Боец 6: лихие 90-е (СИ) - Гуров Валерий Александрович

— Кобель ты проклятый, а! И тут у него какие-то шлюхи нашлись, ты посмотри! Да с тобой хотя бы куда-нибудь можно прийти, чтобы твоих шалав не встретить, да что же я вечно с тобой, как дура…

Я поспешил отойти в сторону — ещё мне только чужих семейных разборок не хватало. Тем более что мне ещё нужно было проконтролировать работу телевизионщиков, которые уже несколько часов как расставили свою аппаратуру в нескольких точках зала. За камерами стояли операторы в больших наушниках, а шнуры от камер уходили наружу, в большой телевизионный автобус, расположившийся у входа в здание. В автобусе сидели звуко- и видеорежиссеры, на ходу сводившие все в одно единое целое. Режиссер и его помощник постоянно носились туда-сюда, координируя работу всей команды.

«Да, вот это я понимаю — труд! Это тебе не с телефончиком бегать, это серьезная профессия», — вдруг подумалось мне. Кто бы им рассказал, что вскоре любой старшеклассник при желании сможет делать трансляции не хуже, затратившись всего лишь на маленький смартфон…

— Ну что, Сергей, как настроение? — невесть откуда вынырнул улыбающийся Глеб, быстро перебирая в руках какие-то бумажки. — У нас для трансляции все готово, звук настроен, картинка тоже, комментаторы повторяют программу — все будет в лучшем виде!

— Это хорошо, — улыбнулся я. — Настроение рабочее. Хотя, честно говоря, и волнуюсь.

Глеб почему-то вызывал у меня симпатию и желание разговаривать открыто, без «вежливых» условностей. Явный фанат своего телевизионного дела, у которого все мысли сводились к тому, что ещё интересного можно было бы привнести в работу канала, он не производил впечатления человека с камнем за пазухой. В отличие, кстати, от многих людей, которые меня окружали. К тому же как человек, искренне увлеченный тем, чем занимается, он хорошо понимал такие же сильные увлечения других — даже если сами эти увлечения были для него параллельной вселенной.

— Это нормально, когда в первый раз, — подбодрил меня он. — Ну то есть в другие разы ты тоже будешь волноваться, но в первый раз особенно. Мы уже, считай, пару лет как всякие прямые трансляции на канале делаем — и спортивные, и всякие митинги, и попсовые фестивали. Первые я сам вел как комментатор, людей ещё не набрали — так, не поверишь, за ручку кресла всегда держался, чтоб не съехать на пол от волнения! А сейчас меня хоть круглые сутки в прямом эфире держи — по барабану!

— Да, мастерство приходит с опытом, — поддакнул я, ввернув фразу одного из своих тренеров.

— О чем и речь, — весело кивнул Глеб. — Кстати, насчёт опыта. Ты на камеру уже дрался когда-нибудь, чтобы прямая трансляция?

— Я к чему спрашиваю. Камеры, берущие самих бойцов — это вон та и вот эта, — он дважды махнул рукой в разные стороны. — Так вот, когда ты будешь выступать, следи за тем, чтобы, скажем так, не демонстрировать туда невыгодные места. Ну и в камеру надо смотреть, если хочешь чтобы классная картинка получилась.

— Глеб, я тебе что, тёлка на подиуме, что ли? — изумился я. — Какие ещё невыгодные места? Мне на бое нужно сосредоточиться или для камер твоих позировать?

— Ну, в принципе, можешь, конечно, за этим и не следить, — усмехнулся Глеб. — Только тогда не обижайся, если полтрансляции твоя задница будет крупным планом на весь экран. И вместо напряжённой работы профессионального спортсмена зрители будут лицезреть именно ее. Так что, как говорится, дело хозяйское.

— Здрасьте! А твои спецы на что? — возмутился я. — Монтажники там и прочие?

Полола руку на сердце, в хитростях телевизионных эфиров я разбирался примерно также, как видах маникюра. Но послушать было интересно, мало ли что в жизни может пригодиться.

— Сергей, это же прямой эфир, — напомнил мне Глеб. — Это в записи мы можем порезать-нарезать так, что ты на сцене будешь полчаса матюгами всех поливать, а на итоговой записи смущённо маму с юбилеем поздравлять. Этакий милый мальчик-зайчик. А в прямом эфире — что выскочило, то выскочило, а бывает, что всякое выскакивает… И потом, камеры у нас стационарные, тяжелые. За всеми твоими пируэтами не поспеют. А ты у нас сегодня — главный герой, и тебя нужно показать в максимально выгодном виде. Усёк?

— Усёк, — хмыкнул я.

Глеб говорил разумные вещи. Он же не знал, чем все это должно закончиться. Впрочем, у меня уже тоже появились сомнения, так что про положение относительно камер надо будет запомнить.

— Ладно, я побежал, мне надо ещё звукача нашего проконтролировать. Как бы он опять в своем автобусе заначку жидкую не сделал. Представляешь, прошлую трансляцию чуть не запорол, гад! А ты не переживай, все в порядке будет!

С этими словами Глеб убежал к выходу, а я направился за кулисы. В зале было вроде бы все в порядке, теперь нужно было поддержать наших спортсменов. Пусть их соперничество сегодня было в известной степени формальным и даже актерским, но все-таки это было ответственное выступление. К тому же для некоторых это был вообще первый выход на ринг такого уровня.

Я прошел в раздевалку. Ребята уже переоделись и вовсю разминались, готовясь показать все, на что они были сегодня способны.

— Ну что, бойцы, готовы? — спросил я.

— А как же! — весело ответили бойцы, сгрудившись передо мной.

— Ай вилл рвать всех на части! — прорычал наш «американец», и комнату сотряс дружный хохот.

— Ой, ой, боимся-боимся, — притворно попятился я, чем вызвал ещё более громкий смех. — А теперь давайте серьезно. Сегодня, ребята — ваш шанс. В зале будут не только обычные зрители — хотя особенно внимательные поклонники спорта могут запомнить кого-то уже с первого выступления. Но, помимо них, сюда пришли и ваши конкуренты, и спортивные чиновники, и спонсоры, и бойцы прошлых лет. Больше скажу, месяц другой и кассеты с записями разойдутся по всему миру. И вам необходимо показать, что вы не просто побаловаться вышли, а что вы делаете свою собственную, серьезную заявку на будущую спортивную карьеру. Вы должны выступить так, как будто это ваш единственный шанс доказать, что вы не зря потели в спортзалах. Тем более, что во многом так оно и есть. Покажите все, что вы уже умеете, раскройте каждый свои сильные стороны — но не выкладывайтесь в первую же минуту, расходуйте свои силы разумно.

— А если начнёшь силы экономить, а в этот момент соперник тебя в нокаут и отправит? — спросил кто-то.

— А соперник пусть тоже экономит, — пошутил я. Все опять засмеялись. — На самом деле, когда я говорю «экономить», это не означает, что нужно лечь на пол и лежать. Просто нужно рассчитывать силу и пользу каждого движения и впустую не размахивать руками, как мельница. Грубо говоря, если вам нужно увернуться от удара, вы же не будете отскакивать всем туловищем в другой угол ринга? У профессиональных бойцов такие вещи доведены до автоматизма. Ведь если за ними не следить — вы выдохнетесь уже через несколько минут. Вот и вам необходимо их оттачивать — это одна из главных составляющих вашего мастерства. Ещё вопросы есть?

— Есть, — раздался несмелый юношеский голос. — А если я, допустим, проиграю, меня в следующий раз возьмут выступать?

— А вот с такими мыслями лучше вообще на ринг не выходить, — отрезал я. — В голове не должно быть ничего даже отдаленно похожего на «я проиграю»! Ты же сам себя настаиваешь на неудачу! Зачем?

— Но случиться-то всякое может, — возразил другой голос.

— Да, ты прав, случиться может всякое, — согласился я. — Наше дело — живое, это игра и в ней можно проиграть. У кого-то что-то может и не получиться. И если вдруг так выйдет, отнеситесь к этому как к рабочему моменту. У всех, даже у самых великих спортсменов когда-то были неудачи. Но они потому и стали великими, что из всего извлекали то, что помогло им в дальнейшем одержать свои главные победы. Но проиграть можно тоже по разному… В общем, пацаны! Я желаю всем вам успешного выступления! И это, американец! Ты уж слишком-то сильно нас не рви, нам ещё пожить охота!

Финальной шуткой я решил разрядить обстановку, потому что некоторые ребята казались чересчур скованными. А в выступлениях это ни к чему: скованный человек — тем более спортсмен — не может ни показать свои бойцовские навыки, ни выстроить защиту. В результате он падает первым и очень скоро, хотя вполне возможно, что потенциал у него выше, чем у других. Да и чересчур сильное напирание на ответственность всегда как раз к этой скованности и приводит.