Юрий Валин - «Мы одной крови». Десант из будущего
– Не выписывали мы. По ноге обносить не успеем. Да вы поможете или нет?
Помогли. Коваленко сел, принялся раскладывать комплекты. Судя по мрачной роже, старший лейтенант не спал. Оно и понятно, пусть и отвернешься мужественной бесстрашной спиной к боевым товарищам из прошлого, но особого спокойствия не прибавится. Женьке стало даже малость смешно: Коваленко и Шведова хранили весьма похожее выражение мрачной сосредоточенности.
– Леха, потом доспишь. Агрегат нужно принять.
Заспанному Трофимову слили, он умылся и слегка проснулся. Двинулись принимать радиотехнику и батареи. На дополнительную батарею требовалась еще одна подпись. Женька опять пошел по этажам. Извиняясь и поправляя очки, нажимая на «московская группа» и «сами понимаете». Дважды натыкался на Попутного: майор то курил с каким-то штатским солидным товарищем, то что-то рассказывал в кабинете – доносился уверенный говорок и смешки слушателей. Когда Земляков вернулся с дополнительной «визой» на требовании, радиотехник ругал Леху:
– Да ты вообще-то работал на «Север-бис»?[62] Где вас таких учат?
– Товарищ старший лейтенант, у меня сержант контужен, да еще не спал двое суток, – вступился Женька. – Люди у нас стойкие, но все-таки живые.
– Вот вы с контуженым на сеансе и будете мучиться. Ладно, пусть расписывается…
Потянулась бодяга с оформлением шифроблокнота и прочей сложной и малопонятной радиобюрократией. Женька сидел на неудобном ящике и размышлял: зачем Попутный именно так все обставляет? Нет, погонять сопляка-лейтенанта по кабинетам – это святое. Собственно, и не поймут майора, если его бойцы будут прохлаждаться, а сам старший опергруппы будет по этажам скакать. Вот на кой черт нужна радиостанция и зачем нужно так засвечиваться? Зная таланты майора-клоуна, можно не сомневаться, что свежую форму, оружие и паек Попутный мог бы практически в любой войсковой части выцыганить. Зачем ему реклама и шум нужны? Тщеславие майорское в иной плоскости сосредоточено (кстати, совершенно неясно в какой). Но настойчиво «светит» он и себя, и Землякова. Радиста-водителя можно не считать – он случайно приписанный, следовательно, с Лехи какой спрос. Неужели Попутный какую-то свою многоходовку строит? Используя всех, кто под рукой оказался? Но зачем же Маринку так лицом в грязь тыкать? Нужно, чтобы она сорвалась? Или наоборот, пусть сейчас дотла выгорит, тогда манипулировать будет легче?
Оказывается, забыл Земляков, какие к «Северу» батареи увесистые. А ведь совсем недавно было…
– Леха, я тебя к машине провожу, «сидоры» возьму. Обещали, что кладовщик на продскладе к 17.00 будет.
– Товарищ лейтенант, нехорошо выходит. Мы там сидим, а вы выписываете, таскаете…
– Мне практика нужна, – пробурчал Женька. – Ты рацию проверяй, освежи в памяти. Отвык небось.
– Извините, мне бы в общих чертах понять, с кем связь держать надо будет.
– Понятия не имею.
На Декабристов Земляков сгонял на попутной машине. С маскхалатами проблем не возникло. Выдала форму этакая дородная строгая тетенька с ручищами как у тренированного самбиста. Наверное, ни один десяток полицаев в тылу врага передушила.
Впрочем, к очкарику-лейтенанту тетка отнеслась снисходительно, даже испрошенную саперную лопатку, не указанную в требовании, поворчав, выдала.
Вернулся Женька на той же попутке. Рассказывал водителю о том, как финнов из Выборга вышибали. Хорошо, что отвлекся, – на ленинградские улицы смотреть было тяжко.
Личный состав сидел в «Диверсантке» приводил в боевую готовность полученное оружие, но морды у всех троих были красные, злые, – как пить дать, опять вели историко-политическую дискуссию.
– Вроде и дело у вас, а все отвлекаетесь, – печально сказал Женька. – Я все понимаю, но товарищу старшине можно бы и подсказать, что у нее нос в солидоле.
– Это не солидол, товарищ Земляков, а пушечное сало[63], – резко сказал Коваленко.
Шведова принялась утираться чистой портянкой.
– Так точно, пушечное, товарищ старший лейтенант, – поправился Женька. – Вот, теперь и на ухе. Разрешите приступить к получению продуктового пайка?
– Да иди, иди, – пробурчал Коваленко, заглядывая в ствол новенького пистолета.
– А оно тама ведра воды не найтить? Отож очень полезно горячи головы остужать, – заметил Торчок.
– Если вы еще вглубь копнете, то брандспойт тянуть придется, – заметил Женька.
И Шведова, и старлей враз заскрипели зубами. Земляков, вытряхивая на ходу вещевые мешки, поспешно отступил под защиту стен Большого Дома.
Склад был открыт, правда, вместо копченой колбасы, значившейся в требовании, всучили сомнительный шпик. Женька намекал на санкции из центрального аппарата, но колбасы, по-видимому, действительно не было. Зато за финскую зажигалку удалось выменять три плитки шоколада «Кола». Продовольственный лейтенант клялся, что ценный продукт списан исключительно из-за помятой и подмоченной коробки, а так свежий и нормальный…
Следовало доложить начальству, что группа готова к любым свершениям. Женька, отягощенный набитыми «сидорами», в очередной раз двинулся по лестнице. Уже знакомый майор махнул в конец коридора – Попутный где-то там скрывался. Точно, курил командир у открытого окна в компании еще двух майоров и молодцеватого старшего лейтенанта с огромной лакированной кобурой на поясе. Надо сказать, смотрелся трофейный «парабеллум» в тылу довольно нелепо.
Навьюченного Женьку герои-контрразведчики встретили неожиданным взрывом хохота.
– Да вот он, наш Онегин, – улыбаясь, кивнул Попутный.
– Так точно, – Женька заставил себя смущенно улыбнуться. – Товарищ майор, я все получил…
– Ну, наконец-то, – Попутный начал прощаться, пожимая руки новым знакомым. Старлей, скалясь парой золотых фикс, неожиданно протянул крепкую ладонь Женьке:
– Ничего, Земляков. С кем не бывает. Втянешься.
– Так точно…
Когда уже сдали пропуска и миновали пост у огромных дверей, Женька не выдержал и спросил:
– Над чем ржали-то?
– Ты особенно не обижайся, – рассеянно сказал Попутный. – Я там рассказал, как ты удивился, впервые финна увидав. Ты ведь удивился?
– В общем, да.
– Ну вот, видишь. Они по-доброму смеялись. Собственные конфузы вспоминали. Теперь тебя и твои окуляры запомнят.
– А очень нужно, чтобы мои очки запомнили?
– Не помешает. Лучше, раз уж выдался случай, своим стать. Люди здесь опытные, недоверчивые, к стенке поставят, не моргнув глазом. А вот нас с тобой теперь будут ставить, смаргивая.
– Обаятельнейший вы человек, товарищ майор.
– Недобрая ирония? Или мне показалось? – удивился Попутный.
– Виноват. Но не могу не спросить: обязательно так Шведову мордовать?
– Думаешь, мне самому приятно? – Майор горестно всплеснул руками. – Ах, Евгений, да пусть она на мне, черте старом, сосредоточится. Зато вы, представители племени младого-незнакомого, куда понятнее девушке станете. А с меня, козла, какой спрос? Гад. У меня так и на лбу написано.
– Да вы в тридцать секунд любой лозунг на лбу вывесите, – пробормотал Женька. – Опять же вполне убедительный.
– Разговорчики, Земляков. Критиковать меня в мемуарах будешь. Вперед и с песней. Нечего здесь лишние минуты маячить, удачу гневить. У меня и так труселя мокрые. От пота, естественно. Все-таки иное поколение. Зубры, пообщаться с такими… Да-с, откровенно говоря, горжусь собой. Да и ты не сплоховал.
Покатили по городу. Майор вытребовал у Женьки флягу, сидел, прихлебывал, почему-то морщась. Оглядел молчащий личный состав:
– На чем остановились? Необходима чистка рядов? Наш ныряльщик-здоровяк – враг откровенный, да, Марина Дмитриевна?
Шведова промолчала, но лицо у нее было такое, будто плюнуть хочет. И не факт, что непременно за борт «диверсантки».
– Спокойствие, только спокойствие, – Попутный ухмыльнулся. Сидящий у борта, с флягой в мягкой лапе, он сейчас действительно походил на Карлсона, по недоразумению перетянутого ремнями с кобурой. – Вот, воспользовался личными связями. – Майор извлек из полевой сумки длинную мягкую штуковину – оказалось винтовочный чехол. – Гордитесь, специально шилось для спортсменов-разрядников. Назначаетесь на должность снайпера. Барские излишества в виде внештатного санинструктора нашей геройской группе не к лицу. Кстати, вы с ефрейтором под моей командой кататься не раздумали?
– Нет, – с трудом выговорила Шведова.
– Я так и думал, – Попутный извлек из сумки порядком измятую бумагу. – Вот – телефонограмма из штаба Приморской армии. – Официально откомандировываетесь в мое распоряжение.
Марина пыталась читать, взглянула с подозрением:
– Приказ приказом, но телефонограмма могла вас не найти, – объяснил майор. – Вы уже вполне могли быть на аэродроме, садиться в самолет. Севастополь никуда не делся, ждет. Решайте, Марина Дмитриевна.
