Ант Скаландис - Меч Тристана
— Кто же вы? — задал свой первый вопрос Иван, машинально переходя на «вы».
— В терминах, привычных этому миру, я волшебник, добрый волшебник. Меня зовут здесь Мырддин.
— Мерлин, — невольно проговорила Маша, словно бы поправляя старика, беседа-то шла на русском.
— Да, англы и саксы станут произносить мое имя как «Мерлин», но какое это имеет значение? Ведь у меня много, очень много имен. Они вам не нужны. Просто отвечая на вопрос, добавлю, что в терминах другого мира, того, который вы покинули, я, конечно же, не кудесник и не маг, а представитель иного мира, иной реальности, иного, более высокого уровня бытия. Вот примерно так.
— Ну и зачем же мы понадобились вашей высокоразвитой цивилизации? — агрессивно поинтересовалась Маша. — В качестве подопытных кроликов?
— Любое самое доброе дело можно обозначить гадкими словами. Вам как филологу это должно быть особенно хорошо понятно. Хотите быть кроликами — будьте ими. Но дело совсем в другом. Ты. Мария, увлекалась медиевистикой, особенно ранним средневековьем, бредила им. Я исполнил твою мечту и, заметь, после смерти, то есть не нарушив никаких твоих планов. Ты, Иван, по натуре воин и борец за справедливость, так что лучшей доли, чем эта, для твоего второго воплощения просто не найти. И наконец, между вами зародилось однажды чувство величайшей красоты и силы, какое встречается во Вселенной не часто. Но на той Земле обстоятельства разлучили вас и не позволили этому чувству реализоваться. Мог ли я пройти мимо такой несправедливости? Мог ли не дать вам еще одного шанса прожить полноценную жизнь и явить миру образец великой любви и страсти?!
Я сделал это, и вот вы здесь. Какие еще ко мне претензии, ребятки?
Только плеск волн, рассыпающихся на тысячи брызг, только вой ветра в ушах да скрип старых мачт были ему ответом. Надолго замолчали молодые любовники. А потом созрел вопрос.
— Так, значит, мы и есть те самые Тристан и Изольда, о которых со временем узнает весь мир? — выпалил Иван ошарашено.
— А вот на этот вопрос я предпочел бы пока не отвечать, — улыбнулся Мырддин.
Иван стал глупо шарить по одежде в поисках привычных (когда-то давно привычных) карманов, потом осознал всю нелепость этих телодвижений и сказал:
— Курить охота. Сил нет!
— Двадцать три года не курил, и вдруг так охота, что сил нет! — съязвил Мырддин.
— Не смешно. Подождите. Я сейчас. — Иван уже повернулся, чтобы идти, когда волшебник окликнул его:
— Не надо никуда ходить. Там уже нет вчерашней пачки. Но я вас угощу. Только с условием: прекратите разбрасывать анахронизмы где попало. Тоже мне умники нашлись: о Брэдбери рассуждают, бабочку им, видишь ли, раздавить нельзя! Да если б эту несчастную бабочку давить было запрещено, представляете, что бы от вашей лимонки с миром будущего сделалось? Ни меня, ни вас — никого!
— Это, простите, была ваша лимонка, а не моя, — жестко поправил Иван.
— Да? — Мырддин состроил умильную рожицу. — Ну допустим. Только бросал-то ее ты.
— Бросал, — признался Иван трагическим голосом. — Что было, то было. А Маша спросила:
— Так и что же получается? Бабочек, значит, можно давить, если с умом?
— Какие вы дотошные, ребята, — улыбнулся Мырддин самой широкой за весь вечер улыбкой. — Пойдемте все-таки покурим. В вашей каюте. Грешен, люблю подымить табачком. Да здесь вроде нехорошо как-то. Люди увидят. А к тому же смотрите, холодать начало. Вам не кажется?
* * *Но Мырддин не многое соизволил объяснить им в тот раз о путешествиях во времени и иной реальности. Говорили они больше о том, возможно ли идти наперекор судьбе, удастся ли Изольде отказаться от брака с Марком, а Тристану — от службы у короля, о планах на ближайшие дни в связи с этим тоже поговорили. И получалось, что выбора-то у них и нет. Все будет в точности так, как предначертано.
— Стеклянный лабиринт, — пробормотал Тристан.
Этот образ он вычитал в какой-то книжке, и иногда страшная картина являлась ему в ночных кошмарах: идешь, словно в чистом поле, видно во все стороны до горизонта, а свернуть никуда нельзя, точнее, поворачиваешь все время туда и только туда, куда ведет узкий душный коридор между стеклянными невидимыми стенами.
А ведь это не кошмар никакой — это просто жизнь, с той лишь разницей, что в жизни эти тонкие стеклянные стены еще и схлопываются за твоей спиной — ведь назад-то тоже нельзя.
— Да, Иванушка, — сказал Мырддин, — стеклянный лабиринт. И если ты попробуешь наложить на себя руки сегодня, вода не примет тебя, огонь не опалит, острейший меч не причинит вреда твоему телу. В сущности, тебе проще, ты не знаешь, что ждет вас впереди. Ну так и живи, наслаждайся жизнью, мечтай! Машеньке посложнее — она у нас начитанная, судьбу свою изучала во множестве вариантов, помнит эти варианты и в стихах, и в прозе на десятках разных языков. А кто же не знает, что великое знание рождает великую скорбь. Но я как-то беседовал с царем Соломоном, сыном Давидовым, и он согласился, что есть еще большее знание, Высшее Знание, которое возвращает радость Человеку Знающему. И ты это поймешь, Изольда, ты это поймешь, Мария. Трудно только поначалу. Почему-то принято считать, будто от знания собственной судьбы жизнь становится печальной. Но все немножечко сложнее. И например, в Западной Европе десятого века — кстати, тебе, Маша, это должно быть хорошо известно — к предсказанию будущего относятся с большим пиететом и даже дату смерти собственной узнают с радостью. Я-то в этих британских королевствах уже не первый век кручусь и все не устаю удивляться идеальной управляемости здешних жителей. Скажешь королю Артуру, великому и всемогущему Артуру, Артосу: «Поступи так». Он так и поступит. Скажешь каким-нибудь злодеям нечестивым: «Не убивайте доброго человека, Бог за это накажет!» И они слушаются! Как хорошо воспитанные дети, как солдаты, как фанатики. Падают на колени передо мной и все исполняют в точности. Удивительная страна эта Логрия!
— Постойте, постойте, — не удержалась Маша. — Но разве Логрия существует на самом деле?
— Ах, милая девушка! Не задавай мне лишних вопросов. Всему свое время. Тебе еще действительно трудно смириться с реальностью происходящего. Но скоро ты перестанешь перебирать в памяти версии позднейших историков и поэтов и тоже научишься жить сегодняшним днем. Так надо. И в первую очередь для вас самих. Вы это поймете. Оба.
Иван посмотрел на Машу, Маша — на Ивана, и они почувствовали без слов, что больше всего на свете хочется им теперь остаться вдвоем.
— Вот так, — подытожил Мырддин. — А теперь, с вашего позволения, я спустил бы на воду одну из шлюпок этого корабля (при случае обещаю вернуть) и поплыл бы в гордом одиночестве к корнуоллскому берегу, несмотря на кромешную тьму. Я прекрасно ориентируюсь в здешних местах, а вот в Тинтайоле, куда вы прибудете на рассвете через сутки с небольшим, появляться мне пока не след. Меня там слишком хорошо знают. И не прощайтесь со мной, мы еще обязательно встретимся!
Скрипнула дверь, и зеленоглазый маг растворился в ночи.
Они сразу начали целоваться. А потом Иван чуть было все не испортил.
— Погоди, — сказал он, — я только хотел обсудить один вопрос. По поводу Бригитты. Ты что же, действительно намерена в первую ночь подложить ее королю Марку вместо себя, как советует этот всезнающий Мырддин?
— Ну конечно, а что еще нам остается делать. Я ведь тебе объясняла, что Бригитта — настоящая девственница, несмотря на все свое внешнее распутство. А кроме нее, нам довериться некому.
— Но ведь это жестоко по отношению к девушке.
— Ах, вот что тебя волнует в первую очередь! — наполовину в шутку, наполовину всерьез возмутилась Маша. — А меня так больше всего тревожит возможный провал всей нашей авантюры.
— Как же может случиться провал, если все это уже произошло во время оно и закончилось благополучно? Стеклянный лабиринт, мэм!
— Дурик ты! Иванушка-дурачок. Ничего еще не произошло и не закончилось. Все еще только начинается. А вариантов легенды существует столько!.. Знаешь, некоторые ленивые авторы так сокращали сюжет, что, согласно их версиям, король Марк вполне может разоблачить нас в первый же день и казнить прилюдно.
— Ё-моё! Так, может, лучше все-таки тебе самой изобразить непорочность?
— Ну ты и хам, Ванюша! А если он все-таки догадается? В этом случае я даже ноги унести не успею. Они же тут совершенно дикие люди! Схватится за меч и…
— Да погоди ты! С какой стати он догадается? У твоей матушки ирландской столько всяких средств в аптеке. Неужели не найдется чего-то подходящего? Мне в институте рассказывали, что девчонки такие вещи в элементе исполняют. Имитация полная, даже опытные мужики покупались.
— Нет, Ваня, — решительно возразила Маша. — Этот номер здесь не пройдет. У этих кельтов лишение девственности — необычайно торжественный ритуал. Старина Марк наверняка собаку съел в этом вопросе. Так что надо следовать традициям местного населения. А за Бригитту не переживай — она, глядишь, еще и удовольствие получит. Король-то, говорят, несмотря на возраст, мужчина хоть куда.
