Владлен Багрянцев - Джеймс Хеллборн - Разрушитель Миров
— Марс — это планета, — сухо отозвался Ганнибал. — Простите, вы случайно не франкитаец?
— Ксанадунец, — сообщил мастер-капитан.
— Вот уж кого странная религия, — поморщился легионер.
— Да, я отправил к Плутону немало мужчин и женщин, — признался Белгутай. — Я верил, что загробном мире все они станут моими рабами. А до тех пор они служат Плутону, бог смерти доволен, и поэтому не торопится призвать меня в свое царство…
— Что же заставило вас сменить веру и обратиться в коммунизм? — поинтересовался Ганнибал.
— В одном из набегов на Америку мой воздушный корабль разбился вдребезги у берегов Фортороссии, — принялся рассказывать мастер-капитан. — Остатки экипажа были взяты в плен и собраны по кусочкам милосердными форторосскими врачами.
«Охотно верю», — подумал Джеймс, украдкой изучая лицо товарища. Конечно, до капитана Аарона Селькирка ему далеко, но Ник Ливермор мог позадовить этому набору шрамов.
— Фортороссы обошлись со мной гораздо лучше, чем я того заслуживал.
— Но недостаточно хорошо, если теперь вы здесь? — осмелился сострить легионер.
— У меня было достаточно времени, чтобы все тщательно обдумать и взглянуть на вещи под другим углом, — продолжал бывший солдат Ксанаду. — В моей душе образовалась пустота…
«И тогда ты увидел свет! — догадался Хеллборн. — Неужели еще один шпион? Нет, не похоже, в его голосе столько чистой и неподдельной веры».
— …но Форторосскому Бюро Расследований не понравилось мое вступление в коммунистическую партию. И я решил перебраться в Драконию. Не все ли равно, где сражаться за светлое будущее? — сказал Белгутай.
— Ваше светлое будущее — одна большая ложь, — холодно заметил Ганнибал.
— Почему? — вырвалось у Хеллборна.
— Я охотно вам объясню, — снисходительно улыбнулся карфагенский полковник, — если только товарищ комиссар позволит.
— Товарищ Хеллборн с нами недавно, ему будет полезно послушать классового врага, — коварно улыбнулся в свою очередь Аттила Кун. — Задавайте вопросы, Джеймс, не стесняйтесь.
— Вера в лучшее будущее — еще одна неотъемлимая часть человеческой цивилизации, — продолжал альбионец. — Если не считать совсем темных эпох и диких народов. Но не будем углубляться слишком далеко, посмотрим вокруг. Христиане обещают второе присшествие и спасение для всех уверовавших. Коммунисты — построение нового справедливого общества равных прав и возможностей. Те или иные нацисты — земной рай для свой расы, будь она тюркская или финнская, и трех рабов для самого бедного гражданина. Какое светлое будущее обещаете вы? Бесконечную войну?
— Именно так, — кивнул Ганнибал. — Вот вам еще один неотъемлимый элемент человеческой цивилизации — война. Люди воевали во все времена и эпохи, с того самого дня, как из обезьян превратились людей…
— Обезьяны тоже умеют воевать, — заметил Аттила. — Это вам любой африканец подтвердит.
— Это не войны, это всего лишь драки животных за землю, воду, пищу или самок, — возразил легионер. — Да, порой и люди сражаются по схожим мотивам, но только человек превратил войну в искусство; только человек может сражаться во имя чего-то большего, чем удовлетворение животных инстинктов, только человек может ставить перед собой высокие цели и защищать прекрасные идеалы!
— Лучшее будущее, — напомнил Хеллборн.
— Будущее человечества — это война, — продолжал Ганнибал. — Война — часть нашей природы. Не верьте тем, кто говорит, что человечество способно жить в мире. Нет, любой мир — это всего лишь подготовка к очередной войне.
— Вы забыли сказать волшебное слово «парабеллум», — напомнил Аттила.
— Отнюдь.
*****— Человек рождается на свет, чтобы сражаться. Наша жизнь — это борьба. Борьба за кусок хлеба, за место под солнцем, и даже за место на кладбище — ибо кого-то поспешно забросают землей в безымянной могиле, а другие покинут наш грешный мир под залпы салютов, чеканный шаг почетных караулов, и будут возлежать под бронестеклом в небесно-лабрадорном мавзолее. Война — я говорю про войну как столкновение государств, народов и смертоносных боевых машин — всего лишь высшая форма этой борьбы. Человек рожден, чтобы воевать. Ego cogito, ergo sum? нет, «я сражаюсь — следовательно, я существую». «В чем смысл жизни?» — спрашивали древние; теперь мы знаем ответ. Нам даны глаза, чтобы видеть цель; ноги, чтобы преследовать врага; руки — чтобы прикончить его; и мозг — чтобы принять решение. Такова наша природа; в наших жилах течет горячая кровь, в наших деснах покоятся острые зубы хищников. Спросите меня, что будет завтра — и я отвечу: завтра будет война. Бесконечная война — вот цель, вот предназначение, вот смысл существования человеческой расы!
Кто-то из присутствующих неосторожно опустил вилку на тарелку; на него немедленно устремились удивленные взгляды — люди и думать забыли, что собрались здесь ради примитивного ужина. Теперь речь шла о чем-то большем.
— Древний охотник вышел из своей пещеры и прикончил мамонта, сорвал с него шкуру и сделал себе доспехи; сломал бивни — и сделал себе новое смертоносное копье. Построил — нет, не дом — построил крепость, чтобы обороняться от себе подобных; добыл огонь, чтобы сжигать вражеские крепости; построил корабль, чтобы перебраться через океан и убить людей на другом берегу. Древний художник смешал краски и оставил на серой скале память о великой битве; древний поэт сложил первую песню, чтобы воспеть героев своего народа — тех, кто победил, и тех, кто не вернулся. Война — вот двигатель прогресса, война — точка опоры, на которой лежит рычаг цивилизации!
Полковник Ганнибал откинулся на спинку своего стула и холодно улыбнулся. Адские огоньки блуждали в уголках его глаз.
— Это слишком возвышенная философия, — очнулся и тут же бросился в атаку Хеллборн, — давайте вернемся с небес на землю — на африканскую землю; я хочу понять, как ваша скромная «солдатская республика» собирается скрестить высокие материи и грязную прозу повседневности.
— Мы вступили в эту войну, чтобы одержать победу, — спокойно продолжал легионер. — Наша армия — лучшая в мире, наша боевые машины — последнее слово техники; наши солдаты преисполнены боевого духа, отлично подготовлены, обучены, оснащены и рвутся в битву. Это будет долгая и трудная война, но все шансы на нашей стороне. Мы одержим победу; бойцы побежденных армий вольются в наши ряды — или погибнут, или станут нашими рабами; и даже самый бедный гражданин будет иметь не менее трех рабов. Наши враги порой называют нас нацистами — пусть так; но мы не делим людей на лучших и худших согласно цвету кожи или благородным предкам. Солдаты — вот наша раса господ; шпаки — вот наша каста неприкасаемых. Человек, высшее существо — тот, кто сражается; неспособный сражаться — слизняк, ничтожество, раб, недочеловек, животное.
— Ну, предположим, вы сможете нас победить… — начал было Хеллборн.
— Не «предположим», — насмешливо посмотрел на него Ганнибал.
— Неважно. Что будет потом? После победы?
— Потом — будет еще одна война, и еще одна, пока вся Земля не окажется в нашей власти; пока вся планета не станет единой Солдатской Республикой!
— А потом? — спохватился Аттила Кун. — С кем бы будете воевать после окончательной победы? С каким врагом сразится ваше всемирное государство? Или ваши солдаты немедленно бросятся в горнило гражданской смуты?
— Никак нет, зачем? — пожал плечами пленник. — Мы отправимся на битву с новым врагом — туда.
И он показал пальцем в потолок.
Хеллборн поспешил истолковать этот жест по-своему:
— Достойная цель для правоверного митраиста! — расхохотался он. — Ты прав, отличный ход: итак, я нахожу, что Ангелов толпа готова к мятежу! Вам должно в бой идти — иль сгинут со стыда ваш царственный престол, корона и звезда!
— И все же мы летим, и цель настигнем яро. Держись — небесный свод не выдержит удара! — подхватил Ганнибал и ухмыльнулся. — Нет, вы меня с кем-то перепутали.
— О чем это они? — прошептал кто-то на другом конце стола.
— Это «Люцифер» ван Ден Вондела, неуч, — зашипели в ответ.
— Мы живем в век торжества науки, — продолжал легионер, — мы верим, что Марс, Венера и другие миры — на расстоянии протянутой руки. Через каких-нибудь десять-пятнадцать лет мы легко сможем посещать небесные тела на ракетных кораблях. И тогда мы покорим эти планеты — или уничтожим, во славу Земли и Человеческого Рода. И если Марс, Юпитер, Нептун населены, как верят многие из наших ученых — тем лучше для нас и хуже для них. Марсианские осьминоги должны узнать свое место и униженно кланяться, если белому сагибу вздумается побить их палкой!
— О! — вскинулся Белгутай, — вот оно, «белый сагиб»! Как я рад это услышать! Что вы там говорили о высших и низших расах?
