Василий Звягинцев - Скоро полночь. Том 2. Всем смертям назло
Да и последнее свое поражение на Базе пережила легче, чем другая женщина на ее месте.
– Дальше, – ледяным тоном сказал Новиков.
– Неудачно сложилось. Именно в это время в этом же месте проявились те, кого вы называете «дуггурами». Тоже, наверное, разобраться решили, что случилось с предыдущим десантом. Живых, наверное, найти надеялись… Наши, все семеро, полетели на одном флигере и так неудачно пересеклись…
– Да что ты тут театральные паузы изображаешь? – спросил Андрей таким тоном, что каждому из окружающих стало понятно – человек доведен до самого края.
– Их «медуза» и наш флигер встретились над Базой. Валентин успел передать, что открывает огонь по цели. Сказал – какой. И все. Я потом сама туда полетела. Не на флигере, конечно. «Медузу» они гравипушкой по земле размазали, но и им чем-то успели ответить. Лазером, антиматерией – не знаю. Одни обгоревшие железки там остались. Вот так…
Новиков, разминая сигарету, отошел к окну. Погано было на душе, ох как погано!
Лихарев – хрен бы с ним. Дубликат в тридцать восьмом имеется – нужен будет, вывезем. Не тот, конечно, человек, не жил в XXI веке, ничего о случившихся в Кисловодске и Пятигорске делах не знает. Однако и тот, если разобраться.
К нему подошла Ирина, молча стояла за спиной, смотрела, как он тремя затяжками докуривает.
– Ты бы так не переживал, – наконец сказала она. – Ты, наверное, не знаешь. Здешние девушки – не личности. Как и наши роботы. Пока их правильно не инициировали…
– То есть?
– Заготовки. Болванки. Любую можно перенастроить по нужной схеме. Такой и я была. Вот когда «произведут» в человека, только тогда личность зафиксируется… Я, например, в Москве-72 только через две недели себя по-настоящему осознала…
– Да что ты мне… – ему захотелось сказать подходящую к случаю грубость, но он сдержался.
– То самое. Попроси сейчас Дайяну – она тебе твою Анастасию представит в исходном виде. Не отличишь. И с теми же воспоминаниями… Если тебя это успокоит, я ревновать не стану.
Андрею хватало опыта и образования, чтобы поверить в то, что говорит Ирина. Ну да, она была «сто тринадцатой», пока не превратилась в Ирину Седову, а «двести восемьдесят седьмая», «девятая» и остальные фамилии получить не успели. «Настей», «Марией» были только для них, специально, на один вечер так обозначенные.
Однако тех воспоминаний, которые ему были дороги, Дайяна новой «болванке» вложить не сможет. Все, что между ними происходило, о чем они говорили, было прикрыто ментальным блоком, для аппаратуры Дайяны непроницаемым. Для Насти, если даже после возвращения ее заставили поминутно воспроизвести минувшую ночь, подлинная реальность закончилась в тот момент, когда она начала вздрагивающими руками расстегивать блузку. Все остальное: и содержание разговоров, и подробности любовных игр – Андрей сумел ей внушить, «для отчета начальству».
Не такая уж сложная, очень локальная мыслеформа. Однако вполне достаточная, чтобы, прощаясь, девушка смотрела на него с обожанием и любовью. Готовая пойти за ним на край света, если позовет…[42]
Вторую сигарету Новиков курил медленно, больше глядя на удлиняющийся столбик пепла, чем затягиваясь.
– Все хорошо. Все очень хорошо. Я в полном порядке, – не зная зачем, говорил он Ирине. – Я в тот вечер был очень больной, ты знаешь. Эта девушка как могла пыталась меня поддержать. Мне показалось – она не играла. Да если бы и так! Я пообещал, что взамен того, что не могу ей дать сейчас, устрою ей будущую жизнь… И какая теперь разница, макет погиб или настоящий человек? Для меня – есть разница?
– Пойдем, Андрей, пойдем, – потянула его за локоть Ирина. – Держи себя в руках…
Новиков согласно кивнул. Да и вправду – чего теперь? Просто на душе стало пусто. Как в детстве, когда родители выбросили пришедшую в полную негодность лошадку-качалку из папье-маше. А он был к ней так привязан. Как к живой. Сколько лет прошло, а ведь помнится…
Глава 8
…Следующим утром они втроем погрузились со всем снаряжением в один из свободных флигеров и вылетели к своему форту. Ирину оставили в лагере с отдельным заданием.
Вопросами последнего вторжения дуггуров, неизвестно с какого перепуга предпринятого, бессмысленного тактически, не получившего естественного развития, причем бог весть, из какого времени оно осуществлялось, с Дайяной занимались Шульгин и Ростокин. Андрею это стало неинтересно. Не здесь нужно такие детали выяснять.
Скорее всего, это действительно была второпях предпринятая разведка. Или даже не разведка. Очень может быть, что «медуза» прилетела не с Земли, а из какой-нибудь другой точки Валгаллы. Завершила там свои дела и возвращалась в расположение главных сил. Просто по поразительному, нелепому совпадению нарвалась на флигер Лихарева. Встречный бой в тумане. Бывает. На войне все бывает.
Шульгину единственно хотелось сообразить, произошло ли это боестолкновение до или после их африканского эпизода? По времени могло случиться и так и так. Но выводы получались разные.
Летательный аппарат, не очень быстроходный, но надежный и легкий в управлении, оставил позади хребты, окружавшие долину учебного центра. Отправляясь в свой форт, они решили, что оставшаяся после гибели Лихарева в одиночестве Дайяна нуждается в квалифицированной помощи для ускоренного завершения выпуска своих курсанток. При необходимости можно было уложиться в три-четыре дня. Вот и пришлось оставить с ней Ирину, знающую, что и как делать. Это ведь процедура чисто техническая, не требующая того, что полагается в человеческих военно-учебных заведениях.
В случае необходимости Ирина всегда сможет связаться с друзьями, да и переместиться в нужную точку, если потребуется. За нее Андрей не опасался.
За пределами горного изолята на остальном пространстве Валгаллы, равнинном и открытом северным ветрам и циклонам, по-прежнему лежал снег. То, что при первом контакте Левашов угодил в лето, было удивительным (или свыше предписанным) совпадением московского времени года с инопланетным. А сейчас, как и большую часть прожитого ими здесь времени, в этих широтах длилась морозная и снежная зима.
Внизу мелькали ложбины, которые весной снова станут реками, длинные, уходящие за горизонт ленточные боры, сплошные массивы тайги, посередине которых вдруг открывались обширные, до нескольких квадратных километров, поляны.
Богатая планета, сестра Земли и по астрономическим характеристикам, и по биосфере. Были бы кванги столь же любознательными и склонными к землепроходству, как люди, давно уже освоили бы эти благодатные просторы. Но нет – культивировали свои древние обычаи, сгрудившись в нескольких грандиозных городах-муравейниках, не проявляя никакого желания расселяться на безграничной плоскости.
Может быть, как раз это – естественное свойство гуманоидов, и только европейцы – странное исключение? Даже на Земле их (да, пожалуй, еще монголов эпохи Чингисхана) гнало вперед неудержимое стремление «к последнему морю». Остальные предпочитали оставаться в пределах отведенных судьбой ареалов.
Переправить бы сюда несколько миллионов пассионариев, которым скучно и тесно на старой Земле, и начать все сначала.
«Так это ж опять все пойдет по известному кругу, – подумал Андрей. – Отобрать таких людей не столь и трудно, тех, для кого «понедельник начинается в субботу», так опять придется «Службу охраны реальности» разворачивать до нескольких хорошо вооруженных дивизий. Чтобы не допускать на Валгаллу «посторонних», выявлять и депортировать случайно просочившихся и поддерживать заданный морально-психологический климат среди «избранных».
Потому такое грустное чувство оставляли даже самые первые книги Стругацких. Новиков с друзьями, запоем прочитав «Попытку к бегству», «Далекую радугу», «Полдень» и т. д. в свои совсем юные годы, сразу же поняли – нереально. Очень возвышенно, очень привлекательно, но – откуда вдруг возьмутся подобные люди? Из тех, кто нас окружает в эти вот оттепельные годы? Что, десяток-другой по-настоящему приличных людей собственным примером перевоспитают всех остальных? И ассенизатор на своей бочке вдруг и свято уверует, будто «работать действительно интереснее, чем развлекаться»?
Авторы лет через десять пришли к тому же выводу, резко «сменили вектор», а вот что делать с возникшим в душах своих первых, самых верных читателей «раздраем», так и не придумали.
На пилотском месте сидел Шульгин, любивший водить любые виды транспорта, просто из удовольствия. Новиков с Ростокиным расположились позади, в креслах, предназначенных не для людей, но вполне подходящих. Приходилось перемещаться в куда более некомфортных условиях.
Игорь отвинтил колпачок с фляжки. Ему хотелось разговорить чересчур мрачного, так не похожего на себя Великого Магистра, как в шутку иногда называли Новикова.
