Влад Савин - Восход Сатурна
История одного корабля — ретроспектива.
У этого корабля была долгая жизнь. Завершенная не в бою, а «естественной смертью» на разделочной верфи, через тридцать с лишним лет после постройки. Этим он не отличался бы от других своих собратьев, которые строились для боя, но так и не воевали. Что ж, оберегать покой своего Отечества — тоже работа, незаметная, но нужная, «fleet in being», это когда вероятный противник начинает задумываться, нападать сейчас или подождать пару лет, пока у нас появится противовес этой угрозе?
Он проектировался как лучший в своем классе. И даже, возможно, был им какое-то время по чисто «бумажным» характеристикам. Дать же оценку «по-боевому» жизнь не дала. Потому что цифры в справочнике — это хорошо, даже великолепно, но в какой мере и с какой гарантией можно обеспечить их в реальной боевой обстановке? Но жизнь зло посмеялась, при этом проведя корабль через Большую Войну. Сохранив ему жизнь, но дав такую репутацию, что… Впрочем, обо всем по порядку.
Итак, крейсер «Алжир». Вступил в строй в тридцать четвертом. Считался, а возможно, и был, лучшим тяжелым крейсером в европейских водах, превосходя и немецкие «хипперы», и британские «лондоны». Обошелся французской казне в круглую сумму, но ничем не помог отечеству, ни когда немецкие сапоги гремели по парижским бульварам, ни через два года, когда захватчики вошли и взяли, ошвартованным у стенки, весь французский флот — четвертый флот мира.
Что за имя — «Алжир»? Вот «Дюнкерк» — славная победа немецкого оружия в сороковом, «Страсбург» — теперь немецкий город, взятый с боем. А это что такое?
Так «Алжир» стал «Аахеном». Через год, захваченный в Генуе, также без единого выстрела, стоящим в доке, он стал «Неаполем». Так же, почти без стрельбы, по крайней мере из корабельных орудий, отбитый немцами и переданный под руку марионеточной Туринской республики Северной Италии, он стал «Вероной». Захваченный после капитуляции англичанами, он стал «Атлантис». Правь, Британия, морями… Возвращать корабль возможному конкуренту британцы категорически не хотели. Тем более что после все мировые игроки, среди прочего, решали вопрос — французы, по факту, были союзником Гитлера или нет? В этой катавасии на корабль наложили руку американцы, заинтересованные видеть во Франции и английский, и германский противовес. При чем тут это? Ну так господа из-за океана хотя и любят делать добрые дела, но обставляют это так, что вы окажетесь должны им по уши и будете расплачиваться еще лет сто, только по процентам. Французы, конечно, и хотели бы вернуть «Алжир», не только гордость своего флота, но и теперь, самый сильный его корабль, поскольку ни «Дюнкерк», ни «Страсбург», ни «Ришелье» войну не пережили. Что-то утопло, на остальное наложила лапу алчная Британия — и отдавать не собиралась. Но США обставило возвращение корабля такими условиями, которые французы отчего-то посчитали за нарушение суверенитета, поэтому торг затянулся. Наконец уступки были сделаны, и крейсер торжественно вернулся под флаг бывшего отечества, чтобы в тот же год быть посланным на край света, в китайские моря.
Ему везло… или нет? Первый раз он был на грани гибели в Тулоне. Затем в Средиземном море его обстрелял пролетавший мимо «харрикейн». Все бы ничего, но одна из пуль влетела в открытую дверь башни главного калибра и подожгла пороховой заряд. И «Алжир»-«Аахен» имел все шансы стать единственным тяжелым крейсером, потопленным из пулемета, но судьба ему улыбнулась, пожар потушили. Затем был переход на Мальту, когда идущий впереди флагманский «Дюпле» взлетел на воздух от немецкой планирующей бомбы. Затем, уже после войны в Европе, был «шанхайский инцидент»…
Конечно же, Франция не могла не вмешаться в Китайскую войну 1947–1953 годов. Ведь красные северокитайцы распространяли заразу коммунизма в Индокитай, помогая людьми и оружием партизанам «дядюшки Хо» — деление на север и юг было чисто условным, на юге Китая было множество партизанских зон, а на севере оставались отдельные «белые» плацдармы, почти у самых границ Маньчжурской и Монгольской ССР. «Убивать азиатов руками других азиатов», но «Алжир» и тут умудрился возле Шанхая получить три торпеды с северокитайской подводной лодки «Цзи-юань».
История этого инцидента также окутана мраком. Военно-морские специалисты не могут поверить, как это Северный Китай, всего за два месяца до того получивший от СССР три подводные лодки — бывшие немецкие, тип VII, U-1204, U-1207, U-1208, — сумел подготовить для них экипажи и выпустить в боевой поход? В то же время известно, что примерно в это время советские атомарины А-2 и А-4 (тип «Акула»), исчезнув с Севера, позже обнаружились во Владивостоке, причем командир А-2, тогда еще капитан первого ранга Видяев, был награжден орденом Боевого Красного Знамени. СССР однако хранил молчание…
Крейсер был построен на совесть, имея ПТЗ — противоторпедную защиту — на уровне, достойном иного линкора, — и потому не затонул. А сумел дотянуть до прибрежной отмели, где спустил флаг. Причем китайцы, с помощью подошедшей из Порт-Артура русской эскадры, сумели оперативно поднять корабль, уже под своим флагом, под которым бывший «Алжир» до конца боевых действий стоял в гавани русского Порт-Артура, хотя русские неизменно отвечали, что это китайская собственность, лишь сданная на временное хранение.
Что до экипажа, то ему пришлось хлебнуть ужасы китайского плена. Причем СССР в ответ на все просьбы повлиять и поспособствовать предложил выкупить корабль назад. Советскому флоту он неинтересен, своих кораблей хватает, а вот вы заплатите нам стоимость работ по спасению, плюс за кормежку пленных. По политическим причинам отказаться от этого предложения Франция не могла, деньги были уплачены…
После чего крейсер, которому было возвращено его прежнее имя, ничем себя не проявил, кроме того, что неизменно возглавлял в Тулоне морские парады до сдачи на слом в шестьдесят восьмом. «Алжир» стал в военно-морской истории кораблем, рекордное число раз менявшим флаг в течение великой войны, однако почти ни разу не выстрелив. Был только один эпизод — обстрел итальянского побережья в сороковом. Сколько флагов он нес? А считайте. Французский, Виши — сами французы подчеркивают, что это РАЗНЫЕ государства, вместо «свобода, равенство, братство» — «труд, семья, отечество»; немецкий, итальянский, снова немецкий, английский, американский, французский, китайский и в последний раз французский… Без выстрела переходил к сильнейшему. Трижды разорив отечество на большие суммы, считая американо-французский договор 1947 года, сам никакой пользы ему не принес.
Интерес представляет также его именование. Примечательно, что во всех этих приключениях, как это ни невероятно звучит, костяк команды оставался неизменным. Ну подумаешь, служили под родным флагом, перешли под немцев, под итальянцев, под англичан. Лишь бы платили. Но как они сами называли свой корабль? Одним именем. Не «Алжиром».
Будь таким, как он, — говорили в кригсмарине, простите, ваффенмарине, — указывая на картину «Подвиг гефайтера Вилката», написанную одним из лучших художников рейха. Белокурый ариец с окровавленным лицом на накренившейся палубе, окутанной дымом. Его держат за руки двое звероподобных русских монголоидного вида, а третий заносит над героем винтовку с примкнутым ножевым штыком. Подвиг безвестного гефайтера, оставшегося верным долгу и присяге, несмотря на зверские пытки. Репродукция этой картины висела в кают-компании «Алжира». А кригс-комиссар проявил особое старание в восхвалении этого подвига юного героя, что нашло неожиданный отклик среди команды.[14]
«Алжир» — запрещено. «Аахен» — вообще оскорбление. В германском флоте названия городов обычно носили крейсера легкие, а классу «тяжелые, броненосные, линейные крейсера» полагались имена знаменитых полководцев, адмиралов, королей и прочих героев. В то же время этот Вилкат — вроде как и герой, и все ж не немец, а литовец и простой гефайтер, отчего нет? Тем более что в немецком флоте была традиция для некоторых кораблей иметь еще и имена «неофициальные». Так, все эсминцы-«нарвики» официально имели лишь цифровые названия, начиная с Z-22. Однако же негласно носили имена моряков-героев «норвежской» кампании 1940 года…
Так вот и вышло, что имя «Вилкат» для данного корабля в разговоре употреблялось повсеместно — и даже в бумагах иногда. Что вкупе с репутацией этого злосчастного корабля привело к неожиданному лингвистическому результату. Первым был кто-то из депутатов французского парламента, на утверждении Морской программы 1948 года, крикнувший: «Вы тут нам „вилкатов“ не постройте вместо боевых единиц флота». Слово быстро распространилось, обозначая что-то амбициозное, затратное, но с нулевым полезным результатом — первоначально в военно-морской сфере, затем во всех остальных, став некоторым синонимом слова «дармоед». Известно, что и Сталин в 1951 году, слушая своих адмиралов, произнес: «Ну смотрите, только чтобы „вилкаты“ вместо кораблей не вышли». После чего и в советском ВПК часто при начале испытаний стали говорить: «Ну за то, чтобы в этот раз вилката не было», или при завершении: «Ну что, успех или вилкат?»
