Тесс Герритсен - Кто украл мое сердце
Ветки хлестали ее по лицу, она напрягала все силы. Скорее, скорее! Время от времени она прислушивалась, нет ли погони. Вскоре со стороны дома послышались крики. Все, полицейские кинулись по следу!
Клеа чертыхнулась, споткнувшись о торчащий из земли корень.
– Ты справишься? – спросила она на бегу.
– Другого выхода нет! – Джордан оглянулся на дом, прищурился. – Придумал! – Он схватил ее за руку и потащил к рощице.
Они очутились на поляне. Впереди виднелся домик, в его окнах горел свет.
– Будем надеяться, они не захватили с собой собак, – сказал Джордан, припуская к домику.
– Что ты делаешь? – прошептала Клеа.
– Хочу совершить мелкую кражу. Вынужден с прискорбием отметить, что мелкие кражи входят у меня в привычку!
– Что ты собираешься украсть? Машину?
– Велосипеды!
* * *Саймон Тротт стоял у стойки в пабе «Смеющийся человек» и держал обеими руками кружку «Гиннесса». Никто с ним не заговаривал, и он никому не мешал. Все так, как он любит. Хорошо, что местные жители нелюбопытны. Видимо, в деревушке привыкли ценить свободу личности. Оно и к лучшему, подумал Тротт. Сегодня он не потерпел бы даже мелких помех. Настроение у него было не лучшее, и он сам понимал, что опасен для окружающих.
Он отхлебнул еще пива и посмотрел на часы. Скоро полночь. Владелец паба, которому не терпелось закрыться, уже составлял стаканы и то и дело бросал нетерпеливые взгляды на посетителей. Тротт собирался уходить, когда дверь паба распахнулась и в зал вошел молодой полицейский. Он широким шагом подошел к стойке, где стоял Тротт, и заказал кружку эля. Шли секунды, никто не произносил ни слова. Утолив первую жажду, полицейский заговорил, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Ну и заварушка сегодня случилась!
– Что за заварушка? – осведомился владелец паба.
– Еще одна кража со взломом в «Андерхилле» – там жил Гай Делэнси.
Бармен покачал головой:
– В наши дни воры совсем обнаглели! Второй раз лезут в тот же дом!
– Обнаглели – это точно. – Полицейский покачал головой. – Куда только мы катимся? —
Он осушил кружку до дна. – Что ж, я, пожалуй, пойду, а то моя хозяйка начнет волноваться. – Он расплатился и вышел.
Тротт вышел за ним следом.
Полицейский ждал его на дороге. Они вместе дошли до последнего дома на улице.
– Сегодня в «Андерхилле» что-нибудь украли? – спросил Тротт.
– По словам лакея, взяли только одну вещь. Какое-то старинное оружие.
Внезапно оживившись, Тротт резко вскинул голову:
– Кинжал?
– Верно. Старинный, из коллекции. Больше ничего не тронули.
– А воры?
– Их было двое. Лакей видел только женщину.
– Как она выглядела?
– Да он ее толком не разглядел. Говорит, у нее все лицо было замазано какой-то черной грязью. И отпечатков они тоже не оставили.
– Где их видели в последний раз?
– Они сбежали в лес. Могли податься куда угодно… Боюсь, мы их упустили.
Значит, Клеа Райс не уехала из Бекингемшира, подумал Тротт. Может быть, сейчас она еще здесь, в этой самой деревне!
– Если еще что-нибудь узнаю, сразу же сообщу вам, – обещал полицейский.
Их беседа подошла к концу. Тротт достал из внутреннего кармана пиджака конверт, набитый пятифунтовыми банкнотами. Сумма небольшая, и все же для молодого полицейского вполне приличная прибавка к жалованью – ему ведь нужно кормить семью.
Как ни странно, тот взял конверт как-то нехотя.
– Вам ведь только информация требуется, так? Больше ничего не нужно?
– Только информация, больше ничего, – заверил своего агента Тротт.
– Понимаете, времена сейчас… трудные. И все-таки есть вещи, которых я не сделаю… не хочу делать.
– Понимаю.
Тротт действительно все понимал. Купить можно кого угодно, в том числе начальство этого молодого парня. Для него же путь вниз по наклонной плоскости только начинался…
Расставшись со своим осведомителем, Тротт вернулся в гостиницу и позвонил Виктору Ван Уэлдону.
– Несколько часов назад Райс и Тэвисток еще были здесь, – сообщил он. – Ограбили дом Делэнси.
– Они взяли кинжал?
– Да. Следовательно, оставаться здесь им больше незачем. Скорее всего, они направятся в Лондон.
Тротт подумал: возможно, сейчас Клеа Райс бредет по какой-нибудь проселочной дороге, пробираясь к столице. Он представил себе ее радость. Наверное, думает, что ее мучениям скоро настанет конец. Всякий раз, глядя на кинжал, который она называет «Оком Кашмира», она надеется на лучшее и думает, что победила…
Ее ждет жестокое разочарование!
Шум городского транспорта разбудил Клеа ото сна – такого крепкого, что ей казалось, будто она одурманена. Она перевернулась на спину и сквозь полусомкнутые веки увидела яркие солнечные лучи, пробивающиеся в номер сквозь занавески. Долго ли они спят? Судя по ее дурной голове, несколько дней.
Они зарегистрировались в этом третьеразрядном отеле в шесть утра. Войдя в номер, оба тут же скинули с себя одежду и рухнули на кровать. Больше Клеа ничего не помнила. Постепенно в голове оживали события прошлой ночи. Они бесконечно долго сидели на станции и ждали четырехчасового вулвертонского поезда… Она боялась, что где-то рядом рыщет неизвестный враг, что за ними следят. Всю дорогу до Лондона она боялась, что их ограбят, что они потеряют драгоценный трофей.
Она сунула руку под кровать и нащупала сверток. «Око Кашмира» еще здесь. Вздохнув с облегчением, она снова легла рядом с Джорданом. Тот крепко спал. Он лежал к ней лицом; на фоне простыни особенно отчетливо проступал его золотистый загар. Светлые волосы были по-мальчишески взъерошены. Даже во сне он выглядел аристократом до кончиков ногтей. Улыбнувшись, она погладила его по голове. «Мой милый джентльмен, – подумала она. – Как мне повезло, что я встретила тебя! Когда-нибудь ты женишься на порядочной молодой леди, твоя жизнь потечет по привычному руслу… Будешь ли ты вспоминать иногда Клеа Райс?»
Она села и посмотрелась в зеркало на комоде. Ей отчего-то стало грустно. Она встала и пошла в душ. Разглядывая свою новую прическу – волосы у нее стали темно-русыми, потому что у Монти другой краски не нашлось, – она почувствовала, как в глубине души нарастает возмущение. Пусть ее нельзя назвать порядочной женщиной, тем более настоящей леди, но и у нее, черт побери, есть свои достоинства! Она умна, учится на ходу и, что самое важное, способна о себе позаботиться. На что ей джентльмен? Он станет ей только обузой, будет постоянно таскать ее с собой на всякие приемы и суаре – последнее слово она часто слышала, но не знала, что оно значит. Она не вписывается в его жизнь. А он – в ее. Но здесь, в номере захудалого отеля с вытертым ковром и полотенцами, от которых пахнет плесенью, они живут вместе. Здесь у них общая жизнь… И она будет радоваться ей, пока все не закончилось.
Она вернулась в постель и легла рядом с Джорданом. Почувствовав прикосновение ее влажного тела, он пошевелился и пробормотал:
– Здесь такие будильники?
В ответ она сунула руку под одеяло и медленно двинулась от его груди вниз. Когда она спустилась к особенно горячей точке, он немедленно проснулся и сказал:
– Будильник свое дело сделал.
– Пора вставать, соня! – Смеясь, она откатилась от него.
Он поймал ее за руку и вернул на место.
– А как насчет этого?
– Чего?
– Этого.
Она бросила выразительный взгляд на заметную выпуклость под одеялом.
– Хочешь, я им займусь? – шепнула она.
– Поскольку в его пробуждении повинна прежде всего ты…
Она легла сверху и зажала его мужское достоинство бедрами. Он оказался в ее власти, и она не собиралась отпускать его, пока он не взмолится о пощаде. Но, когда их тела задвигались в унисон, когда он схватил ее обеими руками за ягодицы и ловко перевернул, оказавшись сверху, она сама оказалась в его власти, и просить о пощаде пришлось ей. Волны наслаждения накрывали их с головой; хотя пульс гулко бился в ушах, она услышала, как он вслух произнес ее имя. Один раз, два раза – едва не мурлыча от удовольствия.
«Да, – подумала она, – любовью он занимается со мной… Со мной, и только со мной».
На несколько сладких минут этого было достаточно.
Энтони Воксхолл оказался надменным франтоватым коротышкой со вздернутым носом; казалось, ко всем простым смертным он относится с нескрываемым презрением. Джордан несколько раз встречался с ним по вопросам, связанным с имуществом покойных родителей. Тогда они общались вполне дружелюбно, хотя определенного мнения об этом человеке у него так и не сложилось.
Зато сейчас Энтони Воксхолл стремительно падал в его глазах. Шел пятый час пополудни; они сидели в кабинете Воксхолла на Леденхолл-стрит, в здании «Ллойда». За полтора часа до встречи Джордану и Клеа удалось купить более или менее приличную одежду и перекусить. Они спешили, чтобы успеть в «Ллойд» до закрытия. Джордану казалось, что все их усилия были тщетными. Воксхолл отнесся к рассказу Клеа с очевидным недоверием.
