Валерий Елманов - От грозы к буре
– Не спорю, – охотно согласился Константин, и они понимающе улыбнулись друг другу.
Вот только улыбка эта была какая-то невеселая. Грустная – у ведьмака, и скорбная – у Константина.
– Ежели наше шествие ночное хоть одна жива душа узрела, тады все, – хмуро заметил Маньяк. – Вмиг кольями забьют и спрашивать не станут.
– Осиновыми? – поинтересовался Константин.
– А какая нам с тобой разница. Все равно больно. Хребтина – она любого кола не любит. Так что соваться туда не след. Пойдем к бережку, там ладей много. Утянем одну и доплывем на ней аккурат до твоей стольной Рязани.
Ладей и впрямь хватало. Правда, выглядели они не ахти – в основном челны-однодеревки, но дареному коню в зубы, как известно, не смотрят, а уж краденому – тем паче, так что вскоре они уже плыли вниз по ночной Проне. Светало. Разговаривать о том, что произошло, Константину совсем не хотелось. Он думал, точнее, пытался это сделать. Правда, получалось с трудом. Покойница, вампир, осиновые колья, добровольно легла в гроб, – ну не может всего этого быть. Не может, потому что… не может. И тут в какой-то момент его осенило. Раз трупы ходить не могут, значит, они с Маньяком убили и закопали в могилу живого человека. Или не убили? Или ее еще можно спасти?
– А ну-ка, поворачивай назад, – решительно приказал он ведьмаку.
– Пошто назад-то? – поначалу удивился Маньяк, но, внимательно выслушав князя, послушно закивал: – Тогда конечно. Токо здесь течение сильное. Не выгрести. Лучше всего к берегу пристать, а там посуху вмиг добежим, – и предложил: – Ты назад-то покамест обернись, а то что-то чудится мне, будто погоня за нами.
Константин оглянулся, старательно всматриваясь, не плывет ли кто за ними. Глаза его отчаянно слипались, не желали повиноваться. Он на секунду зажмурился, пытаясь прогнать непонятно откуда взявшуюся сонную одурь, а когда открыл их, то на небе уже ярко светило солнце, ощутимо клонясь к своему закату.
– Это я сколько же проспал? – удивился он.
Ведьмак, правивший лодкой, осклабился весело:
– Лучше спроси, как ты храпел, княже.
– А я храпел?
– О-го-го. Это у тебя не иначе как опосля медовухи выпитой. Так-то ты обычно тихонечко спишь.
– А что, я много выпил?
– Изрядно.
– А потом?.. – поинтересовался князь. – Здесь-то я как оказался?! Что-то я совсем ничего не помню.
– Не мудрено, – пожал плечами ведьмак. – Сколько меду выкушал-то. У меня бы и вовсе память отшибло.
– Нет-нет, погоди. Как до сеновала дошли – помню, как потом за ведьмой по селу гонялись – тоже помню, как она на тебя прыгнула…
– Ха-ха-ха, – закатился Маньяк.
Продолжая покатываться от смеха, он даже бросил руль, упав на дно лодки, Константин оторопело посмотрел на ведьмака, а тот, отсмеявшись наконец, заметил:
– Ты уж не серчай, княже, но больно похоже ты сказываешь. У нас в Приозерье смерд один как перепьет, так тоже половину ночи с нечистой силой воюет, а по утру всем сказывает, как он ее ловко одолел. Ну, совсем как ты.
– Так что, совсем ничего не было? – не понял Константин.
– Почему не было? Было. Медовуха была у Хрипатого. Да, видать, он, стервец, совсем молодую нам подсунул. Старую пожалел. А она, пока не выбродит свой срок, не угомонится. Такую выпить, так она в голове бродить начинает да такого там накуролесит. Это еще славно, что токмо во сне, а представь, ежели бы ты наяву какую бабу за ведьму принял и учал по всему селищу с колом за ней бегать.
– Так это что – сон был?
– А ты как сам-то мыслишь?
– Ну, не знаю, – начал сомневаться Константин. – А бок?! – почти радостно вспомнил он. – Мне же тиун бок пропорол своим колом.
– Покажи. – Улыбка с лица Маньяка сползла, и он сразу посерьезнел.
– Вот, – заголил на себе князь рубаху и искренне удивился: – Ничего не понимаю.
Дивиться и впрямь было чему. Кровавое пятно на одежде оставалось, а вот самой раны, про которую еще ночью, после тщательного осмотра, ведьмак сказал, что она лишь чуть серьезнее царапины, потому как ничего не задела внутри, уже не было. Правда, исчезла она не бесследно – небольшой шрам еще красовался на этом месте, но любой лекарь сказал бы, глядя на него, что ему не меньше недели, а то и двух.
– Это ты где-то неосторожно чиркнулся, а той ночью он у тебя малость приболел, – пояснил Маньяк равнодушно. – Вот тебе и приснилось, будто тебя кто в бок пырнул.
– А кровь на рубахе? – не унимался Константин.
В ответ Маньяк молча поднял левую руку, кое-как перебинтованную, и, повертев ею, пояснил:
– Тиун – дубина глупая, на сеновале косу забыл, вот я и порезался. А ты, видать, когда меня за руку брал, то ее же потом и к своему боку прижимал. Такое бывает.
– Ничего не понимаю, – растерянно прошептал Константин. – Уж очень все ясно помнится. Разве во сне так бывает?
– Говорю ж, медовуха поганая у Хрипатого. Она это, больше нечему. А про ясность я так скажу. Ежели тебе щепотку сушеных мухоморов дать, так ты такое учудишь – небо с овчинку покажется.
– Ну, если медовуха, – неуверенно протянул Константин. – Погоди, погоди. А ведьма-то была? Васса-то?
– Точно, – хлопнул себя по ляжкам ведьмак. – Ай да молодец ты, княже. Вот что значит голова ученая. Мы ж к ей перед самой свадебкой заходили. Потому и привиделась она тебе. А я-то мыслю, откуда у тебя в снах ведьма, коль тебе их в яви ни разу зрить не доводилось?
– Так она жива? Разве ты ее не…
– Подсобил уйти – это верно. Вишь как оно – до медовухи ты все запомнил, а дальше началось.
– А она…
– Да что она, – досадливо перебил Маньяк. – В домовину ее положили, снесли, как и всех, на буевище да закопали.
– А кол?
– И кол воткнули в могилу – ведьма ж чай.
– А она что же – не вставала совсем?
Ведьмак жалостливо посмотрел на князя и заметил:
– До Рязани твоей хода еще изрядно. Может, ты еще малость поспишь, а? Тока когда чертей там во сне учнешь гонять, не забудь – первым делом зеленых лупи. Они самые зловредные. А уж проворные – страсть. Это мне мужик тот из Приозерья сказывал.
– Да ну тебя, – обиделся князь, закрыл глаза и… правда уснул, причем проспал до самой Рязани, продрав глаза лишь под утро, да и то не потому, что выспался, а потому, что замерз от утренней речной прохлады. Спал он, правда, без сновидений. Медовуха, наверное, выветрилась.
А едва проснулся, как ему уже стало не до рассуждений о том, что в Кривулях было наяву, а что приснилось. Он даже с пристани сойти не успел.
– Нашелся! Нашелся! А мы-то тебя уже обыскались, княже! – заорал обрадованный донельзя Епифан, тряся своей кудлатой бородой.
– Стряслось что? – недовольно спросил князь.
– Ничегошеньки, – оторопел Епифан. – Слава всевышнему – все в порядке.
– А чего ищете? – не понял Константин.
– Так ведь гонец прибыл еще на рассвете. Сказывал, чтоб тут же его к тебе провели, что, мол, он такое везет, о чем князя незамедлительно упредить надобно.
Глава 7
Доложили точно, хоть и с опозданием
Воеводы не дремали,
Но никак не успевали:
Ждут, бывало, с юга, глядь, —
Ан с востока лезет рать.
А. С. ПушкинКогда князь появился на своем подворье, гонец спал мертвецким сном. Понадобилось вылить на него пять ведер холодной воды, чтобы привести его в чувство.
Помотав головой, он ошалело посмотрел вокруг и шагнул к Константину.
– Беда, княже, – произнес он и вновь замолчал, осекшись.
– Так что стряслось-то? – нетерпеливо спросил Константин.
– Велено одному, тебе поведать.
Князь посмотрел по сторонам и быстро пошел к себе в терем, жестом пригласив гонца следовать за ним. Едва они вошли в малую гридницу, как гонец тихо выдохнул:
– Они все с Галича, с Владимиро-Волынского, Турово-Пинского и прочих княжеств в Киев подались. Любомир наказал передать: поход на немцев орденских обманом был. То ему доподлинно известно стало.
– Дружины точно вышли?
– Они из тех земель напрямки подались – знамо, коней в ладьи не посадишь. А вот пеших ратников мне самолично видеть довелось. Они отставших поджидали, но через день после моего ухода оттуда должны были выдвинуться на Десну, а там волоком в Угру. Сказывал Любомир, что дружины пеших своих у устья Угры ждать будут. Как повстречаются, далее по Оке двинут. Конные берегом пойдут, а пешие рати – на ладьях.
– Много ли их? Счесть удалось?
– Любомир так велел передать: числом до двадцати тысяч, ежели не больше. Да чтоб ты, княже, не забыл к ним смолян прибавить, полоцких князей, новгород-северских, черниговских да новгородские и псковские полки.
– Вся Русь, – пробормотал Константин.
– Во-во. Любомир так и сказывал – вся Русь исполчилась, – подтвердил гонец. – А еще он передал, что орды Котяна и Юрия Кончаковича из Шарукани берегом Оскол-реки двинулись. Прямиком через черниговские земли на Пронск с Рязанью придут. И еще одно, – наморщил лоб гонец, припоминая. – В Булгарию Ярослав своих людишек послал, и давно уже. Самых лучших не пожалел, чтоб точно уговорили они тамошнего хана тебе в спину ударить. Им по Волге-матушке до Оки, да по Оке до твоего стольного града добраться – тьфу, пустячное дело. Так что надобно тебе и оттуда гостей недобрых ждать.
