Андрей Муравьев - Меч на ладонях
Выкрав ларец, Торвал первым делом проверил, что за сокровище так жаждет белобородый. Перед кражей викинг наводящими вопросами попробовал через деток ярла выяснить, ради чего он будет рисковать. Как ни странно, Гуннар не делал тайны из содержимого ларца: по его словам, там хранились амулет и единственная книга ирландского знахаря, бывшего учителем маленького Гуннара. Ярл дорожил ларцом только в память об учителе и не считал нужным держать его в сокровищнице. Дело обещало быть каким-то непозволительно легким. Амулет оказался всего лишь медным бруском с причудливой резьбой и голубым камешком величиной с ноготь в центре, а книга была полна причудливых картин, но буквы, их поясняющие, не походили на руны или римское письмо. Впрочем, будь они даже на них похожи, это не помогло бы – Торвал не умел читать ни то ни другое.
Тем временем сумерки перешли в ночь. Месяц лениво освещал ручей, слепя викинга десятками бликов и делая окружавшие воду заросли еще непроглядней. До места встречи оставалось немного, однако ноги, отвыкшие от нагрузок за время сытного учительства, отказывались идти дальше. Торвалу пришлось устроить маленький привал, во время которого он в очередной раз поклялся себе начинать день с бега в лесу, а не нежиться до полудня с пышнотелыми кметками. Взгляд, сковывавший беглеца на протяжении последних трех часов, исчез. Похоже, неизвестному хищнику или надоело преследовать человека, или он решил поискать добычу помельче.
Полянка, выбранная Торвалом для отдыха, была не больше двух десятков локтей в диаметре. Он как раз шарил в суме, отыскивая остатки еды, прихваченной в дорогу, когда обострившийся за пределами зловонного поселения нюх уловил приторный мускусный запах. Не переставая копаться в сумке, Торвал скосил глаза, пытаясь определить источник. Казалось, сухие ветки, усыпавшие кустарники по обоим берегам ручья, были лучшими сторожами. Осторожность в незнакомом месте не может быть лишней. Тем не менее опасность он просмотрел, заметив приближающийся сгусток темноты, когда до него оставалось всего десяток локтей.
В такой ситуации все, что он мог сделать, он сделал: метнул суму в приближающееся нечто и отпрыгнул в сторону, вырывая из-за спины секиру. Секундное замешательство – и сгусток злобы, подкрепленный брызжущим слюной клыкастым ртом и чудовищными лапами, более похожими на утыканный иглами шестопер[7], обрушился на человека. Уворачиваясь от когтей, удар которых легко раскроил бы его ребра, Торвал поднырнул под нападавшего и подрезал ему опорную лапу, а на выходе рубанул наугад снизу вверх.
Сближение с неизвестным врагом не пошло на пользу: зверь, заревев от боли, прыгнул на теперь уже близкую добычу, пытаясь подмять ее под себя. Секира Торвала имела острое навершие в ладонь длиной, позволяющее колоть врага в ближнем бою. В данный момент эта деталь и решила исход поединка. Отступая от летящей на него туши, викинг двумя руками вогнал секиру, на манер копья или рогатины, под нижнюю челюсть противника, моля Одина[8], чтобы древко удержало тварь. Острие с хрустом вошло в горло животного или нечисти, но тут же последовал могучий удар в плечо, и Торвал полетел в темноту.
Ночной концерт лягушек взрезал хрип умирающей твари и знакомый звук затихающего хлюпанья, с которым темная кровь толчками покидает развороченное горло.
Викинг видел это все в полузабытьи. Удар и падение немного смягчил свернутый на плечах меховой плащ, но последствия были плачевны. Мало того, что даже при одной только попытке подняться окружающие деревья начинали кружиться в хороводе, так еще и большая часть стрел в туле была сломана. Затуманенный взор Торвала отметил новые тени, но сделать он уже ничего не мог. Боевой клич, вырывавшийся из его горла, больше напоминал хрип, а рука, сжавшая единственное оставшееся у него оружие – обоюдоострый кинжал, – была не сильней руки шестилетнего ребенка. Гул в ушах после могучего удара не позволил варягу услышать спасительный напев чужой тетивы, а туман и прыгающие в глазах стеклянные червячки укрыли от него блеск полета чужих стрел. Тщетно стоял он на одном колене и, размахивая кинжалом, призывал собратьев ночной твари подходить и разделить ее участь. Голова так и не прояснилась, а нечистоты всех скандинавских наречий, срывавшиеся с языка, остались неуслышанными. Обессиленный, упал он на землю, смежив веки в забытьи, так и не заметив, как все это время из зарослей с удивлением наблюдал за ним высокий воин с луком на изготовку. После того как силы оставили Торвала, незнакомец подождал немного и мягким крадущимся шагом подошел к лежащему викингу. Убедившись, что жизнь не оставила его, воин вздохнул, достал нож и склонился над потерявшим сознание рыжим наемником.
Внезапно тугую тишину ночи вспорол звук хлопающих крыльев, и на поляну опустился большой белый ворон. Немало не смущаясь трупов тварей, птица прошествовала к телу человека и склонившемуся над ним стрелку. В течение нескольких мгновений фигура птицы начала расти, обретая все более грандиозные очертания, силуэт пернатого подернулся легкой дымкой. Будто ветерок пронесся над поляной, и вот вместо ворона над Торвалом появилась еще одна тень человека. Сухой надтреснутый голос, полный властности и сознания собственной силы, разрушил сгустившуюся тишину:
– Ты должен был следить за его безопасностью, Аиэллу.
Ледяной тон упрека не смутил ночного воина. Он нагнулся над телом викинга, развязал собственный пояс и достал мешочек из телячьей кожи. Потом, распустив тесьму, обмакнул пальцы в мазь, которой был заполнен мешочек, и начал обильно смазывать раны на теле раненого.
– Лаба простояла без присмотра почти пятьсот циклов, мастер. Низшие окончательно потеряли чувство реальности. Думаю, даже вы не смогли бы держать их в узде. – Стрелок прислушался к дыханию раненого. – К утру смертный будет на ногах, о Аиэрр-галла… Богиня обрадуется подарку. Он смелый воин.
В тоне сказанного постороннему наблюдателю легко было бы уловить оттенок иронии, но того, кто еще недавно был вороном, не смутил тон.
– Не настигнет ли его поутру погоня? – Старец нервно перебирал серебряные ракушки, наподобие четок увивавшие его левую руку.
– Аиэллу уведет их к горам или в долину горячих ключей. Нам нечего бояться, старший брат.
Торвал застонал, и Аиэллу заторопился.
– Вырежи стрелы из тварей – смертному не стоит видеть их.
По поляне пронесся ветер, вздымая в воздух опавшую листву, и тишину ночи вновь нарушило хлопанье крыльев гигантского ворона.
Аиэллу проводил полет его грустным взглядом больших миндалевидных глаз, надвинул поплотнее капюшон и, убедившись, что дыхание раненого выровнялось и смерть его подопечному уже не грозит, зашагал к трупам ночных тварей.
…Пробуждение было ужасным. Голову Торвала как будто заполнил шар из мореного дерева, которое намного тяжелее железа. Он попробовал сесть. Тут же в правом плече засаднили раны от удара ночного чудовища. Вместе с болью вернулось и осознание ситуации. Солнце только начинало свой ежедневный поход по небосклону, а ведь полдень был крайним сроком, до которого ему можно рассчитывать на вознаграждение. Дальше Аиэр ждать не будет, значит, не будет ждать и ладья до спасительного норвежского берега.
Лес, несмотря на плохую славу, радовался восходящему солнцу, как и все леса: заливались птицы, искрились в утренней росе первые лучики, и запах прелой прошлогодней листвы приобретал какой-то неуловимый оттенок свежести.
Викинг осмотрел полянку в поисках тела своего противника. К его удивлению, туша чудовища, сраженного им ночью, была не единственной на поляне. Чуть поодаль громоздились еще два трупа, а у самой кромки леса лежал четвертый. Кряхтя, Торвал поднялся на ноги, перехватил секиру и побрел к ближайшей из мертвых тварей.
Чудовище, похоже, было всего на ладонь выше него самого, зато размахом плеч могло дать фору любому силачу из человеческого рода. Короткие ноги, длинные лапы, переплетенные канаты мышц, густая зеленоватая шерсть. Кожа чудища тоже была зеленоватого цвета, что можно было заметить, несмотря на толстый слой многолетней грязи. Широченные плечи переходили в небольшую голову, немного напоминавшую кабанью, украшенную парой мощных клыков, но практически лишенную щетины. Страшная тварь, ужасное, невиданное доселе исчадье скальдовых саг для детей, лежала перед ним.
За время походов Торвал наслушался немало рассказов. Были среди них песни и сказки о разных тварях, существование которых христианский священник ярла Гуннара называл не иначе как происками «нечистого». Да и сам Торвал несколько раз по ночам видел огни и тени, которые не могли принадлежать ни людям, ни животным… Но вот так, лицом к лицу, встретиться, биться с чудовищами, да еще, по-видимому, победить…
Но почему их несколько? Несмотря на головную боль, Торвал мог поклясться, что бился с одним врагом, да и того удалось завалить с большим трудом. В ближнем бою викинг был не силен и по возможности предпочитал схватке лицом к лицу дальнобойный лук, которым владел в совершенстве.
