— Чур меня, чур! — Згурский отпрянул к стене.
Вместо благодушного пожилого катайца в чешуйчатой броне, занимая едва ли не всю огромную залу, пред ним стояло грозного вида чудовище. Рука воеводы потянулась к сабле, но тут он с ужасом вспомнил, что та валяется в десяти саженях от него. В этот миг видение сменилось, и на месте дракона снова появился Лун Ван, но теперь с длинным змеиным хвостом, заменявшим ему ноги.
— Тебе не запугать меня, чародей! Пусть даже и жизнь мою возьмешь, и кровь выпьешь по капле, не предамся тебе душой!
— Глупый. Но храбрый, — усмехнулся человек — дракон. — Истинный потомок Даньму. Скажи, Юй Лун, ты знаешь истоки своего рода?
— Згурские — ветвь княжеского дома Ракоци из Венгрии. Уже больше двух веков, как мои предки осели в Польше, и все это время оружием и советом они честно служили королям Речи Посполитой.
— Иначе и быть не могло. А скажи, знаешь ли ты, откуда Ракоци попали в Венгрию?
