Ричард Арджент - Рыцарь зимы
Ассасины убивали тихо и тайно. Они не имели лиц и имен. Никто не мог опознать убийцу, пока в один прекрасный миг не мелькал клинок и окровавленный монарх падал у подножия собственного трона, окруженного недоумевающими стражниками. Жертва могла запереться в подвале вместе с крепкими, верными защитниками, но рано или поздно все равно оказывалась повергнутой. Очень, очень немногим удалось избежать смерти после того, как на них начинали охоту.
Уолтера Пьюсона бросили в потайную темницу, расположенную под залом, где ассасины собирались за столом. Через решетку вниз то и дело падали объедки, и иной пищи на долю Уолтера не выпадало. Название подобных комнат, «ублиет», происходит от французского слова, означающего «забывать», с Уолтером именно так и поступили. Похитители словно забыли о его существовании. Он слизывал грязную воду, бежавшую по стенам темницы, ел несвежие куски мяса и хлеба, изредка падавшие сверху. Никто не отвечал на его просьбы проявить милосердие и сострадание. Никто не смотрел на него сверху через решетку. Уолтер не мог дотянуться даже до подошв сандалий тех, кто ходил у него над головой. До него порой долетали собачьи нечистоты, но никогда – добрые слова.
Лишь одна мысль заставляла Уолтера держаться.
Почему фанатики пошли на такой риск – вошли в Иерусалим? Не может быть, чтобы они хотели всего лишь взять пленного, чтобы вволю поиздеваться над ним. Наверняка у них есть планы на его счет, иначе Уолтеру бы просто перерезали горло. Юноша принял решение. Он поклянется исполнить все, чего они захотят, – если только он действительно попал сюда не в роли жертвенной овцы – и забыть о своем обещании в тот же миг, как ему вернут свободу. Нет никакого бесчестья в том, чтобы солгать ворам и убийцам. В конце концов, что они смогут сделать с ним? Он и без того находится в их власти. Его поддерживала лишь эта надежда, и Уолтер молился о том, чтобы вновь увидеть Иерусалим.
Глава 9
Град Божий
Каким же суматошным городом оказалась Яффа! В порту на воде покачивались корабли и лодки всех видов. У доков толкались представители всех рас и народов. Торговцы, ремесленники, купцы, рыцари, монахи, паломники, богатые, бедные, нищие и (вне всякого сомнения) воры наводняли верфи. Кругом царило разнообразие одеяний, от окрашенных в яркие цвета долгополых халатов до серых ряс. Ревели верблюды и ослы, выли собаки. Животные и их хозяева или хозяйки поднимали клубы пыли, смешивающиеся с ароматным дымом кальянов. Тут и там мужчины с раздувшимися щеками жевали странную траву, которая, как объяснили Эндрю, называлась кат и превращала повседневные заботы в сказочные сны. Повсюду сновали торговцы водой, их крики звенели на улицах, ведущих в город. Тут и там величаво шествовали гибкие поджарые кошки в поисках объедков. На углах улиц играли музыканты, поэты вслух зачитывали свои творения прохожим, писцы царапали письма для безграмотных посетителей города, торговцы продавали золотистые груши и серебристые орехи.
Какая какофония! Какой вид! Какие запахи!
И вместе с тем здесь было на удивление холодно – сильный ветер ледяным клинком пронизывал до костей.
Эндрю вновь поразился и растерялся. Сначала Лондон, потом Венеция, теперь Яффа! А ведь впереди его еще ждал Иерусалим. Чувства Эндрю напряглись до предела – он вдыхал мускусные ароматы Востока, вбирал золотистые краски Востока, слушал странную музыку Востока. Простой мальчишка из английской деревни полностью погрузился в экзотические ощущения, преисполнившись возбуждения, трепета и удивления. Он чувствовал себя так, словно его тело подхватили высшие силы и вдруг бросили в далекую землю, где все другое, где знакомые и привычные явления вырвались на волю, и их место тут же занимали другие.
– Какая страна! – воскликнул Эндрю, обращаясь к Томасу, когда они сошли на берег, ведя осла и Чародея на поводу. – Ею словно правит безумие!
– Похоже на то, Эндрю. Посмотри-ка туда. Я не знаю даже одной десятой всех этих фруктов! Вот этот, кажется, называется финик. Но их так много, и все разные! А ткани на том лотке! Какие яркие цвета! Это место немного похоже на рай, только здесь толпятся люди, а не летают ангелы и святые.
– Эти странные звери, наверное, верблюды. Как вон тот на меня смотрит! Смотри-ка, у них в горбах мешки с водой. А этот жует прямо как мой дядюшка, лишившийся всех зубов, – челюсти так и ходят из стороны в сторону. В самом деле, он очень похож на… нет, это и есть мой дядя Джошуа в новом воплощении. Привет, дядя Джошуа! – во все горло завопил Томас. – Давно ты в Яффе? Боже правый, с тех пор, как я в последний раз тебя видел, у тебя на голове появились волосы, да так разрослись! А вот глаза по-прежнему слезятся.
– Какой же ты дурачок, Томас! – расхохотался Эндрю. – Смотри, как верблюд уставился на тебя!
К ним приблизился пожилой араб в красном тюрбане:
– Салам алейкум! Возможно, я могу помочь господам? Меня зовут Юсуф, и за небольшую плату я могу помочь вам найти хорошее жилье.
Юноши согласились, но Эндрю на всякий случай придерживал рукой кошель. В конце концов, как он сурово напомнил себе, это страна неверующих. Это не его народ. Эндрю не знал, приняты ли здесь традиционные понятия о чести или же воровство – почетное и приемлемое занятие. Более того, желая проявить осторожность – как часто получается, – он оказался слишком беззаботным. Кошелек был все время при нем, это верно, однако он не додумался проверить карманы, прежде чем лечь спать. Поутру юноша обнаружил, что его туника была выстирана и висит над очагом. Две серебряные монеты, оставшиеся в кармане, аккуратно лежали на маленьком стульчике у его постели.
– Ты не взял моих денег, – произнес он, обращаясь к Юсуфу, который зашел в комнату, неся чай. – Но ты мог это сделать.
Юсуф одарил Эндрю презрительным взглядом.
– Я не беру того, что не принадлежит мне по праву.
Эндрю извинился за свои подозрения, объяснив, что не знаком с народами иных стран и их обычаями.
– Я обнаружил, – последовал ответ, – что люди в большинстве стран совершенно одинаковы, поскольку за свою жизнь успел побывать в Египте, Йемене, Риме, Персии, на Кипре, в Венеции, Англии…
Услышав это, Эндрю прервал рассказ араба:
– Постой, ты бывал в Англии?
– Я видел много стран и назвал бы их все, если бы мне было дозволено закончить перечисление, поскольку служил матросом на торговом судне, когда был моложе. Вы видите перед собой старого человека, но глазу открыта лишь внешняя оболочка. Не следует верить, будто, видя наружность, знаешь, что внутри, господин, поскольку внешность способна достоверно рассказать лишь о возрасте. Я многое совершил в своей жизни, сражался во многих боях, плавал по многим морям, а потому способен точнее оценить человека, нежели ты, зеленый юнец, еще не вкусивший жизни.
Я знаю, например, что в вашей стране великое множество честных людей, но есть воры и грабители, как и у нас здесь. Нужно судить о человеке по тому, какие дела он совершает, и доверять ему, пока он не совершит порочащий его поступок. Всегда нужно относиться к незнакомцу с доверием, молодой господин, и, таким образом, ты обогатишь свою душу.
– Но что, если он действительно плохой человек?
– В таком случае ты утратишь, возможно, мирские ценности, зато бессмертная душа останется нетронутой и чистой. Что для тебя более важно? Товары или душа?
– Думаю, ответ на этот вопрос очевиден.
– Ай-вэй! Позволь сказать одно: в этой стране воров наказывают отрубанием правой руки. Даже если бы в моей душе царила тьма, хотя это не так, я бы слишком дорожил своей правой рукой, чтобы рискнуть ею ради пары серебряных монет.
– Мне это кажется варварством, – заметил Эндрю.
– А как поступают с ворами в твоей стране?
– Мы их вешаем.
– А, – произнес мудрец, улыбаясь и подливая юноше чай. – Это, разумеется, не варварство.
Утром они попрощались с Юсуфом.
– Ты хороший человек – для неверующего, – произнес Эндрю.
– Как и ты, – отозвался араб.
– Из нас двоих не я неверующий, а ты! – воскликнул юноша.
– Для каждого из нас другой – неверный, – мудро заметил Юсуф, – и именно поэтому в этой древней земле сейчас льется кровь.
– А, я понимаю, что ты имеешь в виду.
– Не бойся, молодой господин, всегда найдутся люди, как мы с тобой, которые стоят выше подобных различий.
– Надеюсь, что ты прав, Юсуф. Я думаю, тебе понравился бы мой крестный отец, он чародей и живет в лесу. Вы оба… Томас, напомни, как называются такие люди, которые мудро рассуждают?..
– Философы.
– Да, точно. Ты, Юсуф, как раз из таких философов, как и мой крестный, чародей. Прощай, добрый человек.
– До свидания, молодые господа, – желаю вам выжить.
И двое юношей отправились в город Иерусалим, сидя вдвоем на спине Чародея.
Конь, по понятным причинам, обрадовался тому, что под копытами наконец твердая земля. Путешествие в темной выдолбленной полости старого дуба наполнило его отвращением, жалкую, вонючую скорлупку все время бросало из стороны в сторону, копыта мерзли в соленой воде… Теперь же он с воодушевлением ступил на дорогу к Граду Божьему, втягивая раздувающимися шелковистыми ноздрями странно пахнущий воздух. Грива развевалась на нежном, теплом ветерке изящнее, чем волосы прекрасной девы. Хвостом конь отгонял назойливых мух. Двое человеческих детенышей, сидящие на его спине, оказались легким грузом, поскольку доспехи тащил на себе его собрат по несчастью, жалкий осел. Жизнь снова становилась прекрасной и полной радости.
