Сергей Олегович - Третий фронт-2
- Куда едем?
- В Саратовскую зону строгого режима.
- Э-э... зачем?
- Вот читайте!
На колени упала тонюсенькая папочка. Вы никогда не пробовали читать в машине, которая едет по ухабам.
- Мы до Саратова на машине добираться будем?
- Нет, конечно, Ника Алексеевна. На поезде.
- Вот в поезде и почитаю. А пока я посплю, если вы не против?
Привалилась к окну. Шапку под голову. Типа сплю. То, что за мной приехал не Ярошенко, уже наводило на весьма стремные мысли. Взяли меня затемно - все как в лучших детективных романах, везут на зону... но то, что меня везут не для того, чтобы оставить - это тоже ясно. Зачем же? И 'Дело' это опять же. Два листика - один анкета, второй исписан до половины. Странно это, очень странно...
...Холодно. При минус тридцать не спасают даже шерстяные носки и теплый свитер, который я одеваю под тулуп. Несмотря на то, что печку пытались топить, холод пробирал насквозь, не отставляя даже шанса согреться в насквозь промерзшем вагоне.
Тонкие листы бумаги пальцы долго не хотели отделять один от другого. Березин Иван Данилович. Год рождения 1896 - это ему 41 плюс 4 получается полных 45 лет. Много? Мало? Кто он, этот Березин... осужденный за сопротивление властям. На втором листочке тоже мало понятно. Чего он сопротивлялся, и что мне с этого...
- Ващенко.
- Да, товарищ политрук.
- Ты... на словах можешь объяснить, что б до меня дошло, а то я в этих закорючках потерялась совсем.
- Тут история такая... товарищ политрук, можно сказать - странная. Сын у этого Березина - парень девятнадцати лет. Влюбилась в него девчонка, а он ей... вроде бы не ответил взаимностью - она обиделась и написала на него донос. Взяли его. Но не в этом дело - в том, что с девушкой и парнем разобрались быстро... это понятно. Любовь, обида... дело молодое... дурное. Но, пару суток держали, конечно, пока разбирательство шло, а как освободили - за ним отец и пришел. Этот самый Березин И.Д. А пока документы оформляли, увидел кто-то его из стариков, а Березины эти отдельно жили, на глаза людям не часто показывались - ну и сказал, что, мол, помню тебя, как ты белым служил. А Березин - тоже на язык остер оказался. Слово за слово... местный оказался отцом милиционера - началась драка. Вот этот Березин и отправил в госпиталь аж восьмерых. В том числе и пятерых НКВДшников, что на драку выбежали. Вот так... Посадили его... и сына заодно. А тут как разнарядка пошла, что тех, кто боем необычным владеет надо на учет ставить - так про Березина и вспомнили.
- А я тут при чём?
- Так бой его от самбо сильно отличается... вот и решили, чтобы вы посмотрели... мало ли что... может и не стоит он ничего.
- Если в одиночку восьмерых разметал - значит, стоит. Ладно, посмотрим... А пока, можешь чаю принести?
- Конечно, товарищ политрук!
Зона производила удручающее впечатление. Бараки, колючая проволока, ветер, пробирающий насквозь, снег почти по щиколотку. Бело-черно-серые люди и такой же мир.
Я не общалась с начальником лагеря - все взял на себя лейтенант Ващенко. А что мне с ними говорить? Я и так не люблю общаться, а тут еще и надо кого-то из себя строить... я - человек маленький... пусть НКВДист сам разбирается кому и куда надо, а я просто постою рядом...
Наконец, приветствия и объяснения закончились... вроде бы. Идем смотреть на нашу зверушку. Вышли во внутренний двор.
- Товарищ политрук, - Ващенко показал на мужика стоящего между двух вертухаев, - вот он.
- Ну и? - Мужик... так себе. Средний рост, не красавец, обритый наголо, в ватнике. Стоит, насуплено на нас смотрит. А мы на него.
Смотрю, выходят пятеро солдат. Морды откормленные, не идут, а плывут... лебляди белые. Видно, не впервой им осужденных ломать. Стали вокруг Березина, разминаются, подшучивают. Тот повел головой, развел руки, выдохнул и... сразу потек в стойку. Нижняя стойка, мягкая, удобная. И я поняла, что будет дальше...
- Стоять! - Вот дура-дурой! Знаю же, что не стоит этого делать - это идиотизм чистой воды, а лезу все равно...
- Уберите своих костоломов! Они ему не ровня... Не вмешиваться, чтобы не случилось, - приказала, - или убью нахрен! Он мой!
Ващенко что-то за моей спиной сказал. Ответили. Мне было это уже не важно. Я шагнула вперед и поймала взгляд. Шапку - прочь, тулуп - нафиг, только мешать будет. Две ступеньки под ногами будто перелетела. В глазах Березина удивление и непонимание, но... это временно, дорогой мой, временно...
Ты - воин. Я - воин. И между нами - никого нет. И возле нас - тоже. Нет людей, нет званий, нет холода.
Стала напротив. Скопировала стойку. Улыбнулась.
- Победишь меня - свободен... и сын твой - тоже!
Увидела, как загорелись глаза Березина. Но он не стал бездумно бросаться вперед, а только присел еще больше и... Маваши-гири я поймала на предплечье... дальше все мысли, если они еще вообще были, вылетели из головы. В бою нельзя думать о чем-то, кроме самого боя.
В голове вспыхнуло. Покатилась и, поймав ступнями землю, замерла. Во рту было солоно. Достал, однако. Молодец! Люблю тебя! Примерка кончилась - пора бы переходить от закуси к основному блюду. Крутнулась волчком и пошла в атаку.
Березин брал опытом и силой. У меня оставалась техника и новизна. Я вставляла приёмы из рукопашки, кунг-фу, айкидо. Он бился чисто, без переходов, его техника напоминала чем-то киокушинкай, но была более динамична и подвижна.
Отлетев друг от друга в очередной раз, мы замерли. Можно сказать - взяли тайм-аут. Я тяжело дышала - хороши у Ивана кулаки, тело болит, но и радуется. Давно уже я не давала мышцам возможности так поработать. Давно... почти с того, другого мира.
Стоим, пытаемся отдышаться. У него есть за что драться - я дала ему надежду. А я... зачем это делаю? Просто - нужен мне он. Этот Березин. Нужен! И не просто как один из... Он должен стать моим замом, моей правой рукой, он должен научить других и сделать это не из-под палки, а добровольно, по своей воле. Он должен не просто меня слушаться, а научиться меня... УВАЖАТЬ! И это уважение я сейчас в него вбиваю. Потому что, если он не захочет - никто его не заставит. Это моя просьба - он это понимает. И отвечает на нее полным своим согласием.
Это будет последний раунд. У нас нет больше сил. Снег под ногами красный. Представляю, во что превратилось мое личико - тут даже тонна косметики не поможет. У Березина кровь течет из носа - достала прямым, но он не утирается.
'Хаджиме!'
Удар в живот опрокидывает меня. Гашу его кувырком назад и тут же обратно вперед. Пятка приходится в грудь Ивану - он хрипит и падает на колено. Я пытаюсь выйти в стойку и вдруг вижу перед своим лицом кулак. 'Всё!' - проноситься в голове - 'Приплыла, девочка!'. Но кулак не двигается дальше, так и застыв напротив глаз. Мои напряженные пальцы дрожат возле его кадыка.
Кулак медленно, будто нехотя разжимается. Ладонь - открытая ладонь. Я улыбаюсь краем рта и вижу, как появляется усмешка в прищуренных глазах Березина.
- Сына, моего тоже возьмешь? - голос хриплый, но приятный.
- Если он такой же...
- Сам учил!
Вот она, родительская гордость... Опираюсь о его ладонь - по-другому просто упаду. Тело не хочет слушаться и пытается отозваться болью на каждое движение. Встала.
- Ващенко... - не голос, а карканье какое-то. - Ващенко!
- Товарищ политрук!
- Помыть, переодеть обоих. Документы... сам разберись. А мне - воды и полежать. Я тебе, что - Супермен?
В глазах Ващенко и остальных откровенно читалось, что да, супермен... супермен-ша! Да, пошли они все! Такого мастера чуть не сгноили! Козлы!!!
* * *
В кабинете начальника стоял грубый диван. Старый, кожаный и очень коричневый - прямо с картинок про дедушку Ленина. Мне принесли чаю, как всегда горячего - умники. С моей разбитой мордой и губами-оладушками пить горячий чай - как раз то, что нужно для мазохизма. Тело будто вынули из камнедробилки. Особенно неудачно поймала я удар носком сапога в бедро - наверное, на полноги синяк, да и ходить тяжело... ничего, доедем до Центра - отлежусь. Главное, что у меня теперь есть 'супер'... инструктор по рукопашке. И пусть кто-то попробует заикнуться, что он - бывший зек. А мужик реально достойный, надо только узнать, где он так выучился, ведь и стойки и удары - поставлены и отработаны блестяще. Так в армии не научат. Так с детства учиться надо...
Мой свитер был весь мокрый и Ващенко откуда-то притащил другой. Страх господень, а не свитер, но... хотя бы чистый. На пару размеров больше - не страшно. Укуталась кое-как, еще шаль под шапку перевязала - хоть как-то теплее. На вокзал приехали на машине. Ващенко посадил нас в полупустом сарайчике выполняющим здесь функции местного вокзала и побежал куда-то - договариваться насчет поезда.
Иван молча сидел рядом. Я тоже не собиралась сейчас разговаривать лишний раз. Еще успеется. Сын его оказался статным парнем с серыми глазами и стеснительной улыбкой. Была бы помоложе - точно бы влюбилась. А так остается думать-гадать, как меня Ярошенко встретит... с такой красивой мордочкой.
