Михаил Фёдоров - Пиар по-старорусски
– Ну конечно, – забрюзжала птица, – превратили Новоград в проходной двор, из каких только краёв здесь не толкутся. Сами и виноваты.
– Не из полуденных стран он, и не из закатных, – не слушая её, продолжал Простомир, – а откуда – я пока не знаю. Не слышала ли ты что об этом?
– Конечно, не с полудня и не с заката, – ехидно сказала Жар-птица, – Песец Подкрался Незаметно. Шаманишку этого самоедского так кличут. Что мне, его прикрывать, что ли? Сожрать меня хотел, мерзавец. Я, говорит, в такую прекрасную птицу превращаться ещё не умею, надо учиться…
– Так-так, продолжай, – поддакнул птице Простомир.
– Ну, короче, едва вырвалась. Недели две как всё было. Да и то случайно. Он меня держал, когда к нему гагара прилетела, говорит ему – а я по еённому понимаю, у меня двоюродный дедушка на гагаре был женат – говорит ему, что, мол, вызывают тебя, вроде как один русич, который прошлым летом сюда за ясаком приходил и потом Песца научил огненную воду пить. А что да как, каким способом вызывает – не знаю. Наверное, по-волшебному как-то. Пока этот Песец от известия чухался, я и вырвалась, он ещё на меня так с сожалением посмотрел и говорит – потом научусь в тебя превращаться. И пропал тут же. Вот и всё что я знаю. Думаю, в Новоград он и пошёл, больше некуда.
– Хорошо, Жар-птица, – сказал Простомир, а потом, обернувшись к своему ученику, – Киря, дай ей ведро пшена, пусть порадуется.
Жар-птица довольно зачирикала, а волхв обратился к собранию:
– Всем спасибо, все свободны.
И хлопнул в ладоши. Нечисть сразу засобиралась и в считаные мгновения убралась восвояси.
– Ну, Киря, – сказал Простомир, – кажется, дело ясное. Филипп нанял самоедского волхва – они шаманами зовутся. Умён, умён, зря его Докука за дурачка считает. Догадался ведь, что Докука ко мне за помощью обратится. Догадался и сам волхва пригласил, только из наших никто за него да против меня не пошёл бы, вот он и взял этого Песца-самоеда. Ну что ж, теперь нашим легче, знаем теперь, кто наш враг.
– А почему ты их всех нечистью называешь, – задал Киря мучающий его вопрос, – Жар-птица или кострома – разве это нечисть?
– Да кто их там разбирает? – ответил Простомир. – Не люди они и не волхвы. Существа непонятные, нездешние. Не людские. И интересы у них не людские. Так что не всё в жизни так просто и однозначно! Вот такие дела, Киря!
Простомир и Киря вернулись в Новоград так же, как и добрались до заимки – прямоступом. Киря уже начал привыкать к этому способу перемещения и даже стал подумывать упросить Простомира научить его пользоваться им. Надо сказать, Киря был немного лентяем и всячески старался увильнуть от любой работы, а если это не получалось – сильно её облегчить. Некоторые считают, что такие лентяи – суть развития, потому что стремятся выполнить работу с наименьшими усилиями, придумывая для этого разные приспособления.
До терема Докуки на этот раз добрались без приключений, при дневном свете их появление осталось незамеченным, к тому же и стражники по улицам днём не ходили. Простомир сообщил Докуке о том, что узнал от нечистых. Сели решать – что же теперь делать.
– Что думаешь, Простомир, – сказал Докука, – что нам теперь делать? Как Васю искать и выручать будем?
– Думаю, что он сейчас хотя бы жив. Похищать человека для того, чтобы тут же отправить на тот свет – глупо, а Филипп, как ты уже наверное, понял, не глуп. Васю украли или для того, чтобы выпытать что-то о тебе, или чтобы устранить до того времени, когда посадника кричать будут. Похоже, очень он их напугал своей изворотливостью да умом недюжинным. Это ведь никакими запретами не скроешь, сколько ты своей дворне не запрещай болтать. А вот одного его ты зря тогда отпустил. Расслабился, посчитал, что Филипп напуган и сидит как мышка. Ан не так это оказалось.
Докука тяжело вздохнул. А Простомир между тем продолжал:
– Васю нашего скорее всего держат за городом. Так от людских глаз подальше, да и Васе труднее сбежать будет. Не знаешь ли, Михайло, есть у Филиппа места вне Новограда, где человека тайно держать можно?
– Домов у Филиппа много, и человека, почитай, в любом можно спрятать. Для того и строились. Везде есть порубы или клети с крепкими стенами да железными решётками. Можно, конечно, послать людей, они всё выведают, да только долго это будет, Филипп ведь сейчас настороже. Ты бы глянул своим волшебным оком, авось разглядишь что. Мы тогда всеми силами налёт и сделаем, освободим Васю.
– Глянуть-то можно, конечно, да только чаю я, толку от этого будет мало. Филипп себе колдуна самоедского взял. Он и поставит защиту, чтобы я чего не надо не высмотрел. Хорошо ещё, хоть имя его знаем – Хитрый Песец, можно теперь с его колдовством тягаться.
– Как же так, ведь твоё имя тоже все знают, ему тогда, получается, тоже будет легче бороться?
Простомир самодовольно улыбнулся:
– Все, да не все. Моё имя в Новограде никто не знает. У нас ведь, у волхвов, как? Знаешь имя противника – на него можно всякие нехорошие заклинания читать, и будем мы от этих заклинаний чахнуть и силу свою волшебную терять. Вот этот самоед – он имя своё не скрыл, потому что не думал, что в Новограде окажется и что я у него на пути встану. А о таком всегда надо думать. Я вот, например, думаю. И имя моё волшебное – совсем не Простомир.
– А какое?
– Незачем тебе это знать. Ни тебе, ни кому другому. Вы ведь как? Можете сдуру или по неосторожности проболтаться, и тогда со мной справится волхв, который слабее меня стократ. Самый завалящий волхвёнок справится. Нам, когда принимаем первое посвящение, когда становимся на путь волшбы, наш наставник говорит имя – на ухо, чтобы никто больше не слышал. А потом уже мы придумываем себе то имя, которое вслух говорим. Волшебное имя – длинное и непростое, оно многое о волхве сказать может, а громкое имя – короткое, чтобы с людьми было удобнее разговаривать. Я об этом всегда помню, потому и назвался Простомиром. Люди слышат, что я простой, вот и не стараются нутро своё как-то от меня скрыть – мол, простой он, дурачок, хоть и волхв. Мне тогда проще понять, что за человек ко мне пришёл и с какими мыслями и желаниями. А то мало ли – явятся такие ухари, что не успеешь и волшбой отмахнуться, тюкнут кистенём в темя, и избушка с обратным временем не поможет. Но пока оберегаюсь, не ошибался пока. А этот, самоедский волхв – Хитрый И Осторожный Песец, Который Подкрадывается К Своей Жертве Незаметно, что он там в своей тундре видел? Ему бы только оленей пасти, да моржей на охотников выгонять, да весну на раннее тепло заговаривать, а это колдовство хоть и важное и свою ухватку требует, но совсем не то, что страстями людскими управлять. Вот где самое сложное-то! А он расслабился там, в самоедщине, да и выболтал настоящее своё имя. И вот теперь я его знаю, а он меня – нет. Поэтому, хотя они нанесли удар первыми, победим всё равно мы, дай только время.
– Хорошо, что так, – сказал Докука, – так как же нам узнать, где Васю держат?
– Это уж моя забота, – ответил Простомир. – Попробую глянуть волшебным оком, авось разгляжу, где он. Да вы оставайтесь, это колдовство маленькое, не помешаете. Заодно и со мной приглядите, пока я там бродить буду. Киря, – обратился он к своему ученику, – сейчас я пойду по Нави поброжу, а ты следи. Если я вдруг метаться начну, кричать что-то или задыхаться – тотчас возвращай меня обратно в Явь.
Киря кивнул головой. Во время учения у Простомира ему не раз и не два доводилось стеречь тело волхва, когда тот бродил по Нави по своим волшебным делам. Пару раз приходилось возвращать его в Явь в срочном порядке, когда ему по каким-то причинам самому вернуться бывало затруднительно или просто невозможно.
Волхв постелил на середину комнаты дерюгу, улёгся на неё и закрыл глаза. Киря и Докука стояли рядом и смотрели на него. Лицо Простомира постепенно разгладилось, обмякло, как это бывает у засыпающего человека, он задышал ровно, глазные яблоки под тёмными веками стали вращаться в разные стороны. Он ушёл в Навь.
Простомир поднялся над своим лежащим на полу телом, взглянул на стоящих рядом Кирю с Докукой и вылетел в окно. Сначала он сделал пару кругов вокруг терема, чтобы привыкнуть к новому своему положению, и поднялся выше – почти до облака. Новоград сверху казался совсем небольшим. Цветными пятнами выделялись на нём скопища людских страстей. Вон торжище новоградское – лилово-коричневое. Там плохие страсти – нажива, обман, воровство. Как там купцы говорят? Не обманешь – не продашь? Простомир медленно проплыл над рынком. Никаких следов Васи Зуба. А вон, кажется, место, где его пленили – грязно-коричневое пятно. Нашлёпка злобы и ненависти. Надо бы проследить, куда след ведёт… Но след терялся среди мутных пятен торжища, не видно, куда его повели или понесли.
Простомир отправился к терему Филиппа. Но взглянуть на то, что происходит под его крышей, волхву не удалось. Терем был плотно укутан серым облаком защиты. Проникнуть сквозь него было ну никак нельзя. Когда Простомир попытался всё же взглянуть, что же там происходит, то получил такой удар, что чуть было не спланировал на новоградскую мостовую. «Да-а-а-а, защита здесь знатная, – подумал Простомир, не здесь ли всё-таки Васятку держат? Кто же там оборону держит? Надо бы выяснить…»
