Лайон де Камп - Да не опустится тьма
— Я… Вот, хотел бы поменять на местные деньги, — проговорил он, вытащив мелочь. Как обычно, ему пришлось повторить фразу дважды.
С. Дентатус, словно жаба, которую он сильно напоминал, не мигая уставился на монеты. Потом слегка царапнул каждую заостренным инструментом.
— Откуда они — и ты — взялись? — спросил он скрипучим голосом.
— Из Америки.
— Никогда не слыхал.
— Это очень далеко.
— Гм-м… Из чего они сделаны? Из олова?
— Из никеля.
— Что это такое? Какой-то чудной металл из твоей страны?
— Hoc ille.
— Сколько он стоит?
У Пэдуэя мелькнула мысль назначить за монеты фантастически высокую цену, но пока он набирался смелости, С. Дентатус грубо нарушил его мечты:
— Неважно, мне они и даром не нужны. Кто их станет покупать? А вот эти… — Ростовщик достал безмен и взвесил по отдельности серебряные и бронзовые монеты. Затем пощелкал костяшками маленького медного абака и объявил: — Чуть меньше одного солида. Ладно, дам тебе ровно солид.
Пэдуэй не спешил отвечать. Внутренне он был готов взять то, что дают, так как терпеть не мог торговаться, да и все равно не знал, что сколько стоит. Но для поддержания престижа требовалось тщательно взвесить предложение.
С улицы донеслись голоса, и в дверь ввалился посетитель — шумный краснолицый здоровяк в кожаных штанах и полотняной рубахе. Его огненно-рыжие усы грозно торчали в стороны, длинные волосы были собраны сзади в хвостик. Он широко улыбнулся Пэдуэю и восторженно взревел:
— Ho, friond, habais faurthei! Alai skaljans sind waidedjans.
«О Боже, еще один язык!» — подумал Пэдуэй.
— Простите… Не понимаю.
Здоровяк немного сник и перешел на латынь:
— Глядя на твою одежду, я решил, что ты из Херсонеса. Не могу молчать, когда на моих глазах надувают такого же простого гота, как я!
Он разразился оглушительным смехом. Пэдуэй даже вздрогнул от неожиданности; и тут же помолил Бога, чтобы никто этого не заметил.
— Благодарю. Сколько же стоят эти монеты?
— А сколько он тебе предложил?
Пэдуэй сказал.
— Тебя гнусно обманули! — воскликнул гот. — Ну-ка, заплати ему по справедливости, Секстус, не то ты у меня проглотишь все свое серебро. Ха-ха-ха, вот было бы забавно!
С. Дентатус тяжело вздохнул.
— Хорошо, хорошо. Полтора солида. Так можно и ноги протянуть, если каждый будет лезть не в свое дело!
Пока ростовщик отсчитывал на стойке девяносто сестерций, гот спросил:
— Ты откуда, чужестранец? Из земель гуннов?
— Еще дальше, — ответил Пэдуэй, — из Америки. Не слыхал?
— Признаюсь, нет. Это любопытно. Я чертовски рад, что встретил тебя, по крайней мере будет что рассказать жене. А то она уверена, что стоит мне попасть в город, как я прямиком бегу в бордель, ха-ха-ха! — Гот порылся в маленькой сумочке и вытащил массивный золотой перстень и неограненный камень. — Секстус, смотри, опять выпал… Укрепи-ка его, а? И не вздумай подменить!
Когда они вышли на улицу, гот понизил голос и доверительно сообщил:
— Сейчас я в городе по делу — на мой дом наложили заклятье.
— Заклятье?
— Дома мне тяжело дышать. Я хожу вот так… — Он астматически запыхтел. — А стоит выйти — все нормально!..
— Скажи-ка, — задумчиво произнес Пэдуэй, — ты животных в доме держишь?
— Только собак. Скотину мы, конечно, в дом не пускаем. Хотя вчера заскочил поросенок и удрал с моим ботинком. Пришлось бегать за ним по всему двору. Вот зрелище было, ха-ха-ха!
— Не держи собак в доме и каждый день хорошенько проветривай, — посоветовал Пэдуэй. — Может быть, одышка пройдет.
— Гм-м, любопытно. В самом деле?
— Не знаю. Некоторым тяжело дышится из-за собачьей шерсти. Попробуй.
— И все же, думаю, это заклятье. Я перепробовал уйму средств: от лечебных снадобий до зуба святого Игнатия. Без толку! — Он чуть замялся. — Не сочти за обиду, дружище… Кем ты был у себя в стране?
Пэдуэй стал лихорадочно соображать, ища выход из тупиковой ситуации, и вдруг вспомнил о принадлежащих ему нескольких акрах земли в Иллинойсе.
— Земледельцем, — довольно уверенно заявил он.
— Здорово! — взревел гот, так хлопнув Пэдуэя по плечу, что Мартин едва не упал. — Я — добрая душа, но не люблю, понимаешь, знаться с людьми много ниже или выше меня по положению, ха-ха-ха!.. Невитта. Невитта, сын Гуммунда. Будешь проходить по Фламиниевой дороге — заглядывай. Мои земли в восьми милях отсюда к северу.
— Спасибо. Меня зовут Мартин Пэдуэй. Где здесь можно снять приличную комнату?
— Если бы я не собирался сорить деньгами, то выбрал бы место ниже по реке. У Виминала полно постоялых дворов. А хочешь, помогу? Мне спешить некуда. — Гот пронзительно свистнул и заорал:
— Hermann, hiri her!
Германн, одетый в точности как его хозяин, поднялся с мостовой и затрусил навстречу, ведя на поводу двух лошадей. При каждом шаге широкие кожаные штанины бились друг о друга, издавая громкое «хлоп-хлоп».
— Как, говоришь, твое имя? — спросил Невитта, когда они уже целеустремленно шли по улице.
— Мартин Пэдуэй. Попросту — Мартинус.
Пэдуэй не хотел злоупотреблять покладистым нравом Невитты, но ему отчаянно нужна была информация. Поэтому, для приличия немного выждав, он поинтересовался:
— Ты не подскажешь, к кому в Риме можно обратиться в случае нужды — ну, там, врач, законник…
— Конечно, подскажу! Делами чужеземцев занимается Валерий Муммий, его контора подле базилики Эмилия. Что касается лекаря, то лучше моего приятеля Лео Ваккаса никого не сыскать. Он грек, однако парень неплохой. Хотя лично я считаю, что мощи арианского святого ничуть не хуже, чем самые мудреные травы и настои.
— Вполне вероятно, — согласился Пэдуэй, записывая имена и адреса. — А банкира посоветуешь?
— Ростовщика? Предпочитаю не иметь с ними дела — кому охота забираться в долги? Но если уж припекло, ступай к Томасусу-сирийцу, рядом с Эмилиевым мостом. Только гляди в оба!
— Он нечестен?
— Томасус? Конечно, честен! Просто с ним нельзя зевать, вот и все. Эй, похоже, подходящее место.
Невитта забарабанил в дверь. На пороге появился грязный нечесаный человек.
Комната здесь действительно сдавалась — плохо освещенная, смрадная… как везде в Риме. За нее просили семь сестерций.
— Предложи половину, — театральным шепотом произнес Невитта.
Пэдуэй так и сделал. После долгих и скучных торгов сошлись на пяти. Невитта крепко сжал руку Пэдуэя в своей огромной красной ручище.
— Не забудь, Мартинус, как-нибудь приходи. Я всегда рад послушать человека, который говорит на латыни еще хуже меня, ха-ха-ха!
Он и Германн сели на лошадей и исчезли в конце улицы.
Пэдуэю было жаль с ними расставаться. Но у Невитты свои дела… Мартин проводил новых знакомых взглядом и вошел в мрачный пахучий дом.
ГЛАВА 2
Пэдуэй проснулся рано. Во рту был неприятный привкус, в животе постоянно бурчало, словно играл оркестр кузнечиков. Возможно, все из-за ужина — не то чтобы плохого, но, безусловно, непривычного, в основном состоявшего из тушеного мяса с луком. Хозяин копоны, должно быть, немало удивлялся, почему этот странный посетитель то и дело елозит руками по столу — Пэдуэй машинально искал отсутствующие нож и вилку.
Ночь он провел плохо — непривычно спать на постели, состоящей лишь из набитого соломой матраца; да и тот обошелся ему в лишний сестерций. Ужасный зуд поутру заставил Мартина задрать майку. Ну разумеется, красная сыпь недвусмысленно показала, что ночь он провел в конечном счете не один.
Пэдуэй встал и умылся с мылом, купленным накануне вечером, — тогда он приятно удивился, что мыло уже вошло в обиход. Оно сильно смахивало на сгнивший тыквенный пирог, а внутри было мягкое и липкое из-за неполного гашения соды. Руки и лицо Мартина горели, будто он натер их мелкой шкуркой.
Затем Пэдуэй предпринял попытку побриться с помощью оливкового масла и лучшей бритвы, которую могло произвести шестое столетие. Процесс оказался таким болезненным, что Мартин задумался: а может, пусть природа берет свое?
Вот так переплет! И денег от силы на неделю… Знай он, что провалится в прошлое, непременно подготовился бы: захватил с собой энциклопедию, книги по металлургии, математике, медицине и так далее. И обязательно оружие с комплектом боеприпасов.
Но у Пэдуэя не было ни оружия, ни энциклопедии. У него вообще ничего не было — только то, что носит современный человек в карманах. Ну и голова на плечах. На нее вся надежда.
Необходимо найти такой способ использовать свои знания, который обеспечил бы ему приличную жизнь и при этом не доставил неприятностей. Нельзя, к примеру, просто взяться за постройку автомобиля — потребуется двести лет, чтобы произвести необходимые детали, а потом еще столько же, чтобы собрать их в единое целое. Не говоря уж о горючем.
