ОПГ «Деревня» 4 (СИ) - "Alchy"

— Эко как тебя разобрало! — С одобрением заметил он. — Прям энтузиазм прёт, как у покорителей целины! А вообще, голова ты Галка, такое придумать!

— Да причем тут я⁈ — Искренне удивилась она. — Это совместная работа, все принимали участие, с зимы обсуждали. Маша Серёгина, считай, на себя большую часть работ по организации кухни берет, мы же с ней вместе в торгово-экономическом учились, только я на товароведа, она на пищевом производстве. Или на повара-кондитера? Блин, как в прошлой жизни всё это было.

— А чо меня ни о чем не спросили? — Затаив обиду, всё-таки не удержался от высказывания претензии Председатель.

— А чтоб не отвлекать, Захар Михалыч! Я же к тебе подходила с этим, ты отмахнулся, вот мы и не тревожили! — Галка с таким участием и неподдельной заботой посмотрела на него, что тот устыдился недавних мыслей. — К тому же, ничего ещё не обрело форму, вот у нас и начнем, весь процесс на глазах будет! Замечания и советы приветствуются!

— Иди уж, егоза, извертелась вся! — Благодушно напутствовал Захар Галку.

— Да мне ещё с Маней надо договориться о ролевых играх! — Извиняюще оправдалась Галка, поднимаясь со стула.

Председатель чуть не задохнулся, пошел пунцовыми пятнами и потерянно вопросил:

— Ккакие к чертям ролевые игры, Галка⁈ Она же ребенок ещё! И помолвлена, а у тебя муж, между прочим!

— Она в первую очередь медицинский работник! А игры обычные, придет она, значит, в белом халатике и начнет выискивать недостатки и нарушения санитарно-гигиенических норм. А я её буду отзывать в сторонку и склонять к нарушению служебного долга и взятку предлагать… — Галка мечтательно закатила глаза и продолжила поскучневшим тоном. — Но это для души, поностальгировать о нашем времени. А серьезно если, то рабочие моменты отработать надо, Захар Михалыч, такие вопросы, как соблюдение санитарии, качество продуктов и подобные им — нельзя доверять самой фирме, тут только контроль со стороны эффективен! Я как торговый работник со стажем это заявляю!

Глава 2

Каналья! Тысяча клещей!

Глава 2. Каналья! Тысяча клещей!

Южный Урал, май 1797 г.

Егор уехал к себе, в Известковое и с головой погрузился в работу. Подальше от их сиятельств, заполонивших село. Здесь тоже, конечно, хватало представителей дворянских родов, высшее образование сейчас — прерогатива людей обеспеченных. Но что со своими коллегами, приехавшими из столицы, что со студентами горного училища, подвизающихся у Расула в Троице-Саткинском заводе — давно если не сдружились, то рабочие отношения устаканились. В том числе в самом прямом смысле, без всяких метафор и иносказаний. Пить его молодые и не очень коллеги были горазды, причем даже без закуски. По крайней мере, одна товарищеская встреча (ещё до приезда двора его величества) окончилась полным поражением Егора.

На следующий день, с провалами в памяти и ощущением, что вчера совершилось что-то непоправимое — Егор еле очнулся. Чудом господним оказалось обнаружение кувшина с квасом возле кровати, хотя скорей всего — Федус позаботился. Путем осторожных расспросов выяснил, что никого не убил, стратегических секретов не выболтал, а самый страшный косяк с его стороны заключался в исполнении песни из своего времени. Для донельзя заинтересованных и подзадоривших его предков. По бухичу то чего не спеть, к тому же просят, тут отсутствие слуха и голоса помехой не являются. И Егор вжарил, изрядно переврав слова, одну из своих любимых песен, из детского фильма:

«Я клянусь, что стану чище и добрее!» —

Шепчет голос мне в серебряной росе,

Но скорей всего, конечно, охуею!

И со мною охуееют вместе все!

Прекрасное далёко, не будь ко мне жестоко,

Не будь ко мне жестоко, жестоко не будь.

От чистого истока в прекрасное далёко,

В прекрасное далёко я начинаю путь.

«А музыка ваша из будущего того, не очень лепа!» — Высказали свое фу неблагодарные и хитрые предки, ожидавшие, что Егор сейчас же кинется доказывать обратное и чем черт не шутит — или со своего смартфона что-нибудь включит, или вообще — по широте душевной даст доступ к своему компьютеру. Сотрудникам то, после первых же инцидентов, ставших известным Егору — смартфоны и телефоны выдавали для работы в качестве калькуляторов мало того, что под строгую отчетность, так ещё и с тщательно подчищенными данными.

Но не на того нарвались! Егор, закаленный лагерем и вписками на разных стремных блат-хатах — хитро ухмыльнулся, погрозил им пальцем и отправился к себе, чудом удерживаясь на ногах. Напоследок затянув:

«По притонам я с детства скитаааался…»

Химики и электротехники разочарованно переглянулись, да с досады допили и доели всё. А на следующий день, к величайшему удивлению Егора — как ни в чем не бывало на своих рабочих местах занимались делом. «Ничоссе они кабаны тут, столько выжрать и хоть бы хны!» — В голове шумело, в висках стучали молоточки, а во рту раскинулась безбрежная пустыня: «Сразу виден естественный отбор, слабые в детстве перемерли, остались только такие монстры…» Потом ещё Федус выговорил, укоряя:

— Не пей ты с ними, Егор, держи на расстоянии! Ровней ты для них всё равно не станешь, да и рубаха парень, свой в доску, из тебя так себе. Все в курсе, сколько жмуров на тебе висит с зимы. Я и сам тебя побаиваюсь, ты вообще лучше не пей, а то и с обрезом не расстаешься, и вообще, иной раз глянешь в глаза твои, так озноб пробирает! Может шишек принести, чо страдаешь? А так покуришь, поешь хоть и до завтра оклемаешься.

— Неси, — кивнул головой Егор и зажмурился от стрельнувшей в голове вспышки боли. — Базара нет, сухой закон! Да это я себе, не дергайся! — Успокоил он скривившегося Федуса. — Ну и до остальных тоже доведи, что если выпивают, так чтоб никто не видел и не слышал, вон лес под боком.

— Незаметно не получится, — замялся Федус. — Там эти…

— Клещи⁈

— Да какие клещи, казаки и особисты с ними, из тайной экспедиции приехавшие, кишмя кишат. То учения проводят, то просто в засаде сидят. У нас же комплекс секретный, на особом контроле, молодежь стонет, что никакой личной жизни, в лес не отойдешь без присмотра.

— Ничего, для молодежи скоро харчевню откроем, там всё будет для проведения досуга культурного. — Егор утер внезапно выступившую испарину и с интонацией старого деда добавил. — А распутничать нехер! Пусть вон вступают в брак и живут нормально, а то у этих химиков понаехавших врачи несколько случаев сифилиса выявили! Одно слово, интеллигенция! Неси, реально что-то не по себе, такое чувство, что прямо здесь и сейчас кони двину…

А теперь, после разъяснения императором своей политики по «сохранению тайны пришествия потомков» — Егор отбросил всяческую осторожность. Срывал покровы и открывал глаза жадным до тайн и знаний молодым ученым. В научной среде химической промышленности сформировалась некая фронда, с крайне националистическими взглядами, пренебрежением к церкви и устоявшимся дежурным приветствием: «Слава Яриле!» И Егор постепенно вводил заслуживающих доверия в круг неоязычников.

Стремящихся к вере предков было много, а как иначе, если там и армейская верхушка пребывала, и даже великий князь Константин, практически прописавшийся в Известковом. Пару раз в неделю язычники устраивали сходку на берегу Ая, где рядом с притесом устроили капище, вкопав несколько бревен с грубо вырезанными харями, должными изображать пантеон славянских небожителей. Пикантности ситуации придавало то, что и сам Егор толком не знал, что из себя представляют обряды родноверия и как их проводить. Поэтому жарили мясо, орали песни, слушали музыку, выбранную Егором на смартфоне и разговаривали за жизнь. Никто не жаловался, а число адептов лишь множилось…