Вадим Сухачевский - Доктор Ф. и другие
3
Обладай правдой. Тогда блеск ее разовьется.
Из китайской "Книги Перемен"— …И – что же? — не понял я.
— А вот на этот вопрос я вам едва ли отвечу, — сокрушенно сказал Готлиб. — И вовсе не потому, что хочу что-либо утаить, а – попросту не знаю. Но, исходя из аналогии, исходя из круглости самой даты – согласитесь, что-то должно произойти! Лично я в этом не сомневаюсь! Вам так не кажется?
— Двухтысячный… Конечно, круглая дата… — мало что соображая, пробормотал я. — К концу каждого тысячелетия люди ждут конца света…
Готлиб был как никогда задумчив.
— И не всегда безосновательно, друг мой, — произнес он, — к превеликому сожалению – не всегда… Тут даже и не в круглости дело. Я вам назову дату куда менее круглую, но ее значение было бы преступно недооценить! Вам что-нибудь говорит число 2025?
Я лишь плечами пожал.
— Как?! — не в шутку поразился он. — Неужели вы о проблеме 2025-го года ничего не слышали?!
На моем лице легко читался ответ.
— Господи! — снова же поразился он. — Вот уж чего от вас, ей-Богу, не ожидал!.. Ну что ж, этот пробел нам придется немедля восполнить, иначе мы никак не сможем дальше продвинуться! — С этими словами он, к моей полной неожиданности, вдруг выкатил на середину кабинета переносную школьную доску, стоявшую у стены, и спросил: – Как у вас, кстати, дела обстоят с математикой?
— Если в рамках школьной программы… — стыдливо проговорил я, ибо в этих рамках у меня тоже дела обстояли так сказать… Впрочем, квадратные уравнения, помнится, решал когда-то без проблем.
Готлиб вздохнул:
— Ладно, значит, за неимением другого, нам придется сейчас обойтись этими рамками. В конце концов, это моя первая специальность.
— Вы были учителем математики? — несколько удивился я своему провиденью.
— Да. Было дело по молодости… Физмат Архангельского пединститута. Кстати, даже с отличием… Но с детьми, — вздохнул он, — знаете ли, иной раз так нелегко… Потом, когда на новом уже, так сказать, поприще бежал как-то раз из африканской тюрьмы… дело было в Зимбабве… и нечаянно попал в племя людоедов… — Я так и не понял, в чью пользу он хотел сделать сравнение, ибо, на этом месте осекшись, он сказал: – Однако мы отвлеклись… Итак, придется мне, видно, тряхнуть стариной. Полагаю, вы все же знакомы с декартовой системой координат?
— Немного…
Он в очередной раз вздохнул:
— Что ж, стало быть, придется обойтись тем немногим, чем располагаем…
Готлиб аккуратно построил на доске координатные оси, разметил их разноцветными мелками и построил какой-то график.
— Вот, взгляните, — сказал он. — Вдоль горизонтальной оси "Т" мы отмечаем время. С вертикальной осью "Z" дело обстоит несколько сложнее. Скажем так: это некая мера неустойчивости всего нашего сообщества. Если угодно, мера его предрасположенности к гибели. Только не спрашивайте меня, в каких единицах мы сию меру измеряем; поверьте мне на слово, что единицы такие есть, на каковую тему защищено немало диссертаций. Закрытых, разумеется. А теперь обратите внимание на эту кривую. — Он ткнул мелом в график. — В ней вся история человечества, если рассматривать ее с точки зрения безопасности всего нашего мира в целом. Можете не сомневаться, кривая построена с учетом анализа всех исторических фактов, математически абсолютно строго. Был применен весь арсенал развитой в последние годы могущественной науки – математической статистики, с использованием метода наименьших квадратов и сплайн-интерполяции. График описывается вполне приемлемым уравнением – это так называемая логарифмическая гипербола, но, если вы не возражаете, мы уж с вами не станем чрезмерно задерживаться на подобных тонкостях…
Я ничуть не возражал.
— Превосходно!.. — продолжил он. — Посмотрите, как полого шла эта кривая в древние эпохи, примерно до времени основания Рима! Исходя из графика, можно сказать, что, при всех тяготах своего тогдашнего бытия, человечество как целое пребывало в полной безопасности… Но вот проходят тысячелетия – и кривая неуклонно тянется вверх, с каждым веком все быстрее и быстрее. Взгляните, как опасно она задралась, подходя к нашему времени!.. А теперь обратите внимание на эту пунктирную вертикаль, вздымающуюся от точки "2025". Это, как вы, надеюсь, понимаете, и есть 2025-й год. Дата взята отнюдь не с потолка, а выведена с помощью все тех же математических расчетов. Такую вертикаль в математике называют асимптотой. Уравнение показывает, что здесь кривая взмоет в бесконечность. Она никогда, никоим образом не сможет подойти к этой вертикали! — Некий предгибельный восторг горел в его глазах. В эту минуту, с поднятым над головой куском мела, он был похож на ангела "Апокалипсиса", странного козлобородого ангела с карающим мечом в подъятой деснице. Он вперил в меня взгляд: – Ну же! Какой вывод вы сделаете из всего сказанного? Что может, по-вашему, означать сей недостижимый пунктир?
— Неужто… неужто конец света? — с трудом решился вымолвить я.
Готлиб уже опустил руку и теперь походил на карающего ангела гораздо менее.
— Ну, таких определений математическая наука не дает, — сказал он, — однако определенную катастрофу мы на графике, несомненно, наблюдаем.
— Но как же, если там, за пунктиром – ничего?
— Пока что ничего, — поправил он меня, — только пока что. Просто наши эмпирические построения не простираются за этот пунктир, но там вполне может лежать другая ветвь графика, только мы покамест не в силах ничего о ней сказать, она для нас в принципе недоступна… О, это всего лишь, конечно, предположение…
— И тогда 2025-й – еще не конец?
— Если это предположение справедливо, то получается, что – нет.
— А что же тогда?
Он сказал задумчиво:
— Неизвестно. Может быть, просто переход в некое новое качество. Кстати, подобные кривые часто встречаются в физике так называемых неустойчивых процессов, когда система приближается к критическому состоянию. Какой бы пример привести?.. Ну, скажем, нагревается вода. Все происходит неторопливо, вполне предсказуемо. Но вот температура приближается к критической точке в сто градусов – и график упирается в такой же примерно пунктир. Так что же там дальше – конец, ничего? Или…
— Кипение, пар, — подсказал я.
— Вот именно. Вода не исчезла, она лишь перешла в новое состояние, которого математика своими отвлеченными методами не могла предугадать. Так допустите же, что нечто подобное мы наблюдаем и в данном случае! Наш мир предуготавливается к переходу в некое совершенно новое качество, и этот переход совсем уже близок! Но что там дальше – вот он, вопрос вопросов! Над этим безрезультатно бьются лучшие умы во всем мире. Однако – может же так быть, что все уже известно, все предзадано!..
Теперь он смотрел на меня, ожидая, когда я наконец соображу. И я сообразил, кажется. Пробормотал:
— Письмо Павла?..
— А случайно ли, по-вашему, — подхватил он, — я затевал весь тот разговор?.. Господь с ним, с Павлом, он лишь одно из звеньев в длиннющей, никогда не обрывавшейся цепи! Звено Великой Тайны, без которой всем нам… — Он осекся, не желая продолжать.
— Крышка… — закончил за него я.
— Не знаю, не знаю… — помрачнел Готлиб. — Во всяком случае, говорят же: кто предупрежден – тот вооружен. Вы лишь представьте себе, что Ной не был бы предупрежден о надвигающемся потопе! Согласитесь, судьба этой планетёнки сложилась бы существенно иначе… Не случайно в настоящее время все это дело находится под пристальным контролем не больше не меньше как администрации президента. Подключены самые разные ведомства, задействованы такие силы… — Он слегка понизил голос: – Правда, признаюсь вам, тут, как обычно, не обошлось и без некоторого перебора. Слишком разные организации путаются друг у друга под ногами, создается суматошная обстановка, далеко не способствующая выявлению истины. Еще бы! Спецзадание Президента! Операция "Рефаим"!.. Вон, Снегатырев со всей своей гоп-компанией какую развернул деятельность! Воистину, куда конь с копытом, туда и рак с клешней! Додуматься: при его-то невежестве – и соваться в такие материи!.. Ну, а где он, там уж и Погремухин, конечно, не отстает! Давно хочет подвинуть старика…
— Дядя? — слегка удивился я. Как-то весь внешний облик Ореста Северьяновича не предполагал в нем никакого притаенного коварства.
— Ах, — отмахнулся Готлиб, — перестаньте вы! Он вам такой же дядя, как я – деверь папе Римскому!.. Все, чего от них требовалось – это задействовать в операции непосредственно вас и на том умыть руки. Простая оперативная работа. Собственно, это все, на что они и способны. Но Корней Корнеич ничего из рук своих загребущих не выпустит, привык всю жизнь грести и свое, и чужое. А тут еще дело – под призором самой Администрации – эвон, какие возможны последствия!.. В общем, сами изволите понимать… Обстановочка, короче говоря… Ну да вам, я полагаю, ясно… Впрочем, свое дело они сделали: вы – тут, и это на сегодня основное…
