Александр Афанасьев - Отягощенные злом 2: Разновидности зла
Никакого учебного процесса "по науке" не было, отрабатывали до автоматизма одно и то же, но самое нужное. Постепенно появлялись другие претенденты, они включались в учебный процесс по появлении, и с них сразу спрашивалось полной мерой. Кто-то вылетал, кто-то оставался.
Среди новых людей были мусульмане, даже немало. Турки, татары, арабы. Появился полковник горных стрелков Мадаев – чернобородый, легкий на подъем, несмотря на возраст, не расстающийся с родовым кинжалом. Вместе с ним появилась группа чеченцев – они держались поначалу обособленно, но потом влились в процесс – при том, что осталось их меньше трети. Чеченцы напоминали волков – легкие на ногу, они уступали, когда надо было нести тяжелый груз или упереться, и, как говорили "харкнуть кровью" – но налегке они стремительно перемещались, умело вели бой, грамотно, почти на интуиции могли выбрать место для засады.
Не менее значимым – было теоретическое обучение. Они пропадали в лингафонных кабинетах, слушали чужую речь, потом пытались переводить. Вместе с мусульманами в группе – совершали намаз: Араб приказал совершать намаз всем и сам совершал его. Заучивали Коран.
Учили языки. Турки и арабы – учили своим языкам, самым простым и действенным способом – путем непосредственного общения. Учили пушту и дари, в котором кто-то был силен – а кто-то совсем ничего не знал. Работали частично с носителями живого языка, а частично – друг с другом. Араб приказал ходить на базар в ближайшую крупную деревню и торговаться, в качестве языковой практики. Затем, они начали выполнять и более сложные задания – например, надо было выследить пастуха овец, который гнало стадо на продажу и купить у него пару овец, причем задешево. Когда задание выполнить не удавалось – оставались без мяса.
Учили и урду. Урду – язык, принятый на северо-западе Индостана среди мусульман, его разновидностью является нахин,[31] сильно искаженный урду, с заимствованными словами из пушту и дари. У них был человек, который говорил как раз на нахин, бежавший из Зоны Племен от кровной мести молодой паренек, который прибился к русским военным и помогал чем мог. Его звали Асадулла, он с радостью учил странных, бородатых русских своему языку, а в свободное время рассказывал о жизни горных селений, где нет ни учителя ни врача, где лечатся многократным повторением первой суры Корана, а учат только Коран в медресе, да еще немного писать, читать и считать, где нет никакой власти кроме местного муллы и старейшины, где творятся ужасающие с точки зрения цивилизованного человека вещи и никому до этого нет дела. В его случае – он познакомился с девушкой, они тайно встречались, и ничего такого не позволяли… всего несколько поцелуев. Но об этом узнали, по селению пошел слух – и опозоренный отец приказал старшему брату зарезать девушку, а тот выполнил приказ. После чего – они хотели зарезать и Асадуллу, но тот успел сбежать. И слушая этот бесхитростный, но в то же время страшный рассказ – спецназовцы начинали понимать, ради чего они воюют. Нет, они воюют не с народом – хотя большинство народа воюет против них. Они воюют со средневековьем, существующем в двадцать первом веке. С безумием, воспроизводящим само себя. С беспределом, с ханжеством, прикрывающим океаны грязи. И они должны победить. Хотя бы ради того, чтобы это безумие – не пришло в дом уже к ним…
Где-то в Туркестане
Национальный заказник
Центр подготовки к выживанию в экстремальных условиях
10 июля 2015 года
Все шло хорошо – но это-то и было плохо. Они уже привыкли к тому, что если все идет хорошо, то скоро – будет совсем – совсем хреново.
Их подняли как обычно – ночью, после двух часов сна, бросив светошумовую гранату в казарму… они уже так устали, что не все проснулись после взрыва и инструкторы – ворвались в палатку, поднимая отстающих пинками и переворачивая кровати. Их выстроили на плацу – и они уже приготовились услышать приказ: "Двадцать кругов вокруг казармы бегом марш!" – но вместо этого подошли машины. Они загрузились в них и поехали неизвестно куда. Многие – были так вымотаны, что сразу уснули – на гудящей броне.
На аэродром – они приехали ближе к рассвету. Это был громадный военный объект, с несколькими бетонными ВПП, многочисленными стоянками и ангарами, стрекотом вертолетов и непрерывным, ноющим гулом самолетов, взлетающих и садящихся каждые несколько минут. Это Баграм. Отправная точка для многих из тех, кто прибывает в Афганистан "по делам". Колючая проволока, бетонные блоки елочкой, уставшие караульные, носящие стрелковые наушники, чтобы голова не раскалывалась от шума авиационных двигателей. Если обернуться и посмотреть на ворота, через которые они проехали – на обратной стороне можно увидеть плакат, который повесили какие-то шутники и так никто и не решился снять. Плакат – недвусмысленно гласил: Добро пожаловать в ад!
Они прокатились по бетонным дорожкам в сопровождении внедорожника службы безопасности – и прошли еще один контроль – на въезде в спецсектор. Спецсектор – представлял собой весь старый аэродром, который был отдан целиком и полностью спецназовцам после того, как выстроили новый, в несколько раз больше. Его отличительной особенностью было то, что самолеты, взлетающие с его единственной ВПП – не фиксировались как положено, делались только отметки – борт, скорость – часто даже без указания конечного пункта назначения. Это была отправная точка многих "черных" операций – то есть тех, о которых не делают никаких записей, не отдается письменных приказов и узнают о них только в случае провала. А они редки.
Их подвезли прямо к гудящему моторами Сикорскому-300 – он отличался тем, что у него короткие, широкие крылья и моторы не под ними, а над ними. Аппарель закрылась – и борт немедленно взлетел. Без очереди…
Это была еще одна возможность поспать – и они ею воспользовались, даже не выставив часового. Это была ошибка – но тогда за нее никто не наказал. Накажут потом. Через месяц с небольшим – они уже не будут допускать таких ошибок.
Самолет приземлился через час с небольшим в аэропорту, который не имел ни названия, ни аэровокзала. Когда их вывели из самолета и посадили в небольшой, гражданский автобус с тонированными окнами – они успели увидеть блестящие стеклом высотки просыпающегося города. Догадались – Ташкент. Летное поле авиазавода. Еще одно легендарное место – аэродром, который не внесен в список ICAO,[32] с которого взлетают и садятся борта, некоторые из которых даже не имеют регистрации. И – час с небольшим от Баграма…
Автобус – вырулил через проходную авиазавода, охраняемую униформированными охранниками с автоматами. Запетлял по утренним улицам просыпающегося Ташкента. Отвыкшие от цивилизации, они во все глаза смотрели на просыпающийся летний город, в который почти два века назад пришли русские. Заунывный призыв азанчи к намазу, отражающийся от зеркальных стен высоток – в городе каждый уважающий себя домовладелец ставил такие панели, потому что они эффективно отражали солнечный свет и в доме было попрохладнее. Капель из многочисленных кондиционеров и крики утренних торговцев, предлагающих спешащим на работу людям кусок лепешки с зеленью и чай – время для плова подойдет позже, к обеду. Красные, скоростные трамваи и бесконечные таксисты на старых, круглоглазых ФИАТах местной сборки.[33] Светофоры на светодиодах, европейского покроя белые костюмы и роскошные местные халаты. Восток двадцать первого века, сильный, загадочный и таящий в себе неведомые глубины[34]…
Промелькнули бесконечные пригороды, виллы, с как тут принято высокими бетонными заборами, стоянки грузовиков и склады. Пошла разматываться в дрожащем мареве воздуха бетонная дорога неизвестно куда. Зелень садов, выпирающие из земли бетонные трубы водоводов, белые кирпичики домов в окружении курчавой зелени садов. Потом – они свернули на проселочную дорогу, уходящую в горы, зелени становилось все меньше и меньше, эта земля – уже явно не мелиорировалась. Мелькнула табличка – национальный заказник. Вход и въезд запрещен. Но шлагбаума не было и автобус – спокойно проехал…
Дорога уходила в горы. Иссушенные солнцем скалы, редкая поросль кустов, колкая, сухая как порох коричневая весенняя трава. И безлюдье. Тишина.
За очередным поворотом – они увидели белый пикап Интернэшнл, старый, но с виду опрятный, перекрывавший дорогу – и около него двоих мужчин в зеленой форме лесничих с автоматическими карабинами. Приехали…
Водитель – стукнул кулаками по рулю
– А… шайтан.
Будущие спецназовцы – удивились, но не слишком – они уже привыкли ничему не удивляться. Вряд ли – их повезли бы куда-то, куда не надо. Но всякое бывает…
Водитель – коротко переговорил о чем-то с подошедшим человеком в форме лесничего. Взял микрофон.
