Евгений Токтаев - Орлы над пропастью
— Всласть навоевался? Ну и дурак, ладно, что живой. Выглядишь так, словно по тебе потопталась луканская корова[48]. Не лезь больше в пекло.
— Гай Флавий, ты и дальше собираешься беречь меня, как весталка[49] девственность?
— Гораздо тщательнее. Подайте коня префекту.
Лишнего коня не оказалось. Один из солдат спешился и передал Северу поводья своего. Фимбрия наклонился к солдату:
— А ты дуй назад и узнай, как продвигается Луций Фаний. Сзади все должно быть зачищено.
Солдат отсалютовал и бросился выполнять.
— А где Фаний? — спросил Север, не без труда забравшись на коня.
— Остался в южных кварталах, добивает последние очаги сопротивления.
— Почему ты не послал его вперед?
— Потому что тут нужен правильный строй и дисциплина, а там работа как раз для его дикарей-фракийцев. Там сейчас хаос. Но управляемый. Запоминай, вот так следует использовать ауксиллариев.
— Запомню. Куда теперь?
— Теперь... Теперь на Акрополь. Захватим Митридата. Вперед!
Глава 7
Римляне всегда называли его просто — "Город". В Республике много городов, но только один называют "Городом" и все, даже чужестранцы, понимают, о чем идет речь. И пусть, к примеру, в Капуе улицы ровнее и шире, и нет такой чудовищной тесноты, толчеи и грязи. Не Капуя претендует на то, чтобы называться столицей мира.
Шестьсот шестьдесят седьмой год шел с того дня, как была проведена первая борозда на Палатине, и разбойник, братоубийца Ромул, провозгласил себя царем нового города, дав ему свое имя. Семь холмов, из которых самый высокий Квиринал, а самый низкий Авентин, располагались амфитеатром. Склоны холмов круты и удобны для обороны. Здесь всегда из-под земли било много ключей, в достатке снабжая окрестные поселения водой. Под боком судоходная река. Все бы хорошо, да только низина между холмам — сплошное болото, источник малярии, которую не могли полностью истребить и столетия спустя. Плохое место для города, но хорошее для разбойничьего поселения, вольницы лихих людей, валом валивших к Ромулу. Люди без роду, без племени, ничего у них не было своего, даже женщин пришлось красть у сабинян. Языком их стал язык латинов, богами — боги этрусков. Все заемное, от обычаев, до названий политических должностей. Потом они будут стесняться своего происхождения и лихорадочно выдумывать сказку, что приплыл де Эней из разоренной подлыми греками Трои и вот с него-то все и пошло. Потомки троянцев мы, предками славные, не чета вам — этрускам-козопасам.
Но это позже. А сначала палатинские и капитолийские волки будут сидеть в окружении, нет, не овец конечно, но псов. Дворовых, разномастных псов, которые, то вместе грызут одну кость, то из-за нее дерутся. И, вроде бы, когти и клыки у них тоже имеются. И голос грозный, да вот только все больше лают, а не рычат. Впрочем, и те, на семи холмах, тоже порыкивали далеко не всегда, зачастую вполне миролюбиво вразумляя доверчивых псов, что вовсе не нужна им, волкам, война. Нужен мир. Весь.
Не мудрено, что из логова разбойников выросло разбойничье государство. Волк в норе сидеть не станет. Тесновато тут у вас, да и болотом, знаете ли, воняет. Болота еще при первых царях осушили, да вот только вонять не перестало. Ну, а что тут сделаешь, если до сих пор в самом центре Форума, яма со стоячей водой. Курциев пруд. Форум, он в самой низине расположен, между Капитолием и Палатином.
В Риме несколько форумов, рынков. Хлебный, Коровий, Овощной, Рыбный, Лакомый. Между второй и третьей Пуническими войнами построили самый большой форум — Центральный. А есть еще один, древнейший и потому безымянный. Просто Форум. Сердце Города. Центр государственной и общественной жизни волчьей Республики. Сюда вели все главные улицы, теснившиеся у подножия холмов.
С северо-востока подходила Длинная улица, выводившая на Фламиниеву дорогу. С северной стороны Форум огибала, спускаясь на юго-восток и продолжаясь Тускуланской дорогой, Священная улица. Она вела на Капитолий и была конечным этапом в шествии триумфаторов. Здесь торговали роскошью, ювелирными изделиями, а верхний конец облюбовали торговцы фруктами. Есть у квиритов странность, нравится им любование свежими фруктами, не меньше чем драгоценными камнями.
Пересекая Священную, с востока к Форуму примыкал Аргилет, одна из самых широких и оживленных улиц Города. Аргилет переходил в Большую Субуру, кипящую, крикливую, похожую на гигантский людской водоворот, главную улицу одноименного обширного района между холмами: Оппием, Виминалом и Эсквилином. Чем здесь только не торговали. От дешевого съестного: козлятины, капусты, маслин, до женских притираний и благовоний. А еще продавали одежду, обувь, железную утварь и дорогую заморскую дичь. Последняя быстро портилась и потому стоила баснословных денег, однако, покупатели находились.
Большинство улиц узки, не превышают в ширину двенадцать локтей, а переулки и того уже. И всюду торговые ряды, толчея, толкотня. То двинут локтем, то наступят на ногу, хорошо, если не легионерской калигой. Непременно порвут лучшую тунику. А то посреди улицы застрянет телега с сосновыми балками для стройки. А если ось сломается? И вся это масса на людей полетит? Или какой-нибудь юнец красуется верхом. Кому охота быть прижатым носом прямо к конской заднице? Еще и стопчет нерасторопного зеваку. Давно пора запретить появляться в Городе верхами. Издал бы кто-нибудь уже такой закон. Пешком же некуда ступить, а он на лошади...
Вот катит тележку углежог, черный, как эфиоп. Видел когда-нибудь эфиопа? Нет? Смотри, пока он не отмылся. Вот стоит у стенки едва одетая девица, на вид — "волчица"[50], к гадалке не ходить. А чуть поодаль мнется бледный юноша в тоге с широкой пурпурной каймой[51]. За милю видно, тяготится парень избытком целомудрия, да сомневается, не пошатнутся ли государственные устои от того, что он, будущий консул, не иначе, станет по девкам легкого поведения бегать? А может, кошель с деньгами срезали с пояса туники. И как смогли, под тогой-то? Впрочем, если и есть такие умельцы, то здесь, в Субуре. И чего ты, дурачок, в Субуру-то приперся? Ведь есть же "волчицы" почище. Тут недалеко, показать тебе? А вон знатная матрона с рабыней. Тоже, видать, на пятую точку ищет приключений, как тот сенаторчонок. Лицо прикрыла паллой, чтоб, значит, без огласки. Да это все напрасно, еще домой вернуться не успеет, как сплетни разойдутся, кто такая и зачем сюда пришла. А уж подробностей там будет! Рабыня-то не хуже госпожи одета. Вот ведь, верно, многие рабы получше иных свободных живут. Кормят их хозяева, одевают, черной работой не отягощают. Зеркальце там вовремя хозяйке подать, одеться помочь, волосы в прическу убрать. И думать о судьбе своей не надо. Как детей прокормить. Зато ты свободный. Волен сдохнуть с голоду, не нанеся никому убытка.
Плохо, когда ты какой-нибудь гуртовщик Приск, которому надо как-то прогнать стадо на Коровий рынок через этот муравейник, где яблоку негде упасть. И хорошо быть Мамерком Дентатом, известным ростовщиком, да продлятся дни его, чтоб он провалился! Несут тебя восемь молодцев в носилках, сидишь, закрывшись занавесками, и в ус себе не дуешь. Заодно и не видишь, что на стене лавки башмачника Гельвидия красуется надпись: "Dentatus penis canarius est". А рядом пояснение для неграмотных: овал лица, изображенный довольно условно, но с громадными зубами, чтоб значит, не было сомнений в принадлежности[52]. И совсем уж схематичный рисунок, вроде бы собаки. С одной выдающейся деталью. Ну, этим... penis canaris.
Вот так вот, стены в Субуре не молчат. Да что, в Субуре, во всем Риме! Чего тут только нет. Рисунки, пристойные и не очень. Последних явно больше. Тысячи надписей:
"Летория в эдилы, он достоин".
"Башмачники, выбирайте эдилом Гая Летория!"
"Жестянщики требуют сделать эдилом Марка Менуция Сцеволу".
"Кто против Сцеволы, да уподобится ослу!"
Здесь не только политическая агитация, но и обычные объявления:
"Сдаются квартиры в инсуле[53] Тиберия Сея".
"Инсула Ливии Терции. Пять домов от окончания Дряхлого Аниена к Коллинским воротам. Недорого".
"Педаний выставляет гладиаторов на похоронах Тита Эмилия Альбина. Телемах сразится сразу с тремя".
Рядом нарисовано нечто, в чем не без труда узнается гладиатор, заносящий меч над поверженным врагом:
"Бригомагл одержал тринадцать побед".
А чуть ниже:
"Бригомагла сразил фракиец Пруст".
"Будь проклят день, когда я поставил все мои деньги на этого галла!"
И просто сообщения:
"Здесь проживает Фонтей Марциан".
"У Валерия Сабина родилась дочь в канун мартовских нон".
"Люблю тебя, Фульвия!"
"Стацилий, убей себя об эту стену!"
"Здесь был Базилл".
— Дивлюсь тебе, стена, как ты не развалилась от стольких надписей дрянных! — с выражением продекламировал Алатрион, неспешно прогуливавшийся от одной лавки к другой, разглядывая товары, читая надписи и тренируя зубы раскусыванием скорлупы фисташек.
