Корсары Николая Первого - Михеев Михаил Александрович
И бороздили океаны парусные гиганты, несущие иной раз заметно больше сотни пушек на нескольких палубах. Вот только когда в гонку морских вооружений вмешался пар, ситуация разом изменилась. Пароходы, оснащенные гребными колесами, обладали немалым числом преимуществ, но и серьезные недостатки у них имелись. Одним из этих недостатков оказалось порочное расположение колес, перекрывающих большую часть бортов, не давая устанавливать вооружение. Вторым недостатком являлась общая громоздкость самих двигателей, несовершенных еще паровых машин, «отъедающих» немалую часть полезного объема. Неудивительно, что инженеры работали не покладая рук, и вот машины в кратчайшие сроки научились делать более компактными, а в качестве движителя начали использовать винт. Гребные колеса быстро становились архаикой, но эти два представителя тупиковой ветви гонки вооружений несли именно их.
С другой стороны, по сравнению с обычным парусником такие пароходы имели немалое преимущество в маневренности. Плюс независимость от ветра – это дорогого стоит. В море, да в свежий ветер, Беренс не побоялся бы схватиться с любым из идущих на него фрегатов, дымя, словно графская кухня. Там на его стороне были бы и скорость, и огневая мощь. Не в качестве – Беренс понятия не имел, насколько мощные пушки британцы впихнули на свои самоплавающие камбузы, – но в количестве уж точно. Жаль только, при относительно слабом ветре и узости местных фарватеров ситуация менялась на противоположную. И потом, врагов было все же двое.
Перед Беренсом стоял непростой выбор: уйти, бросив своих людей, или принять неравный бой с невеликими шансами на выживание. Но капитан был умным человеком, и вариант со внезапным появлением врага был заранее обговорен с офицерами. Отчасти еще и поэтому большинство из них не жаждали участвовать в вылазках. Итак, ему предстояло уйти и по возможности вернуться позже. Или не вернуться – в этом случае по прошествии определенного срока морякам придется выбираться самостоятельно. Не очень хорошо оставлять своих, но тут уже никуда не деться, а так шанс будет у всех.
Матросы в лихорадочном темпе ставили паруса. Впрочем, торопливыми их действия не выглядели – по уровню профессионализма русский флот мог кое-чему поучить и заносчивых выходцев из Туманного Альбиона. Работали четко, слаженно, но ветер, ветер…
Сейчас ветер играл на стороне врага. Он не слишком силен, но с этим еще можно смириться. Главное, для того, чтобы наполнить паруса и заставить корвет двигаться, ему требовалось время. А британские пароходы уже шли на шести узлах и продолжали разгоняться. Вряд ли они выдадут паспортные десять, все же дальние переходы не лучшим образом сказываются на состоянии механизмов, да и обрастание днища, пусть в северных морях оно невелико, тоже дает о себе знать. Но они успеют выйти на дистанцию залпа прежде, чем корвет сможет уклониться от боя.
Что же, Беренс был не только «на хорошем счету». Храбрый человек и грамотный моряк, он умел взвешивать шансы и хорошо знал, на что способен его корабль. Идущий головным «Леопард», развернутый к русским носовой проекцией, был не слишком хорошей мишенью. Но точно так же Беренс был уверен в своих людях и не сомневался: русские артиллеристы лучшие в мире. Оставалось лишь обеспечить им максимально комфортные условия для стрельбы, а это уже – обязанность капитана.
– Все зависит от вас, братцы, – сказал он артиллеристам, не погнушавшись собрать всех, и офицеров, и нижних чинов. Кто-то мог быть не в восторге, однако же – какая разница? Если корабль пойдет на дно, все они будут плавать в одной и той же воде. И в том, что сдаваться никто не собирается, тоже понимал весь экипаж. Смерть предпочтительней позора. Случаев, подобных «Рафаилу» [3], в русском флоте быть не должно!
Британцы, очевидно, поняли все и сразу, аккурат в тот момент, когда успевший набрать приличную скорость корвет резко, почти валясь на борт, начал разворот. К тому времени дистанция между кораблями составляла не более семидесяти саженей [4], и носовые орудия британцев уже вовсю перестреливались с кормовыми у русских. Впрочем, без особого эффекта вследствие качки и слабости самих орудий. Реакция британцев была мгновенной, они начали замедляться и, в свою очередь, разворачиваться. Вот только и остановить, и развернуть корабль водоизмещением две тысячи триста тонн – не такое простое дело.
В результате в момент русского залпа «Леопард» оказался в крайне невыгодной позиции, уже подставив борт, но еще не имея возможности ввести в дело свою артиллерию. Да еще и сократил дистанцию почти на двадцать саженей, что позволило «Князю Варшавскому» ударить практически в упор.
Стоит признать, русские артиллеристы показали класс. Полдюжины дырок, проделанных в борту и надстройках ядрами не самого крупного калибра, и одно разбитое орудие… Неприятно, однако совсем не смертельно, даже не слишком опасно. Однако попадание в левое гребное колесо – это куда хуже, для парохода фактически паралич. Фрегат мгновенно потерял управление, и, хотя развернувшийся корвет прошел мимо него встречным курсом на небольшой дистанции, его залп пропал втуне. Попасть куда-то с выписывающего непредсказуемую циркуляцию и быстро теряющего ход корабля – это надо не только постараться, но и крепко поймать за хвост удачу.
Заработав на проходе всего одно практически безобидное попадание в надстройке и успев ответить из кормовых орудий, корвет лихо проскочил мимо противника, продолжая разворот, и, ловя развернувшимися парусами ветер, прошел за кормой британца. Теперь Беренсу противостоял лишь один противник.
Изначально расчет окрыленного первым успехом Беренса был прост, как гвоздь, и надежен, как удар кувалды. Орудия левого борта разряжены? Плевать! Все равно «Леопард» стопорит машину, иного варианта вернуть хоть какой-то контроль за фрегатом не просматривается. Значит, какое-то время он фактически выключен из боя, шансы дотянуться до наглого русского есть только у кормовых орудий, а это несерьезно. Стало быть, противник у него сейчас один.
Оставалось всего два варианта. Или заметно отставший от головного корабля британец будет выдерживать прежний курс, и тогда корвет, повернув, имеет шанс «обрезать» ему нос. В сторону противника смогут работать все орудия ранее не стрелявшего правого борта, а тот ответит разве что носовыми. Удачный продольный залп в упор вполне может нанести противнику серьезные повреждения, и дальнейший ход боя зависит исключительно от его результатов. Или сбежать, пользуясь форой, или добить, если очень повезет, или еще что.
Второй вариант – это если британцы начнут поворот. Тогда держать курс – и проскочить по носу или корме противника. Разумеется, обстрелять его не получится, орудия левого борта только что разряжены, но и он достанет «Князя» разве что из одного-двух орудий вне зависимости от того, куда повернет. Это вполне можно вытерпеть.
Беренс не учел лишь одного нюанса. Британский капитан не уступал ему ни в опыте, ни в тактическом мышлении. Скорее, даже превосходил – столько, сколько британский, не плавал ни один флот в мире. И возможные действия своего визави он просчитал мгновенно.
Хладнокровно дождавшись момента, когда корвет начал поворот, обозначив тем самым свои намерения, англичанин фактически зеркально его повторил, ложась на параллельный курс. Небольшое отставание он компенсировал лучшей маневренностью парохода, и в результате корабли встали борт о борт на «пистолетной» дистанции, после чего обменялись мнениями о происходящем.
Корпус «Князя Варшавского» задрожал от ударов. У русских оказалось больше орудий, англичане брали калибром. И, в принципе, обе стороны пытались обездвижить врага. Русские старались поразить огромное, неуклюжее гребное колесо, и это им вполне удалось. Все же кораблям со столь ярко выраженной уязвимостью клинч противопоказан. Но и британцы не остались в долгу.
Когда грот-мачта его корабля, не пережив удара ядра, начала медленно и величественно рушиться, Беренс не сдержался и выдал такую тираду, что ей позавидовал бы и матерый боцман. Но делу это помогло мало, корабль, неожиданно обретший новую точку опоры, загребающую воду, резко накренило и начало разворачивать. Матросы немедленно принялись рубить ванты, чтобы освободиться от тяжелой конструкции. Повезло еще, что никто не оказался за бортом…
