Кен Фоллетт - Игольное ушко
– Еду продаем только военнослужащим, – отрезала стоявшая за стойкой буфетчица.
– Ну тогда дайте хотя бы чай.
– У вас есть чашка?
– Нет, – с удивлением ответил Фабер.
– Вот и у нас тоже, приятель.
Фабер подумал, не зайти ли поужинать в отель «Грейт истерн», но на это ушло бы слишком много времени. Он заглянул в ближайший паб, выпил две пинты водянистого пива и купил порцию жареной картошки в соседнем магазине. Картошку ел из кулька, свернутого из газетной страницы, стоя прямо на тротуаре. Покончив с едой, неожиданно почувствовал: он вполне сыт.
Теперь предстояло найти фотолабораторию, куда можно было бы проникнуть тайком.
Ему необходимо проявить пленку и убедиться, что фотографии получились. Возвращаться в Германию с испорченной и совершенно бесполезной кассетой он не мог. Если съемка не удалась, придется где-то украсть новую пленку и вернуться, хотя сама мысль об этом казалась непереносимой.
Причем Фаберу требовалась мелкая фотомастерская, а не один из приемных пунктов крупных фирм, выполнявших проявку и печать централизованно. Найти такую можно было только в одном из тех кварталов, где жили люди, которые могли позволить себе купить фотоаппараты (или по крайней мере имели средства для этого до войны). Та часть Лондона, где располагался вокзал, к таким районам не относилась. Фабер решил отправиться в Блумсбери.
На освещенных луной улицах стало безлюдно. Сирен воздушной тревоги в этот вечер пока не доносилось. На Чансери-лейн его остановил военный патруль и проверил документы. Фабер притворился слегка подвыпившим, чтобы избавиться от вопросов, с какой целью болтается по улицам в такой час.
Нужное заведение обнаружилось в северном конце Саутгемптон-роу. В витрине красовалась реклама фирмы «Кодак». Как ни странно, но аптека (она же фотомагазин) оказалась открыта. Фабер вошел внутрь.
За прилавком стоял сутулый раздражительный мужчина с редеющей шевелюрой, в очках и белом халате, который сразу же заявил:
– Мы открыты только для тех, у кого рецепты от врачей.
– Хорошо. Я только хотел узнать, делаете ли вы фотографии.
– Да. Только приходите завтра…
– Вы их печатаете прямо здесь? – спросил Фабер. – Понимаете, они будут нужны мне срочно.
– Да, если вы придете завтра…
– А я смогу получить отпечатки в тот же день? У меня брат в отпуске с фронта, и он хотел бы захватить снимки с собой…
– Минимальный срок у нас – двадцать четыре часа. Приходите завтра.
– Спасибо, непременно.
На выходе он заметил: до закрытия аптеки оставалось десять минут. Фабер пересек улицу, затаился в тени и стал ждать.
Ровно в девять часов хозяин вышел на улицу, запер дверь на замок и пошел по тротуару. Фабер двинулся в противоположном направлении, обогнув два угла подряд.
Оказалось, что прямого доступа к заднему двору аптеки нет, а вламываться через парадный вход Фабер не хотел – следы взлома мог случайно обнаружить любой патрульный полицейский и застукать его внутри, поэтому прошел по параллельной улице в поисках другого входа, но ничего не нашел. Однако, судя по пространству между домами, там не могло не быть какого-то внутреннего двора. Здания никак не могли стоять, упершись друг в друга задними стенами.
Наконец ему попался большой, старинной постройки дом, табличка на котором гласила, что в нем находилось общежитие расположенного рядом колледжа. Входная дверь оказалась открыта. Фабер скользнул в холл и быстро прошел сквозь коридор к коммунальной кухне. В ней за столом в полном одиночестве пила кофе и читала книгу девушка.
– Проверка затемнения, – пробормотал Фабер, но девица только кивнула, не отрывая взгляда от страницы, а он поспешно вышел через заднее крыльцо.
Фабер пересек двор, наткнувшись на груду пустых мусорных баков, за которыми обнаружилась калитка к соседям. И всего через несколько секунд он уже стоял у черного хода аптеки. Им явно не пользовались. Он перебрался через какие-то старые автомобильные покрышки и полусгнивший матрац, прежде чем смог надавить на дверь плечом. Ветхое дерево поддалось легко, и Фабер проник внутрь.
Найдя фотолабораторию, он заперся в ней изнутри и включил свисавшую с потолка тускловатую красную лампу. В целом лаборатория оказалась на редкость хорошо оснащенной: здесь имелись и фотоувеличитель, и даже глянцеватель для сушки отпечатков. Бутыли с химикатами были аккуратно помечены этикетками.
Фабер делал все быстро, но осторожно, добиваясь нужной температуры растворов, нежно взбалтывая бачок, чтобы пленка проявилась и отфиксировалась равномерно, следя за временем процесса по стрелкам крупных электрических часов на стене.
Негативы получились отменного качества.
Фабер высушил пленку, а потом, пропуская ее через увеличитель, отпечатал полный набор фотографий размером десять на восемь дюймов. Невозможно передать восторг, который охватывал его, когда на бумаге, помещенной в ванночку с проявителем, начинали проступать контуры изображения. Черт побери, он проделал великолепную работу!
Но теперь ему снова предстояло принять важное решение.
Эта проблема не давала ему покоя весь день, но только сейчас, когда он убедился, что снимки получились, она стала для него едва ли не главной.
А что, если ему не удастся добраться до Германии?
Предстоявшее путешествие можно назвать опасным, и это еще мягко выражаясь. Он был более чем уверен в собственной способности попасть к месту встречи с подводной лодкой, несмотря на ограничения в передвижении и особо строгую охрану береговой линии. Но где гарантии, что и лодка туда прибудет? Или что она потом благополучно проделает путь домой через все Северное море? И вообще, может ведь случиться и так, что завтра, выйдя на улицу, он попадет под автобус!
Вероятность того, что после обнаружения, несомненно, самой важной тайны всей этой войны он может погибнуть и унести ее с собой в могилу, наводила на него неведомый прежде ужас.
Ему требовался запасной вариант, который дал бы абсолютную уверенность, что так или иначе, но сведения о чудовищном обмане, подготовленном союзниками, поступят в распоряжение абвера.
Разумеется, прямого почтового сообщения между Великобританией и Германией не существовало. Вся корреспонденция пересылалась через нейтральные страны. И уж, конечно, она подвергалась многократной цензуре. Письмо он еще мог бы закодировать, но в данном случае это не годилось – он должен был отправить в Германию снимки, поскольку только они являлись прямыми и недвусмысленными доказательствами.
Правда, существовал один достаточно надежный маршрут, который ему давно известен. В посольстве Португалии в Лондоне работал некий чиновник, симпатизировавший Германии – отчасти по политическим мотивам, но в основном, как догадывался Фабер, эти симпатии хорошо оплачивались. У него имелась возможность отправлять корреспонденцию дипломатической почтой по адресу посольства Германии в нейтральном Лиссабоне. А дальше дело обстояло совсем просто. Этот маршрут функционировал еще с 1939 года, но сам Фабер воспользовался им лишь однажды, когда Канарис попросил переслать ему какой-то пустяк для проверки надежности канала.
Это сработает. Это обязано сработать.
Фабер злился. Он всячески избегал хоть в чем-то полагаться на других людей. Всех остальных он считал слабаками, но сейчас приходилось рисковать. Без запасного варианта никак нельзя обойтись. И этот был уж точно лучше, чем передача сведений по радио. А Германия без этих данных обречена на поражение.
И Фабер решился. Вариант с португальским дипломатом оказался наиболее предпочтительным.
Он сел и начал писать сопроводительное письмо.
14
Фредерик Блоггз никогда еще не проводил время на лоне природы так ужасно, как в этот день.
Когда пять обеспокоенных жен обратились в местное полицейское отделение с сообщением, что их мужья не вернулись домой, дедуктивного метода сельского констебля хватило лишь на следующее заключение: патруль сил гражданской обороны в полном составе подался в самоволку, – но потом ему показалось гораздо более вероятным, что они просто заблудились. Все эти парни были немного не в себе, иначе их призвали бы в армию. Однако для проформы он все же поставил в известность полицию графства. Сержант, принявший его звонок, оказался сообразительнее. Он сразу понял, что пропавшие патрулировали район рядом с запретной зоной, а потому немедленно доложил обо всем старшему инспектору. Тот связался со Скотленд-Ярдом, откуда к месту событий командировали офицера особого отдела, а потом вышли на МИ-5, и туда же немедленно выехал Блоггз.
Особистом из Скотленд-Ярда оказался все тот же Харрис, участвовавший в расследовании убийства в Стоквелле. С Блоггзом они встретились в поезде, который тянул тот самый американский паровоз, присланный союзниками из-за недостатка в Англии собственных локомотивов. Харрис вновь пригласил товарища к себе на ужин в воскресенье. Блоггз опять напомнил ему о работе без выходных.
