Евгений Белогорский - Операция "Невозможное" (Лето и осень сорок пятого)
Ещё сутки назад, Георгий Петров не мог и предполагать, что окажется по ту сторону Ла-Манша и будет воевать на английской земле. Получив приказ маршала Рокоссовского, он активно создавал видимость подготовки к прыжку через Па-де-Кале. Ни у кого из подчиненных, за исключением начальника штаба и начальника оперативного отдела не было и мысли, что все это делается для отвода глаз противника. Все свято верили, что их оперативное соединение со дня на день пересечет Канал и высадиться на острове и вдруг это стало реальностью.
Первым звоночком о том, что на высоких верхах произошли изменения, стала телеграмма за подписью маршала Рокоссовского о приведении подразделения генерал Петрова в полную боевую готовность. Подобный приказ вполне соответствовал легенде, по которой действовал Георгий Владимирович, но его насторожила приписка. Она требовала, чтобы генерал неотлучно находился в штабе и ждал прибытия специального уполномоченного.
Приезд спецуполномоченного, командиру любого ранга всегда сулил одни только неприятности. Это был непреложный закон армейских будней и потому у генерала сразу по прочтения телеграммы, неприятно засосало под ложечкой. Как говорится — плавали, знаем.
Нехорошие предчувствия ещё больше усилились через полчаса, когда в прибывшем к нему специальном представителе, Петров узнал хорошо ему знакомого по Парижу, особиста Андрея Шалашова. Его появление в черной кожаной куртке без наград и знаков различия, моментально убедило генерала, что дело принимает серьезный оборот. Просто так, Шалашов никогда бы к нему не приехал.
— Ты получил приказ о приведении бригады специального назначения в полную боевую готовность? — спросил Шалашов едва успев обменяться рукопожатием с Петровым.
— Так, точно, получил. Вот значит, как мы теперь называемся в высоких штабах — усмехнулся генерал, численность подчиненных которого было равно полторы дивизии.
— Не время скалить зубы товарищ генерал. Скоро будет совсем не до смеха, — буркнул особист. — В самое ближайшее время вам предстоит погрузиться на транспорты и всем гамузом отправиться за малую воду.
Для верности Шалашов кивнул головой в сторону пролива, снимая у генерала всякие сомнения, относительно скорого будущего его солдат.
— Такого приказа за подписью маршала Рокоссовского у меня нет, а без него я и шагу не сделаю — решительно заявил Петров, но особист не обратил внимания на его слова.
— Главное, что я тебе сказал, а бумажку с приказом получишь с минуты на минуту. В этом можешь не сомневаться, Москва так решила — особист ткнул пальцем вверх и от этого жеста, у Петрова похолодела душа.
Хорошо зная Шалашова по парижским делам, Петров ни секунды не усомнился в правдивости его слов. Подполковник зря слов на ветер не бросал и если он говорил о Москве, то приказ о высадке десанта было принято на уровне Генштаба или даже в самой Ставке.
— А кто будет прикрывать нас с моря? Бронекатера с эсминцами? — задал законный вопрос Петров и услышал огорошившее его известие.
— Ни с моря, ни с воздуха прикрытия не будет.
— Как не будет? Что моих ребят просто так отправят на верную смерть?! Ради создания видимости десанта или отвлечения внимания англичан от места главного удара?! Что у командования нет сил, что решили прибегнуть к тактике сорок второго года? — гневно воскликнул Петров и, зная его колючий характер, Шалашов принялся его успокаивать.
— Никто не собирается пускать твоих ребят в «мясорубку», Георгий. Я сам ещё всего толком не знаю, но одно знаю твердо. У нас есть трех часовое окно для преодоления этого чертового пролива. Сохранится ли оно, потом или закроется, не знаю. Твоя задача погрузить свою бригаду и переправиться на другой берег.
— А какова твоя роль в этом деле? Будешь контролировать исполнение приказа Москвы или у тебя на том берегу намечена встреча с важным агентом? — запрос был задан с большой долей сарказма, который каждый истинный армеец испытывал к работе представителей спецслужб на генном уровне.
— А вот это, вам товарищ Петров, знать пока не положено.
— Ясно — насмешливо протянул Георгий Владимирович, не ожидавший от особиста иного ответа.
Правдивость слов Шалашова была подтверждена ровно через пять минут, в телефонном разговоре с маршалом Рокоссовским. Генерал Петров получил приказ немедленно грузиться на имевшиеся в его распоряжении десантные баржи и паромы. Подавляющим числом это были трофейные, немецкие корабли, согнанные к побережью Булони по приказу командования. На них вот уже несколько дней, солдаты отрабатывали погрузку и высадку на берег условного противника.
Успехи в освоении этих элементов были налицо. Петров был доволен своими подчиненными, но был один существенный недостаток, не позволявший генералу полностью выполнить приказ маршала. Для ложного «булонского лагеря», командование предоставило десантных кораблей ровно для половины соединения генерала Петрова. Был ли это досадный просчет или большего количества кораблей у моряков не было, но факт оставался фактом. Одномоментно, генерал мог посадить на десантные транспорты чуть более двух полков, о чем он честно доложил маршалу.
— Как же так? Трофименко доложил мне, что твое соединение обеспечено десантными кораблями на две трети — искренне удивился Рокоссовский.
— Не знаю, когда и что вам докладывал Богдан Адамович, но на данный момент, я могу посадить на корабли стрелковый полк, артиллерию и немного танков. Для переброски всего соединения придется сделать три рейса, товарищ маршал — доложил Петров, и в трубке повисла напряженная пауза.
В отличие от большинства советских военачальников той эпохи, Константин Рокоссовский, в случаи возникновения непредвиденных обстоятельств, вел себя несколько нестандартно. Он не обрушивал на голову подчиненного уничижительные громы и молнии, не грозил немедленным расстрелом и не требовал немедленного исправления любой ценой. Вместо этого, прославленный маршал думал и молчал, и это молчание было для его подчиненных, куда худшим наказанием, чем площадная брань и громкие угрозы.
Пытку молчание, генерал Петров выдержал ровно полминуты, а затем подал голос, не выдержав это испытание.
— Отдать приказ о начале погрузки, товарищ маршал?
— Кого вы намерены поставить во главе передовой части десанта? — глухо, словно через силу спросил Рокоссовский. — Мальцева или Спиридонова?
— Я намерен сам возглавить этот авангард.
— Об этом не может быть и речи. Вы нужны мне здесь товарищ Петров — запротестовал маршал, но Георгий Владимирович продолжил гнуть свою линию.
— Полковник Артамонов прекрасно заменит меня на этом берегу, товарищ маршал. Следуя вашим наставлениям, я воспитал хорошего зама, который в случаи моего выбытия из строя прекрасно заменит меня на поле боя. Я полностью уверен, что он справиться с задачей по переброске войск через пролив не хуже, если не лучше меня. Тем более, со слов спецпредставителя я понял, что нам крайне важно как можно быстрее оказаться на английском берегу.
— Да, нам очень это важно, но я предпочел видеть тебя здесь, а твоего зама там.
— Товарищ маршал, я не из числа тех учителей, что толкают своих учеников в воду в поисках брода, а сами сидят на берегу в ожидании результата. Я полностью уверен, что любой мой командир справиться с переброской войск, но не уверен, что они сделают на том берегу все так же, как сделал бы я сам. Поэтому прошу вас разрешить лично возглавить авангард.
И вновь в телефонной трубке повисла напряженная пауза. В любом другом случае, Рокоссовский бы запретил Петрову подобный риск и был бы абсолютно прав. Не дело командира вести солдат в бой, а его прямая обязанность командовать из штаба. Однако нынешний случай был из разряда неординарных.
Возникала возможность, без боя перебросить часть войск на территорию противника. Ею надо было воспользоваться как можно скорее и при этом, позарез нужен был результат. Можно было послать во главе авангарда Артамонова или Спиридонова, но маршал не был так в них уверен, как он был уверен в генерале Петрове. Кроме таланта и умения, «славный сын якутского народа» ещё и родился под счастливой звездой, что в военном деле было большим делом.
— Хорошо, Георгий Владимирович, пусть будет, по-твоему. Оставляй за себя Артамонова, но очень тебя прошу, будь осторожен — с большой неохотой согласился Рокоссовский.
— Есть быть осторожным, товарищ маршал — бодро заверил собеседника Петров, но оба они прекрасно понимали всю эфемерность сказанных слов. Слишком много было неизвестного в предстоящей операции, слишком много неясностей, чтобы в полной мере, можно было говорить об осторожности и разумности.
Именно эта неясность и неопределенность, подтолкнула генерала Петрова к решению не брать с собой личного переводчика Марию Захарову, ограничившись услугами штатного толмача. Поступок был весьма разумным и оправданным. Находясь в шаге от победы, Георгий Владимирович решительно не хотел подвергать риску жизнь близкого ему человека, но его намерения полностью не совпадали с мнением самой Марии Владиславовны.
