Новый Маляренко - Часть 1
Мужики понимающе усмехнулись.
– Доходяги копают. А этот, умник, связанный так там и валяется. Велел его не трогать. Потолковать с ним хочу. Занятный чувачок. Веришь-нет, нутром чую – что-то тут не то. Не всё так просто.
Николай закрыл глаза и задумался. Над столом повисла тишина. Вождь мыслил.
– Второй раз спасибо тебе говорю, Иван Андреевич. – Офицер открыл глаза. – За то, что не дал вконец озвереть. Прости, что взбеленился, что бросил вас там и ушёл.
Коля неловко, не глядя ни на кого, выбрался из-за стола и на полном серьёзе в пояс поклонился Ивану.
У Маляренко от неожиданности челюсть упала на стол. Такой патетики от Николая он никак не ожидал. В "офисе" повисла гробовая тишина.
– Кхмм! – Звонарёв громко прокашлялся. – Я так думаю, что победу стоит отметить.
На столе сама собой материализовалась пузатая бутылка коньяка. Все выпучили глаза.
– Откуда, Геннадьич?
– Ермаковская заначка. Последняя.
– Никогда коньяк не пробовал.
– Цыц, молодой!
– Оляяя! Рюмки!
– Ну что, мужики, за Победу!
– А насчёт твоего "чую"… Знаешь, Ваня, твоё чутьё нас ни разу не подводило. Сходи – пообщайся. Может интересного что узнаешь. – С выпитого Колю "повело". – Может и пригодится нам хмырь этот. Только вот никак не пойму для чего он нам нужен?
Иван задумался. Коньячные пары немного шумели в голове и не давали собраться в кучку мыслям.
– Ты меня уважаешь?
Коля от удивления аж икнул.
– Ты со стакана напиться умудрился, друг мой?
– А Ермакова? Уважаешь? – В глазах Ивана не было ни капли хмеля.
Вождь подобрался и согнал расслабленную улыбку с лица. Разговор, судя по всему, намечался серьёзный.
– Да.
– А знаешь, что мне в самый-самый мой первый день здесь дядя Паша сказал?
– …?
– "Не суди, да не судим будешь". И запомнил я это очень хорошо. Помнишь, что девка рассказывала? Ни еды, ни воды, ни огня. Вообще ничего нет! Я сейчас думаю, а чтобы делал на их месте я? А ты? Не думал об этом?
– Даже думать об этом не хочу! По-любому надо человеком оставаться!
– Слова, слова… Ты же видел всю их верхушку. Я б не сказал, что они сильно упитанные. Тоже ведь тощие. Я не оправдываю их. Я понять хочу.
Маляренко помолчал. За столом они остались вдвоём.
– Чем больше думаю об этом, тем больше боюсь. Не знаю в кого бы Я превратился. За свою жизнь я бы ещё круче локтями толкался.
Хотя солнце припекало и пить хотелось очень сильно, Романов очнулся не из-за жары и не от жажды. Какая-то мелкая многоногая тварь шастала по его лицу, пытаясь забраться в нос. Володя заорал, громко чихнул, открыл глаза и принялся вертеться. Встать, почему-то, никак не получалось.
– Чё, тварь, допрыгался? – Сидевшие неподалёку на свежем холмике "бомжи" злобно щерились. – Вон, за тобой уже идут. Сейчас тебя кончать будут.
Володя замер. Связанных за спиной рук он уже не чувствовал. Ног тоже. Презрительно отвернувшись от могильщиков, он смотрел на приближающегося мужика.
"Тот самый. С дубиной. Конец. Блин, ну что за тупость? Почему так?". – Было страшно. Очень-очень страшно.
"Да пошло оно всё! Скулежа моего они не дождутся". – Романов подумал о маме, расслабился, завалился на спину и, улыбаясь, стал ждать смерти. Впервые в этом новом мире он видел в небе облака.
– Так. Вы. Оба. Лопату оставьте здесь. Всё барахло, что собрали – вяжите в узлы.
Властный голос стоящего прямо над Романовым мужчины разом сбил всё умиротворённое настроение – захотелось ещё покоптить небо, побарахтаться и поцарапаться за свою жизнь. Володя поднял взгляд – мужик обращался к "бомжам" и на лежащего у его ног Романова не обращал никакого внимания.
– Вот нож, за него головой отвечаете. Вот снасть на рыбу. Вот зажигалка. Берёте шмотки и обувку и топайте обратно до ручья. Потом по течению – до моря. Ясно? Не слышу!
– Дальше. Живёте там две недели. Никуда не уходите. Мяса подкинем. Подойдёте раньше этого срока к посёлку – убьём. Карантин у вас будет. Чего вылупились? Киздуйте нахрен, пока я добрый! Стоп! Погодите. Всю одежду и всю обувь выстирать! Самим вымыться! Песочком друг друга потрёте. Ясно? Алга!
Мужик наклонился над Романовым и одним рывком усадил его на пятую точку, а сам устроился напротив, усевшись по-турецки и с интересом разглядывая пленника. Пленник, в свою очередь, с интересом разглядывал этого сумасшедшего мужика. Игра в гляделки пополам с молчанкой продолжалась минут десять. Володя улыбнулся, мужик ему понравился – спокойный, уверенный в себе человек. Способный принимать решения и нести за них ответственность. В нынешней жизни такие люди Владимиру встречались нечасто. У бывшего члена правления глаз был намётанный и своего визави он просчитал почти сразу.
– Развяжешь?
– А нужно?
– Таки ты из этих?
– Сам такой!
– Вот и поговорили. – Володя хохотнул.
Маляренко прищурился. Этот парень ему понравился. Несмотря на полную жопу, в которой он находился, пленник не скулил, не просил пощады, а держался спокойно и даже нагловато.
– Ты ведь всё уже понял, так?
– Ага. – Парень сплюнул. – Машка.
– Кинула тебя. Почему и для чего – пока не знаю. Буду рад, если ты на эту тему своими мыслями поделишься. Её, похоже, в оборот наш хлопец взял, и я хочу знать, что от неё можно ожидать. Она ночью трындела, ты её своим торпедам подложил, но, я так понимаю, это не совсем так?
Володя скривился.
– Угу.
– Ты сдал своих, она сдала тебя. А в целом идея то была неплоха… Если бы не Маша, то мы бы, повизгивая от благодарности, вашу сладкую парочку с распростёртыми объятиями приняли. Твой план?
Романов надулся от гордости.
– А то! А почему Машка так со мной поступила… спроси у неё сам. Я не знаю. Три раза женат был и знаешь, что я тебе скажу – этих баб хрен поймёшь.
– В курсе уже. Рассказывай. Что, как, где. – Усмешку смело с лица и Иван, припомнив уроки Ермакова, подался вперёд. – Учти, я ложь чую.
Маляренко слушал, подробнейший, изобилующий деталями, доклад и всё больше мрачнел. Ставя себя на место собеседника, Иван совсем не был уверен в том, что он смог бы выжить.
– Ладно, с "торпедой" ясно, а девку то зачем убил?
– Я? – Изумление, написанное на физиономии Романова, было столь неподдельным, что и этот пункт Маляренко мысленно вычеркнул.
Володя наверное впервые в жизни растерялся. В его жизни было много всякого дерьма, но никогда ещё он не был так нагло и цинично оболган.
– А ещё чего интересного про меня сообщили? – Самообладание вернулось и в вопросе сквозила ирония.
"Светская беседа, мля" – Ваня учтиво наклонил голову. – Ну что вы, сударь. Право слово – боле ничего интересного.
Володя лишь кивнул. Перед ним был человек одного с ним воспитания. Из одного круга. Не имущественного, а духовного. Они понимали друг друга с полуслова.
– Впрочем, – продолжал, притворно вздыхая, Маляренко. – Это ничего в наших взаимоотношениях не меняет. Идея напасть на нас была вашей, сударь, и вы сами в этом мне признались.
– Увы и ах! – Подхватил игру Романов. – Весьма сожалею.
– Боюсь, что этого совершенно недостаточно. Жаль. Очень жаль с вами так скоро расставаться.
Иван поднялся на ноги, поднял дубинку и уже абсолютно серьёзным тоном продолжил.
– Ну что, давай прощаться. Ты рассказал всё, что мог и больше ты мне не нужен. Извини.
– Без вариантов? Могу я попробовать предложить ещё что-нибудь?
– Например?
– Я знаю где мы.
Эти простые четыре слова ударили Ивана по голове похлеще кувалды. Земля поплыла под ногами, которые разом стали ватными.
"Не врёт, сучёныш" – Маляренко поверил сразу. Слишком умным был его собеседник, чтобы врать на эту тему.
Володя тоже лишний раз убедился в уме этого безымянного мужика. Тот поверил сразу и без оговорок. Он не стал грозить карами и предупреждать об ответственности. Они оба уже всё просчитали и оба знали, что Володе некуда деваться с этой подводной лодки. А единственная надёжда на спасение – вот она, с дубиной напротив сидит.
– В общину идёшь как равный, про Машку – забудь. Бабу тебе, какую-никакую найдём. Все непонятки с местным населением беру на себя. Даю слово. – Иван споро распутывал узлы. – Рассказывай.
Романов застонал – развязанные руки затекли и сильно болели.
– Я. Покажу. Это недалеко. На машине за пару часов обернёмся. Ты слово дал. Так?
– Да. – И Иван пожал протянутую Владимиром руку.
Глава 10.
"Выхода нет"
В которой Иван видит сон и болеет.
На следующее утро Иван никуда не поехал – всё тело ломило и страшно болели все синяки и ссадины. Охающая Алина притащила к палатке вождя и тот настоятельно, с матом, с шутками-прибаутками и поднесённым к носу Вани кулаком, попросил того "не рыпаться" а смирно полежать денёк-другой. К новостям о том, что новенький житель посёлка в курсе того где они оказались, Николай отнёсся совершенно равнодушно, пожав плечами и заявив, что это всё равно ничего не изменит. На недоумённые взгляды четы Маляренко он пояснил, что если бы там была "калиточка", то, скорее всего, Володи они бы не увидели. А тратить драгоценный бензин для краеведческих поездок – тупость. И вообще, он этому козлу нихрена не верит. После чего, сославшись на кучу дел и предупредив "чтоб никому ни гу-гу", вождь усвистал восвояси, оставив друга валяться в палатке и скучать. Следующим посетителем оказался Романов. Вежливо поздоровавшись с Алиной, он уселся на пороге палатки и просветил Ивана о том, что босс категорически отказался выделять бензин на поездку, так что придётся идти пешком. Постепенно разговорившись на разные отвлечённые темы, мужчины не заметили, как наступило время обеда. Володя оказался удивительно интересным собеседником и прекрасным рассказчиком. Истории из своей жизни он преподносил с таким юмором, что Алина звонко хохотала, да и Иван тоже, случалось, ржал. Да так, что рёбра начинали болеть ещё сильнее. Потом на шум притопал вечно хмурый и недовольный Звонарёв и отправил юмориста копать глину, а Алину – на кухню. К вечеру в палатку заглянул неимоверно довольный жизнью Юрка-длинный и захлёбываясь в эмоциях долго и косноязычно благодарил "командира" за "таааакую девчонку". Следом, с круглыми глазами, в палатку вернулась Алина и сообщила, что первая, всеми признанная, красавица и, по совместительству, "первая леди" Оля ходит совершенно подавленная. А всё потому, что Юрка, наконец, вернулся и привёл с собой Машу. И что на её фоне Оля выглядит серой уточкой. А Машка увидала живого и здорового Владимира и ударилась в панику со слезами. И ещё… И вот… А потом…
