Боксер-5: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович
Мы с ребятами переглянулись. Что же тут могло быть непонятного? С этого дня, как нам изначально и обещали, начиналась жесткая пахота. Никаких развлечений и послаблений — только упорная и тяжелая дорога к цели. И, не знаю уж, как у кого, а лично у меня цель была вполне четкая, и идти я к ней собирался без всяких компромиссов. Так что, мысленно отвечая на вопрос Григория Семеновича — мне все было предельно ясно.
Глава 13
И вот наступил следующий день — день первой полноценной общей тренировки. Нас разделили на разные группы согласно нашим весовым категориям. И в каждой из категорий оказались ребята из разных городов Союза — не только ростовчане, свердловчане и москвичи, но и ребята из Куйбышева, Перми и других советских городов. Было очень интересно познакомиться с людьми, которые живут тем же, чем и я, и постараться расспросить их, как обстоят дела с боксом там, откуда они приехали на сборы.
Куйбышевец Артем при знакомстве сразу сообщил, что его все называют «Скала». В принципе, он и внешне соответствовал этому своему прозвищу — когда он вставал в стойку, создавалось впечатление, что перед тобой именно что скала, которую ни сдвинуть, ни повредить каким-то кулачным ударом попросту невозможно. Однако выяснилось, что прозвали его так не то чтобы в целом за внешний вид, а скорее за один из выигранных боев.
— Ну представляешь, — с видимым удовольствием и гордостью в глазах рассказывал нам Артем, — первые два тура он меня вымотал так, что мама не горюй! То подпустит к себе, то опять дистанцию выстроит, а нормально атаковать не дает! Хотя и сам вроде особенно не нападает.
— Так обычно хитрят те, — сказал я, вспомнив свое недавнее выступление на турнире, — кто планирует вымотать противника и в третьем раунде развернуться как следует, когда он уже устанет. С такими тоже нужно уметь работать.
— Вот-вот, — кивнул Артем, — жаль, я это поздновато тогда понял. В общем, к концу второго раунда он меня уже довольно прилично умотал. Я к канатам отхожу — там тренер тут как тут. Ну что, спрашивает, у тебя силы еще есть? А они у меня вроде как бы и есть, но я чувствую, что если начну атаковать, то вложусь в первые два-три удара, а потом — пиши пропало. А с другой стороны, как я скажу тренеру, что у меня не осталось сил? Он ведь тогда может инициировать и снятие меня с турнира, а мне это зачем? Вот так готовиться-готовиться полгода, чтобы потом даже до финала не дойти? Я уже и так понял, что сглупил и неправильную тактику выбрал, но уползать, отказываясь от продолжения, вообще как-то позорно.
— Ну, ну, и что ты сделал-то в итоге? — нетерпеливо спросили пацаны.
— Ну что, — стараясь выглядеть важным, неспешно проговорил Артем. — К своему счастью, я понял, в чем состояла моя ошибка. Поздновато, конечно, но хотя бы сейчас! И решил так: раз уж мне рискованно атаковать самому, а сваливать с турнира не вариант, то, значит, я должен сделать все, чтобы атакование со стороны противника не принесло ему желаемого результата. А лучше всего — чтобы вообще никакого не принесло. И я решил все свои силы направить не на удары, а на то, чтобы не дать ему меня свалить. Просто встал в стойку — ну, следил, конечно, за тем, чтобы по бокам ничего не пропустить, и отбивал его удары — а так, в основном изображал из себя стену, через которую никому не пробиться. И выдержал! И когда спускался с ринга, наши пацаны ко мне подбежали поздравлять, и один говорит: мол, слушай, мы уж думали, тебе все, хана, а ты прямо как скала встал, нам даже не по себе стало, и показалось, если сейчас танк на тебя поедет, то все равно в тебя упрется! Ну вот с тех пор и повелось — «Скала» да «Скала»… А мне и самому нравится, чего — солидно даже как-то, — закончил он свой рассказ, довольный, как слон.
— Ха! — вмешался кудрявый и чернявый Толик из Перми. — Это похоже на то, как я тут с месяц назад выступал у нас в Перми. Тоже, знаешь, один тактику себе взял — меня изводить. Ну, чтобы я к третьему раунду выдохся и… Я потом узнал, что он был сыном какого-то нашего… ну, в общем, большого человека, и его тянули чуть ли не в чемпионы. А он сам не сказать что прямо совсем уж ноль в спорте, но и ничего выдающегося. Уж, во всяком случае, до турниров ему надо было бы еще дорасти. Ну, так вот! Я-то, когда выходил на ринг, был не в курсе, что он чей-то там сын! Ну и к третьему раунду меня такая злость взяла — неужели, думаю, вот этот вот непонятно кто меня сейчас завалит? Откуда только силы взялись — с первых секунд так ему навешал, что он оставшееся время и пролежал, даже добивать не пришлось.
— Ну а тебе потом что-нибудь было? Ну, за то, что ты такого непростого парня завалил? — не мог не поинтересоваться я.
— Да так… — поморщился Толик. — Я, понимаешь ли, с ринга схожу, а ко мне все подбегают и наперебой кричат: мол, ты что вытворяешь, ты хоть знаешь, кого ты сейчас… А я, главное, вообще не понимаю, что происходит. Я-то думал, что меня, наоборот, поздравлять все будут. Ну, это же спорт, понятное же дело, что кто-то кого-то завалит! В конце концов, не согласен с такими правилами — не выходи вообще, правильно? Это только потом мне рассказали. Но потом мой тренер за меня заступился, дескать, вы тут своих сынков протягиваете, а из-за вас нормальные талантливые ребята страдать должны? Ну и, в общем, то ли папаша того пацана понял, что палку перегнул, не очень конфликтный оказался, то ли у моего тренера тоже знакомства какие-то имеются — я уж не лезу в это дело, кто там с кем дружит и так далее — но меня оставили в покое. Вот, видите, даже на сборы направили, — широко улыбнулся Толик.
«М-да», — подумал я. «Города и регионы разные, а сценарий один и тот же. Везде находятся люди, которые почему-то считают, что их дражайшего сынульку нужно выдвинуть в лидеры просто так, а кто не согласен — те козлы. Толику еще повезло. Хотя с Бабушкиным они теперь наверняка найдут общий язык».
Что ж, хотя система была одинаковой в каждом из регионов страны, но сами ребята между собой все-таки отличались. Например, Артем старался казаться важным и непоколебимым, соответственно своему прозвищу. При этом было хорошо видно, что все это — не более чем напускная бравада, и на самом деле это помогает ему скрывать свою робость и смущение, а может быть, и вообще любые эмоции. Это, в принципе, иногда неплохой способ: из прошлой жизни я помнил много бойцов, которых на ринге погубили как раз излишне проявляемые эмоции. Когда они захлестывают, то уже не до просчитывания стратегии. А ведь бокс — это, все-таки, во многом действительно шахматная партия.
А вот пермяк Толик, напротив, оказался этаким живчиком, из которого энергия буквально перла, даже если он просто стоял на месте и за чем-то наблюдал. Его некоторая торопливость и неусидчивость в бою могла обернуться чем угодно. С одной стороны, он мог обратить эту бьющую через край энергию в нужное русло и побеждать даже тогда, когда другой уже без сил завалится на пол ринга. С другой стороны, энергия без должного управления могла сыграть с ним и злую шутку: если он на ринге так же суетлив, как в разговорах, то нетрудно и пропустить удар, и вообще вовремя не сориентироваться в ситуации. В общем, тут все зависело от того, насколько он владеет своими эмоциями и темпераментом. Мне было любопытно понаблюдать за ним в деле и посмотреть, как он справляется с тем, что дано ему от природы.
Идея с распределением нас по весу показалась мне свежей и вполне разумной. Теперь нас будут готовить каждого в свой вес, а значит, не будет никаких «средних» упражнений для всех. С каждого можно будет требовать по максимуму его возможностей, а работать — со всеми имеющимися особенностями подготовки. Фактически это было ноу-хау, как и мысль выделить каждому весу своего тренера. Готов биться об заклад, что этот хитроумный ход придумал Григорий Семенович! Он, как я уже успел заметить, любит нестандартный подход, за счет чего часто и удается опередить конкурирующие клубы.
Нашим тренером стал молодой мужик лет тридцати пяти. Он только-только закончил карьеру — еще совсем недавно он и сам вкалывал на ринге, а теперь, стало быть, будет делиться всем, чему успел за это время научиться сам. Впрочем, насколько я успел услышать, особых звезд с неба он не хватал, но, тем не менее, наколотил пару сотен боев по любителям. Он очень хорошо понимал, как работать с нашим весом, потому что большую часть своей карьеры работал именно в этой весовой категории.
