Андрей Посняков - Удар судьбы
Тьфу ты, черт! Юноша с маху влетел в топь, провалился, почти по колено, хорошо — в сапогах: жарко, зато по лесам-болотам ходить удобно. Выругался, выбрался на сухое — чу! Позади кто-то плюхал по топи, такое впечатление — босиком. Да ведь и вправду — босиком! И в ярко-зеленых шортах. Пацан из той троицы, светленький, темноглазый… как его? А, все равно не вспомнить.
— Я тебя кричу – кричу, а ты будто не слышишь, — обиженно промолвил пацан. — Сам ведь просил в тракторе посидеть.
Опа! Лешка не скрыл улыбки. Вот, славно как вышло, уж теперь-то он безо всякой опаски в Касимовку сходит.
— Че ж ты раньше-то… — посетовал он. — Вместе бы и шли.
— Не знаю, — мальчишка пожал плечами. — Вообще-то, я не очень-то и хотел, — вдруг честно признался он. — Да парни там пить стали, а я…
— Ну и не шел бы, раз не хотел, без тебя б управился, — усмехнувшись, Лешка подал пацану руку. — Вылезай, давай, чего в луже-то встал?
— А еще — трактор охота посмотреть, — сверкнув глазами, признался мальчишка. — И… может, ты мне еще и порулить дашь?
— Ага… — желчно усмехнулся Лешка. — На Курской дуге.
— Не-а, — пацан тоже засмеялся. — На Курской дуге не надо. Лучше уж тут, до поселка, а?
Он посмотрел на Лешку с такой надеждой, что тому вдруг почему-то стало стыдно — ведь получалось бы, что он обманет этого своего помощника… Хотя как-нибудь в следующий раз…
— Ладно, там видно будет… Ну, пошли, что ли?
— Пошли…
— Да, — на ходу обернулся Лешка. — Тебя как зовут-то?
— Вовка.
— А меня… впрочем, сам знаешь. Дружки-то твои сейчас там, на пляже, пьют, поди?
Вовка вздохнул:
— Пьют. Витек спирта отлил у матери. Она у него торгует.
— А ты, значит, не захотел?
Вообще-то, говоря честно, Лешке было наплевать, чего там захотел или не захотел какой-то малолетний шкет, и черт-то с ним, просто вот надоело идти молча, а этот Вовка — какой-никакой собеседник. Вот и спрашивал.
— Не захотел…
— Так и не пил бы!
— Ага, тебе легко говорить. — Вовка обиженно замолк.
А Лешка, между прочим, очень хорошо его понимал, особенно в этом вопросе — пить или не пить, курить или не курить и все такое. Предложили выпить, а ты отказываешься? Да ты маменькин сынок, скелочь пузатая и никто с тобой водиться не будет, наоборот, засмеют. А вот, ежели выпил, да так много, что облевался, обмочился да уснул где-нибудь под крыльцом клуба — вот тут ты герой! Настоящий герой, не придуманный. Все тебя сразу зауважают, да и сам ты будешь иногда вспоминать этак небрежненько, но со значением, для пущей важности вставляя в речь легонькие матерки: мля, вчера с Колькой Шмыгиным пили, мля, все, что горит…
И вот потом пройдет лет пять, а то и того меньше — и идет по деревне этакое пропитое чудовище: помятое, с бланшем под глазом, изо рта — перегар на гектар, работать уже не может, да и не очень-то хочет, честно говоря, предел мечтаний — насшибать рублей двадцать на спирт. А ведь еще не так давно был первым парнем на деревне, крутым себя считал, ну а сейчас — да кому ты нужен, лузер?! И жалеть таких не стоит — сам во всем виноват.
Лешка про себя усмехнулся — вообще-то, это не его собственные мысли были, а все того же Василия Филипповича, старшего воспитателя. Но — правильные мысли, Василий Филиппович не из тех людей, чтоб пургу гнать.
А Вовка этот ничего себе — умный. Надо ж, сразу сообразил: чтобы не пить — на Лешкину просьбу нужно откликнуться. Теперь-то с него взятки гладки, теперь никто из пацанов деревенских, тот же Витька — не скажет язвительно, что, слабак, мол — пить отказался. Причина уважительная — Лехе – практиканту помогал с трактором.
Ну, вот он, трактор, синий МТЗ-82: мощность 81 л.с., масса 3 тонны, число передач — вперед — 18, назад — 4, относится к тракторам тягового класса 1,4, эффективно используется при возделывании и уборке технических и овощных культур…
Осмотрев трактор — все вроде на месте, Лешка вытащил из сапога потрепанную, в мягкой обложке, книжку, недавно найденную в местной библиотеке. «Дипломатия Святослава» — так книжка называлась, и читать ее Лешке было интересно.
— Леша, а трудно трактора изучать? — заглядывая в глаза, тут же пристал Вовка.
Лешка презрительно пожал плечами:
— Ха — трактора! Ты б, Вовка, лучше про хазар да ромеев спросил!
— Ромеи? А что это?
— Не «что», а «кто»! Люди были такие в Средние века. Ух, и хитрые!
Вовка присел на корточки у самого трактора и присвистнул:
— Ну, ни фига ж себе, засел!
И в самом деле, было от чего свистеть — трактор застрял в болотине аж по самые ступицы, и теперь угрюмо синел посреди коричневато-зеленой трясины, с укоризной поблескивая стеклами. Рядом, на кочках, валялись прогнившие жерди гати, собственно, по ним Лешка тогда и выбрался.
— Что ж ты по гати-то поехал? — Вовка поднял глаза.
— А что, по Курской дуге надо было? — огрызнулся Лешка. — Темно ведь. В общем, ты тут посиди, покарауль, а я быстро.
Махнув рукой, юноша зажал в ладони тетрадку и быстро зашагал прочь.
— Леш, а Леш, — догнал его Вовка. — А можно в кабине посидеть?
— Посиди, — Лешка пожал плечами. — Только, ты когда забираться будешь, смотри, в болотине не утопии.
— Не утопну! — рассмеялся Вовка. — Я ловкий.
В Касимовку вела раздолбанная лесная дорога, по обе стороны заросшая молодым ельником и кустами малины. В другой раз Лешка, конечно, не упустил бы случая полакомиться ягодами, но только вот сейчас совсем не было времени. До Касимовки километров пять — пока-а добредешь! — а ведь еще и бабку Федотиху найти надо спирт купить, да заглянуть в общагу — кассетник с собой прихватить, чтоб веселей ждалось. На все про все — примерно час, плюс два — на дорогу. Нет, малину есть некогда, в другой раз как-нибудь. Правда, если попутный лесовоз попадется…
Лешка остановился, прислушался — нет, ни двигатель не рычит, ни пил не слышно. Вот так всегда, когда не надо, лесовозы эти так и шныряют, так и шныряют, а вот когда надобно — фиг с маслом! Ну и черт с ними. Вовка в тракторе сидит — не страшно, уж всяко не разберут, побоятся. Местных пацан всех знает, а чужие здесь не ходят: больно уж места глухие.
Лешка раскрыл тетрадку — загодя готовился к экзаменам.
Так вот и шел парень, с тетрадкой. Учил. А чего зря время терять?
Лесная дорога, обогнув холм, выбралась на грунтовку, идти сразу стало гораздо легче — не надо было перепрыгивать лужи. Лешка повеселел — до Касимовки оставалось три километра, — прибавил шагу, даже принялся напевать:
Я свободен,
Словно птица в вышине…
Нравилась парню «Ария», а еще «Король и Шут», «Наив», «Кукрыниксы», «Тринадцатое созвездие» и уж совсем не нравилась «гнусная попсятина» типа «Фабрики звезд» — вот уж чего терпеть не мог. Воспитатель, Василий Филиппович, с музыкальными Лешкиными вкусами и пристрастиями соглашался, правда, предупреждал, что по сему предмету людей судить не стоит, если человек слушает «россиянскую» попсу, так это еще не значит, что он полный дебил. Хотя, наверное, где-то рядом.
Мы верим, что есть свобода,
Пока жива мечта…
Ага! За поворотом, за ельником, замаячили наконец домишки Касимовки. Два трехэтажных, панельных, с балконами, один двухэтажный кирпичный, остальные — деревянные: выкрашенный выцветшей голубой краской клуб, построенный еще пленными немцами, сельпо с оставшейся еще от старых времен вывеской «Магазин ОРСа», почта. Около магазина, на площади, стоял молоковоз — сто тридцатый «ЗИЛ» с желтой цистерной, видать, водила решил заглянуть за пивком. Лешка сунул руку в задний карман старых джинсов, пересчитал имевшуюся наличность — вздохнул. Пересчитывай не пересчитывай — а все равно денег больше не станет. Пятьдесят рублей — десятками — ну еще мелочь — рубля три, точнее — два восемьдесят. Рублей тридцать — на спирт, двадцать — на хлеб, растянуть до понедельника — там аванс обещали. Ну, крупа еще оставалась, макароны, тушенки банка… Рашид обещался с фермы молока принести… Жить можно. А, может, на спирте сэкономить? Тем более, говорили, что он у Федотихи дешевый. Обойтись двумя червонцами, столько же — на хлеб, а на двенадцать — двенадцать восемьдесят — купить в сельпо пива. Как раз на банку «Охоты» хватит — а то жарко!
Произведя такие расчеты, Лешка повеселел и резко свернул к магазину. У дверей сельпо, на лавочке, развалясь, сидел рыжий кудлатый парень с широким, несколько простодушным лицом и вдумчиво листал какой-то гламурный журнал, от обложки которого то и дело отражались веселые солнечные зайчики. Отражались и прыгали прямо Лешке в лицо.
Юноша прищурился и, узнав в рыжем парне шофера молоковоза, вежливо поздоровался:
— Привет, Коля. Как жизнь?
— Бьет ключом! И все по голове, — пошутил водитель. — Ну, что, вытащил трактор-то?
