Алексей Шепелёв - За гранью
ДОРОГА.
— Я всё-таки не очень понимаю, что в этом такого необычного?
Задачка, однако. Объяснить одиннадцатилетнему мальчишке то, что большинство взрослых-то, далеких от грязной игры, называемой «политика» не понимают. Да и нужно ли объяснять? Нужно. Раз уж начал рассказывать, то придется рассказывать так, чтобы тебя поняли. Тем более, идти было всё тяжелее и тяжелее. А уж если тяжело идти капитану морской пехоты, то мальчишке-то каково? А обстановка, кстати, совершенно не меняется. И что заставляет их подняться еще на один холм: упорство, которое меч сильных или упрямство, которое вывеска дураков… Как говорят врачи — вскрытие покажет…
— Понимаешь, Сереж, патроны всегда маркируются. Немаркированный патрон — преступление. Партия немаркированных патронов — страшное преступление. Партия немаркированных патронов, оказавшаяся в нужное время, в нужном месте у нужных людей — это заговор. Причем, заговор людей, которые имеют очень большие возможности.
Сережка грустно кивнул.
— Ага, про Молдавию тоже рассказывали, что это стихийные народные выступления.
Недетские слова мальчишка произносил с такой легкостью, что было немного страшновато. И стыдно — за то, что Армия, в которой он служил, допустила, что в стране, которую она защищала, появились такие вот Сережки — дети, лишенные детства… Хотя, в чем вина Армии Балис не представлял — на Советский Союз никто не нападал. Но чувство стыда от этого не проходило.
— Стихийные народные выступления, как ты говоришь…
— Не я…, - в голосе мальчишки было столько неподдельной обиды, что Балис поспешил исправиться:
— Как говорят… так вот, такие выступления, конечно, тоже были: всего не организуешь…
— Да я не об этом, я про ваш патрон… Сейчас все говорят, что Союз развалили предатели — а разве это что-то меняет? Ну, показали бы Вы этот патрон — разве это что-то изменит?
Ну что возьмешь с ребенка… Конечно, в двенадцать лет невозможно понять, какая сила — информация, если её правильно использовать. Да и сам-то Балис далеко не сразу во всём разобрался. Нет, что именно он держит в руках, до него дошло быстро, именно поэтому он не стал бы показывать патрон ни Асхадову, ни Клокову, никому, кроме Хрусталева. А вот чем для него может обернуться эта история — не просчитал… Слишком был впечатлен боем? Всё-таки, в эту ночь в него в первый раз за долгие годы стреляли по-настоящему, с желанием убить, а это нагружает даже самую тренированную психику…
ГЛАВА 7. КОНТАКТ.
Над нами чужие светила, Но в сердце свои бережем, Мы называем домом Родину, где не живем.
Р. КиплингВот это дела… Мирон думал, что неспособен чему-то удивляться после своей смерти — но Махмуд его потряс. Джихад, понимаешь, нашел. И муфтий его одобрил. Интересно, а в его нынешнем купечестве что кроется? Решил доказать, что мусульманин в торговле сильнее всех неверных? А что, запросто. Тоже самоутверждение, не хуже прочих.
Мешок оттягивал руку, а Сашка шел сзади. Точнее — плелся, причем с той же скоростью, что и он.
— Мирон Павлинович, Вы пойдете к Маяку?
— Естественно. Прямо сейчас, а поедим потом.
— А идете со мной?
Вот это новость… Что же с ним такое приключилось? Почему это вдруг стало важным?
— Хочешь — с тобой.
— Мирон Павлинович…
Голос у Сашки был напряжен, видно, что сейчас сломается. Что это с юным диверсантом случилось-то?
— Сейчас…
Они уже дошли до своего костра. Мирон сбросил на землю вконец надоевший мешок и повернулся. Сашка воткнул в землю рапиру и смотрел на него с непонятной тоской.
— Ну, что? Давай, выкладывай.
— Я не хочу туда сейчас!
— Я не настаиваю. Что случилось? Рассказывай.
— Я… не хочу, а надо! Давайте утром!
— Не понимаю. Какая разница?
— Я потом расскажу. Мало ли что до утра случится?
— Саша. Хорош выкручиваться, выкладывай.
— Не могу.
— Почему?
— Трудно это!
— Что — это?
— Рассказать. Лучше уж…
— Так. Успокойся.
Мирон сделал два шага вперед и положил ладонь на Сашкину голову.
— Давайте лучше… Пойдем туда.
— Ладно. Ничего не понимаю, но давай.
Они шли в молчании, впрочем, совсем недалеко и недолго. Сашка периодически фыркал — как-то обиженно и непонимающе. Место было неуловимо похоже на то самое, на пустыре у древнего города. Только вместо стерильных камешков — трава. Седоватая, похожая на полынь и пахнущая душицей. И несколько крупных камней на одной прямой. Повинуясь непонятному желанию, Мирон прошел направо, а Саша — налево. Примерно через полминуты стало ясно, что их уже не двое. Кто-то присутствовал здесь еще — невидимый, но явно слышимый.
— И стоило тебе так демонстрировать энтузиазм, Мирон? — Голос был не тихий и спокойный, а сухой и почти язвительный. Как у начальника спецчасти, обнаружившего неправильно оформленный формуляр у совсекретного документа. — Мирон, все-то ты сделал, чтобы тебя пришлось выдергивать сюда столь экзотичным образом! Ты хоть понимаешь, что на тебя был открыт охотничий сезон? Что человек, прибывший из города, где разрушен один пост управления и наблюдения, не должен присутствовать при второй аналогичной акции? Сашку пришлось задействовать, вон сидит и хнычет… Пилота твоего и штурмана пристраивать… Полюбуйся, полюбуйся! Тебе это будет очень интересно! Криминалисты хреновы… Читай, читай!
В воздухе высветилось:
"Служба безопасности Юго-Западной Федерации.
Президенту ЮЗФ.
Тема: Желтый дракон-00-18.
Дата: 24.09.1999.
Сообщаю, что при исследовании места падения самолета, на борту которого предположительно находился генерал-майор Нижниченко М.П. не обнаружено фрагментов, являющихся, или могущих являться останками человеческих тел.
Начальник комиссии по расследованию инцидента полковник Лыбедь М.Х."
Именно эта подпись уверила Мирона, что Адам не придумывает: назначение на руководство комиссией Мыколы Хомича было настолько невероятным, что не могло быть ничем, кроме правды.
— Вот. Могу поздравить тебя. Все планы благополучно улетели неизвестно куда. Тебя, между прочим, ищут. За тобой охотятся, охотник! Беда, если аналитик начинает заниматься оперативной работой.
Мирон тихо озверел.
— Это что же, взрыв самолета — это ты постарался? Ты вообще-то кто такой?
— Ага. Начало доходить. Я, конечно, тоже хорош, — самокритично заметил Третий. — Нужно было на личные убеждения наплевать, прочесть твои мысли и доказать тебе, как дважды два, что в Андреевск ты мог отправить своего зама. Или еще кого. Послушался бы ты меня?
— Нет. Ты мне зубы-то не заговаривай. Объясни, что происходит?
— А вот что! Ты вскрыл несколько мест, в которые влезла эта… назовем ее Организация. Грубо говоря — организатор и вдохновитель форсирования злобы. У них, между прочим, благая цель имеется. Крайне благая. Железной метлой загнать человечество в полное и безоговорочное счастье.
— Что-то такое слышал.
— Много ты слышал… Для начала — кто мы. Грубо говоря: две силы, наблюдающие за всем этим мирозданием. Причем цель у нас — представь себе! — одна. В отношении Земли — довести её до некого идеала. Планеты, пригодной для человеческой жизни — я бы это так назвал.
— Царству Божьему?
— Нечто похожее. Точнее — к некоему промежуточному к этому этапу.
— Ничего себе методы у вас…
— Да что ты ругаешься-то? Методы, методы… Раньше вообще было несколько таких… групп. Не только с разными методами, но и, между прочим, с разными целями. Хвала Всевышнему, из всех групп осталась только одна. Но, как ты понимаешь, победив, мы тут же сами разделились на группы.
— В военные игры играете? Или что, развлекаетесь так?
— С вами поразвлекаешься… Предшественники наши поразвлеклись, между делом изображая из себя богов Греции и Рима. К твоему сведению, кстати, эти верования людей — в сущности разновидности культа карго.
— Какого культа? — не понял Мирон.
— Культа карго. Но мы здесь не для решения религиозных споров. Так вот, основных течений у нас сейчас два. Одни считают, что человечество нужно загнать в счастье — примерно так, как…
Третий замолчал, подбирая подходящий пример.
— У Маяковского? — подсказал Мирон.
— Ага. Молодец. В общем, лучше сдохнуть под красным знаменем, чем под забором…
Саша недовольно хмыкнул, но Третий не обратил на это внимания и продолжал:
— Железной метлой загоним человечество к светлому будущему, и так далее. А вот второе течение — я работаю в его интересах, предпочитает некие эволюционные процессы. Мы подкидываем идеи, ну и делаем другие подобные вещи. И следим, чтобы вы не натворили глупостей.
— Вроде ядерных бомбардировок?
