Комбат Найтов - Гнилое дерево
- Служу в инженерно-разведывательной роте первой гвардейской штурмовой дивизии в Осовце, товарищ профессор.
Он не знал, что затрагивает самую чувствительную часть души профессора: он родился в крепости, его отец строил второй форт. Охране было велено пропустить бывшего студента и гвардии младшего сержанта в одном лице. Профессор вытащил из стола старинные фотографии крепости и стал расспрашивать, что сохранилось, а что нет в крепости. Время за разговором пошло гораздо быстрее, профессор потащил его в аудиторию к студентам, которым Стас прочитал 'политинформацию' о несокрушимой гвардии РККА, показал новенькую медаль 'За отвагу', в красках расписал крайнюю боевую операцию и удостоился восторженных улыбок студенток, коих было большинство на ранее 'мужском' факультете. Его приглашали туда и сюда, и на время он стал популярным, везучим, и счастливчиком.
Но, на обратном пути домой опять пришлось выслушивать замечания от патруля, командир которого 'отпустил' девочек, пока воспитывал младшего сержанта. Самым яростным желанием было снять форму, и просто походить по улицам. Отходив час строевым во дворе комендатуры штаба флота, уже в темноте он добрался до дома. Дома были все, даже дальние родственники. Мать прочла его записку и обзвонила всех. До начала комендантского часа отмечали его приезд, отпуск и медаль. Отец отсоветовал переодеваться, так как лиц мужского пола и призывного возраста останавливают на улицах гораздо чаще, чем военнослужащих. Бдительность! Через три дня сержант взвыл от тоски, так как делать было абсолютно нечего. Вести умные разговоры было не с кем: все либо работали, либо учились. За посещаемостью теперь следили очень строго, так что мимолетные встречи со студентками - это был тот максимум, на который он мог рассчитывать. Москва из шумного веселого города превратилась в осажденную крепость, где все было подчинено одному: порядку. Решив, все-таки, посетить ту самую Танечку, которая жила неподалёку на Огородном или Стопани, окончательно вляпался в историю: часов 12-ть просидел в управлении НКГБ, так как Танечка завела шашни с кем-то из посольства, и ее комната была под надзором. Танечке 'сержантик' был совершенно не интересен, и она дала ему от ворот поворот, а на обратном пути его и задержали. Пока проверяли, прошло немало времени. Родители уже стояли на ушах. Стаса к утру отпустили из управления на Лубянке, дружески посоветовав ему даже не приближаться к дому на Огородном. В тот же день сержант поехал на Белорусский вокзал и получил билет на поезд. Остатки отпуска он решил провести в Белостоке.
Опять прокуренный 'общий' вагон, верхняя полка, та же самая публика, только инвалидов нет. Возвращающиеся, как он, отпускники и командировочные. Небольшие 'команды' различных специалистов, остальным такие райские условия не положены: '6 лошадей 40 человек', стандартная двухосная теплушка с печкой посередине. Здесь Стасу повезло: в Осовец в корпусной госпиталь ехал целый выводок молоденьких 'медсестренок'. Познакомился со всеми, плюнул на то, что собирался немного потусоваться в Белостоке, и вместе с хохочущими девицами перевалился через борт 'GMC', идущим в крепость. Отпуск кончился.
Отпуск закончился не только для него, корпус тоже заканчивал переформирование, но отводился глубже в 'тыл', к Августово. Туда, где не хватило 18-ти километров оборонительных сооружений, и куда ударили немцы, точно знавшие этот расклад. Там они прорвались, обошли лесными дорогами Копцевский УР, на котором не успели обсыпать доты, сбили охранение, и выжгли их гарнизоны. В итоге дошли до Друскининкая, где уперлись во вторую линию обороны. Трижды предпринимались попытки выбить их с нашей территории и перерезать железную дорогу, по которой они снабжались. Но корпуса Гота отлично держали оборону, активно атаковали, как позиции у Гродно, так и пытались захватить плацдармы на правом берегу Немана. Ставка решила провести еще одну операцию силами двух фронтов. Особую сложность добавляла высокая концентрация немецких сил на этом участке: 11 дивизий только у Гота, из них шесть моторизованных, а кроме них, здесь находились части 8-го корпуса, а чуть севернее стояли еще 23 пехотных дивизии, 6 танковых и моторизованных дивизий, 646 танков, 435 боевых самолётов, 1200 орудий. И если бы стояли! Нет, они ломились через наши оборонительные позиции, и только наличие здесь нескольких полнокровных армий Красной Армии, в том числе, четырех танковых корпусов, способных перерезать тоненькую пуповину у Вержболово, серьезно их сдерживало. И они зарывались в землю, создавая сплошную глубокоэшелонированную оборону.
Суперзадач перед корпусом не ставили: требовалось занять Копцевский УР. Всего 12 километров по прямой. И 16 по фронту. В обороне на одну дивизию обычно приходится 8-12 км. В наступлении 12 км - это фронт корпуса в 4 дивизии. Учитывая лесистую местность и снежный покров, Штерн решил сосредоточить весь первый гвардейский корпус в лесах под Копцево. Мог бы этого и не делать, так как для танков местность практически непроходимая: сосновый лес и болотистая река Сейни. Зима, конечно, давала некоторую вероятность того, что первую линию обороны будем прорывать танками, но на артиллерию надежд больше.
Пикантность ситуации прибавляло то обстоятельство, что у комфронта, в 39-м, воевать в лесах не получилось. Три из пяти дивизий его армии были окружены, две полностью уничтожены. Знамя одной из них сейчас хранится в военном музее недалеко от Хельсинки. Видимо этим обстоятельством и был обязан Владислав направлением в Августовский лес. Вся беда заключалась в том, что все дивизии были мотострелковыми. Использовать бронетранспортеры в лесу было несколько затруднительно. В первую линию пошли 'штурмовики'. Перед этим, все разведроты были выдвинуты вперед, и вели активное наблюдение за противником. Сосредоточив две дивизии в междуречье Шлямицы и Сейни, ночью, без артподготовки, двинули штурмовую дивизию вперед. Три немецких батальонных опорных пункта находились в деревушках Коди, Петракас и Куоджай. От Сталая заговорила немецкая батарея, на которую обрушился шквал снарядов корпусной артиллерии, а полковые пушки и гаубицы работали только на прямую наводку. В районе Петракаса удалось задействовать бронетранспортеры, точнее, их крупнокалиберные пулеметы. Штурмовики ночной бой выиграли, и не только по очкам. Немецкий полк, в основном, погиб в ночном рукопашном бою. Образовался довольно удачный плацдарм, а корпусная артиллерия взяла под наблюдение и обстрел рокадную дорогу слева. Там же, выведя СУ-122 на прямую наводку, расстреляли несколько дзотов на левом берегу Сейни, и навели переправу для танков, оседлав эту рокадку окончательно. Отсюда 1-я гв. дивизия нанесла фланговый удар частям 8-го корпуса немцев, расположенным по берегу Кракинского болота. Фронт между деревнями Будвиг и Становишко был вскрыт этим ударом. Обезопасив себя от удара слева, продолжили наступать на Копцево. Развернуться вправо не давало болото и довольно густой лес за ним. Приходилось действовать на том направлении максимум ротами, а в основном: штурмовыми группами, которые постепенно выжимали немцев из опорных пунктов вдоль реки. Соседу справа: генералу Сахнову из 56-й дивизии 3-й армии, никак не удавалось поддержать усилия гвардейцев. Речушка Черная Ганьча у деревни Галавенчицы не давала ему возможности перейти в наступление. Немцы сосредоточили возле нее большое количество самоходной артиллерии и танков. Командир 4-го корпуса Герой Советского Союза Сергей Егоров, принявший командование 4-м корпусом 22-го июня 41-го, прекрасно организовал прорыв первой линии обороны и взял Соничи, но, не провел разведку у Галавеничей, и напоролся на непредвиденный опорный пункт 7-й танковой дивизии Гота. Владиславу это грозило фланговым ударом вдоль дороги Соничи - Копцево. Пришлось усилить давление вправо и ввести в бой еще одну дивизию, 2-ю гвардейскую. В помощь Сахнову направлен 1-й гв. противотанковый дивизион и 1-й гв. танковый полк. Совместными усилиями должно было получиться связать 7-ю дивизию боем.
Но, генерал фон Функ разгадал замысел, и начал перебрасывать два батальона 25-го полка и 37-й разведбатальон вправо к Копцево. У старого канала их перехватила 3-я инженерно-разведывательная рота, которая подорвала мост через Августовский канал, и, более шести часов расстреливала из 'сорокапяток' немецкие (чешские) LT vz 38 на лесной дороге, у старой литовской погранзаставы. Затем рота отошла, так как понесла в ночном бою очень значительные потери. Но, по 'запечатанным' на дороге танкам уже работала авиация.
Наступление на основном направлении проходило медленно: немцы оставляли многочисленные заслоны, использовали минирование дорог, всеми способами тормозили продвижение. На выходе из леса состоялось настоящее сражение, в котором принимали участие части 8-го пехотного и 39-го моторизованного корпусов немцев. Немцы сумели остановить наступление штурмовой дивизии на Копцево на высоких песчаных берегах реки Белая Ганьча. Но, подошедшая гв. танковая решила исход боя в нашу пользу. Поставленная задача была выполнена, правда, на 10 дней позже, чем требовала Ставка.
