Сергей Щепетов - След кроманьонца
— Пойдешь на стоянку. Сейчас. Приведешь людей!
Рам лежал, не пытаясь встать. Он сглотнул слюну:
— Нужно принести им мясо. Они не смогут…
— Иди!
Говорить больше было не о чем. Рам встал и, ссутулившись, побрел прочь, забирая вверх по склону, чтобы не застрять в кустах. Дах долго смотрел ему вслед, постепенно успокаиваясь. Он пальцами выбросил из огня обгорелый кусок и подумал, что надо все-таки убить Рама и тогда все будет хорошо.
Они росли вместе, были примерно одинаково сильны и старались не ссориться, иногда даже помогали друг другу. Потом они стали мужчинами, самцами, и все испортила Хана. Тощая грязная девочка-подросток как-то вдруг превратилась в женщину, в самку, которую хотят все. А она никому и не отказывала — ни вождю, ни им, только что созревшим мальчишкам. Но сидел в ней какой-то злой дух или ей просто нравилось смотреть, как мужчины дерутся из-за нее. И Дах однажды понял, что с Рамом им не ужиться. С ним, с Рамом, Хана довольно хихикает и визжит, а когда отдается Даху, сопит и просто ждет, чтобы он кончил.
Да… Может быть, из-за этого он тогда и сорвался: получив утром очередной пинок от вождя, он не пополз в сторону, как обычно, а подцепил с пола чью-то дубину и врезал ему по черепу. И попал! Привыкший к покорности вожак просто не ожидал удара. Перепуганный собственной смелостью, Дах долго добивал его той же дубиной. А люди вокруг делали вид, что ничего не происходит: кто-то спал, кто-то пытался разбить камнем толстую берцовую кость, с которой пока никто не смог справиться, кто-то возился с наконечником копья. Все было как обычно, но мир перевернулся — он, Дах, стал теперь вожаком! И смотрела из своего угла Хана. С восхищением? С любопытством? С насмешкой?
С тех пор прошел год, но… ничего не изменилось. А сегодня он убил мамонта. Скоро она придет.
— А-а-хар-р-р-а-а-а!!!
Пронзительно-рокочущий звук перекрыл шум ветра и тихий говор ручья. Дах вздрогнул и завертел головой — звук, казалось, доносился со всех сторон сразу.
— А-а-хар-р-р-а-а-а!!!
Ужас понимания почти остановил сердце, вышиб холодный пот на волосатом теле: «Нет, не может быть! Только не это, только не…»
Да, это были они. Отсюда, снизу, обзор ограничен, и всюду на фоне хмурого неба темнеют фигурки воинов. Они не прячутся, они стоят на перегибах склонов и показывают, как их много. Нет нужды считать, загибая пальцы, — их много, очень много! Они везде, только… Это понял бы даже ребенок — чужаки не окружили, путь в верховья ручья свободен, а это означает только одно: «Уходите!»
Люди перестали возиться у туши, подошли и сгрудились чуть поодаль от костра. Дах подскочил к ним и в бешенстве схватил крайнего:
— Что ты смотришь, гад?!
Седой, покрытый шрамами, с покалеченной рукой, старый охотник пережил трех вожаков и понимал, что это не нормально — так долго не живут, но все равно хотел еще. Его ноги оторвались от земли, он безвольно обмяк в могучих руках Даха и прохрипел:
— Я скажу, скажу… Отпусти!
— Ну!!!
— Пусти, Дах! Это Серые Лисы. Нам не справиться…
Остатки разума совсем растворились в мутной волне злобы, отчаяния и обиды: он поставил старика на землю, рывком свернул ему тощую шею, отпихнул, повернулся лицом к чужакам и закричал, раздирая горло:
— Уай-а-а-а! Я убью всех!!!
Вожак человеческой стаи орал, рвал на себе шкуру, топал босыми ногами и не видел, как уходят его люди: сгорбленные спины, безвольно опущенные руки, древки копий шоркают по камням…
Наверху молодой широкоплечий крепыш кивнул на беснующегося Даха:
— Смотри-ка, что вытворяет! Слышь, Малый Лис, уж не духов ли он призывает себе на помощь, а?
Изящный юноша с гордой осанкой опирался на тонкое копье, к древку которого возле наконечника был привязан пушистый лисий хвост:
— Может, и призывает. Ты боишься, Черный Хорь?
— Не-е-е, шаман говорил…
— Знаю, знаю! Слушай, а почему бы Ману и Тану не поболтать с ним?
Хорь довольно загоготал и панибратски хлопнул Малого Лиса по плечу:
— Посмотрим, как звери дерутся!
От дружеского тычка парня повело в сторону. Он быстро оглянулся по сторонам — не увидел ли кто — и зашипел:
— Сколько раз я тебе говорил, Хорь!..
— Ладно, ладно, больше не буду! Эй, Ману-Тану, где вы там?
Братья-близнецы послушно подошли.
Много лет назад на краю земли Весенней Охоты Серые Лисы наткнулись на большую семью раггов. Когда добивали молодняк, кого-то рассмешило, как два детеныша вцепились друг в друга и не хотят расставаться даже перед смертью. Охотники долго развлекались, пытаясь растащить их — те пищали и упорно ползли друг к другу. Это так понравилось всем, что было решено взять их в лагерь — показать мальчишкам, да и шаману, может быть, сгодятся для чего-нибудь.
В первые годы братья выжили потому, что охоты были удачными и еды всем хватало. Позже подростки стали пробовать на чужаках свою силу, но оказалось, что это не просто — при нападении они вставали спина к спине и дрались безжалостно и страшно. Их, конечно, захотели убить, но старый вождь был человеком с юмором: он разрешил это сделать тому, кто одолеет их в одиночку. Таковых, конечно, не нашлось — ни тогда, ни позже. Братья были, пожалуй, глуповаты, но умели говорить и внешне мало отличались от людей. При этом они были сильны, как настоящие рагги. Никто их в племени не держал, и однажды они попытались уйти к своим. Вернулись полуживыми и с тех пор ненавидели раггов сильнее, чем люди.
— Ману-Тану, это не ваш родственник шумит там внизу?
— Гы-ы-ы! — сморщились в оскале одинаковые лица.
— Идите и поговорите с ним. Кажется, он не хочет возвращаться к своим живым без мяса, он, наверное, хочет к своим мертвым предкам.
Братья кивнули и не спеша двинулись вниз по склону. Черный Хорь и Малый Лис смотрели им вслед и улыбались: сейчас что-то будет!
Дах уже охрип от воплей, когда понял, что на него идут. Он подхватил с земли оставленную кем-то дубинку и бросился вперед. Ослепленный яростью, он летел, как брошенный камень. А враги переглянулись и положили на землю свои копья.
Со свистом рассекла воздух сучковатая палка и обрушилась… в пустоту. Братья отпрянули друг от друга и тут же одновременно кинулись на врага с двух сторон.
Потом они передавали друг другу его дубинку и били, били… Потом ушли. Видели, что Дах еще жив, и ушли.
Женька не ошибся: странные животные продолжали спускаться по распадку, никуда не сворачивая. Двигались они медленно, на ходу щипали траву, но явно направлялись к какой-то цели. Он подумал, что, скорее всего, они идут к воде или, может быть, к солонцу и засады им не миновать. Другое дело, что сидеть ему тут еще долго, а есть хочется все сильнее, да и скучно. Поймав себя на этой мысли, Женька крайне удивился: вот ведь как подействовала на него жизнь в цивилизованном мире! Ему скучно сидеть в засаде! Да, еще пара лет такой жизни и…
Додумать он не успел: движение животных изменилось. Не то чтобы они испугались, но, вероятно, заметили что-то, от чего предпочитают держаться подальше. Они выстроились цепочкой и потрусили по широкому сухому руслу распадка. Было уже довольно близко, когда Женька наконец понял, кого они ему напоминают: лошадей! В его родном мире такая дичь не водилась, а в реальности Николая лошади были домашними и очень крупными.
Рука не подвела: первый камень еще летел, а Женька уже послал второй и сам выскочил следом — не куропатка все-таки! Две-три секунды, и жеребенок был мертв, а испуганный табунок скрылся за поворотом русла.
Он успел вырезать и съесть маленькую печень, когда уловил краем глаза новое движение в степи: по следам табуна шел человек. Женька отрезал длинную полосу мяса, которую можно есть почти не двигаясь, спрятал нож, извлек из внутреннего кармана кремневый отщеп и стал ждать.
Это, вероятно, взрослый воин-охотник. Ростом примерно с Женьку, но, пожалуй, пошире в кости, помассивней. Двигается быстро, но как-то не твердо — скорее всего, сильно устал или ранен. Кажется, он никого не преследует, а просто идет по руслу.
Возле места, где был убит жеребенок, человек остановился и стал рассматривать следы. Понял он все быстро и правильно: взял копье на изготовку и стал осторожно приближаться к камням, где прятался Женька. Ждать, когда его обнаружат, тот не стал: высунулся, улыбаясь от уха до уха, и заговорил на родном языке племени Речных людей:
— Здорово, парень! Как дела? Подходи, пожуем мяса!
Охотник, конечно, ничего не понял, кроме протянутого ему куска мяса. Он судорожно сглотнул и забегал глазами по сторонам: есть очень хотелось, а незнакомец был один, моложе и слабее его.
Женька встал и сделал широкий приглашающий жест:
— Давай, давай! Садись, ешь!
Стремительным движением руки, как птица клювом, охотник выхватил мясо, мгновенно затолкал в рот и проглотил, чуть не подавившись. Женька отрезал кремневым сколком еще кусок и вновь предложил гостю. Все повторилось.
