Барин-Шабарин (СИ) - Старый Денис

— Не стесняйтесь их озвучить, — подтолкнул я к разговору купца.

Тяпкин замялся, пару раз разгладил бороду, нахмурил брови. За время паузы, было дело, подскочил половой, но я жестом указал тому убраться. Если и заказывать что-то, то после.

— Этот гардероб… Платья и все с ними… Это ж ведь уже одёванные вещи? — с опаской спрашивал Иван Савельевич. — Вы не поймите превратно, но имя купеческое стоит дорого. Я должен знать. Моя жена была в своем праве, я таковое ей даровал. Захотела баба торговать женскими вещами, пусть так, у меня иные заботы. Однако…

Я чуть задумался. На самом деле, купец уверен в том, что я дал ему на реализацию, как сказали бы в будущем, «секонд хенд». Опасался задеть честь мою дворянскую. Но и свою честь бережет, а это всё-таки вызывает уважение.

— Вещи эти не одевались. Они из последней партии, что заказала моя матушка, прежде чем уехать на долгое время в столицу, — стал я говорить полуправду. — То, что вещи из Франции и Италии — могу вас заверить, что так и есть.

— Жаль… — сказал купец, чем меня удивил.

— Простите? Не совсем понял, о чем вы сожалеете, — сказал я.

Купец чуть замялся.

— Знаете ли… Эти нашивки, или как их обозвать, где написано на французском языке, да вкупе с тем, что моя жена была уверена в том, что продает истинно французские туалеты, потому была убедительной… Так скажу, что вызвали спрос на платья. В нашем губернском городе не столь знающие дамы проживают, но многие решили купить себе именно что такие вещи. А я, на самом деле, знавал вашего батюшку, ну и матушку видел. Как их здоровье? Прошу простить меня за неучтивость, — торопясь, говорил Иван Савельевич.

— Батюшка преставился, Царствия ему Небесного, — сказал я, не став уточнять про маман.

Мы перекрестились.

— Так вот, господин Шабарин. Я решил принести лично вам ваши деньги, вырученные от туалетов. Поймите, что я беспокоюсь, как бы в будущем не пришли дамы, потратившие большие деньги на наряды, и не высказали то, что… — купец замялся, не желая вещи называть своими именами.

— Не придут, — с уверенностью в голосе сказал я.

— Благодарю, — сказал Тяпкин и выложил на стол ассигнации, обернутые в тряпицу.

Однако вставать, да и убирать ладонь со свёртка, не торопился. Я поднял бровь, показывая ему, что готов его слушать и дальше.

— У меня к вам еще одно дело, — наконец, вымолвил тот. — Дело в том, что по осени ваш приказчик приезжал в Екатеринослав и продал Моисею Михельсону партию кос и плугов. Нет ли у вас на продажу такого же товара? Поверьте, я могу дать сумму чуть большую, чем жидовский лавочник.

Я напрягся, но тут же себя одёрнул — потому что Иван Савельевич сейчас не оскорбил некоего Михельсона. Вполне было нормально называть евреев жидами, люди не вкладывали в это слово столь много негатива, как в будущем.

И более того, я знал о такой сделке, она была записана в одном из журналов, который предоставил Емельян мне на проверку. Можно не скрываться и ничего не изображать, а начинать деловые переговоры.

— И сколько вы положите, скажем, за плуг? — с неподдельным интересом спросил я.

— За Бобринский-то? Одиннадцать с полтиной серебром, — гордо сказал купец, будто назвал мне астрономическую сумму [имеется в виду плуг, сконструированный в имении Алексея Бобринского, известного сахородела и успешного помещика].

Я не смог сдержать свою ухмылку, расцененную собеседником неверно.

— Господин Шабарин, ну полтину еще накину до дюжины рублей… серебром же, не ассигнациями. Это точно более на рубль с полтиной, чем положил Мехельсон, — поспешил торговаться купец.

А усмешка моя была не о том. По бумагам-то выходило, что плуги из моего поместья по осени сторгованы по восемь рублей с полтиной. Ну и что мне делать с Емелькой? Ну дал он мне триста пятнадцать рублей, побожился, что более краденного нет. А тут опять… И не глупый же он, ушлый, с понятием в торговле и делах. Не выгонять же такого. Если из России всех казнокрадов выгнать, города опустеют. Но наказывать все равно нужно.

— Батюшка мой ранее занимался такими делами. Я лишь начинаю вникать. Не могу ответить вам о плугах и иных изделиях, — почти что и не соврал я.

На самом же деле в том месте, что складом зовется, было пусто, как в голове у нерадивого студента. Это называется «кошка с дому, мыши в пляс». Не стало хозяина, батюшки моего, так все товары быстро «сделали ноги». Но мастерская стоит, люди там есть, сам видел, что и металл имеется, закупленный на Луганском заводе. Так что навести порядок нужно, и вон оно как выходит — торговать и зарабатывать очень даже можно.

— Мы продадим всё то, что вы предложили в лавке одежды, в надежде, что иные дела с нами вести станете, — уже с некоторым нажимом сказал Иван Савельевич.

— При обоюдной выгоде, — сказал я и чуть кивнул.

— Тогда позвольте я что-то вам скажу… — тон купца стал заговорщицким. — За нами наблюдает Тарас. Это темная личность, даже я иногда приплачиваю ему за то, чтобы не пакостничал.

Я и ранее заметил мужика, ростом и статями не уступающего моим громилам Петру и Вакуле. Однако сперва думал, что эта морда посматривает на меня лишь потому, что в таком мутном заведении я один выгляжу прилично и тем самым выделяюсь. Теперь же я глянул на него повнимательнее, и чуйка подсказывала, что тут что-то неладно.

— На сём откланяюсь. Мой приказчик принесет расчетную книгу с цифрами продаж и вашей долей, — сказал Иван Савельевич Тяпкин, бросил быстрый взгляд в сторону Тараса и поспешил уйти.

Глава 12

Купец ушел, а я остался. Слова Тяпкина про некоего криминального, или около того, элемента не могли не взволновать. Более того, если этот Тарас будет проявлять ко мне излишнее внимание, нужно действовать на опережение. Ладно бы какой пристав, служитель закона, а бандита-то можно и прижать.

— Отчего так долго? — спросил я, когда пришли, наконец, Петро и Вакула.

Я пока не уверен в себе. Дело не в психологии, а в том, что тело ещё не готово к драке. Так что разум подсказывал: без поддержки справиться с кем угодно, а особенно кто больше и сильнее меня, не получится. Теперь же, с появлением моей пары так называемых телохранителей, можно было и нагло посмотреть в сторону Тараса. Что я и попробовал сделать, но… Его на месте уже не было.

— Идем в мою комнату, есть разговор, — сказал я, первым выходя из трактира.

Нужно было бы дать нормально поесть бедолагам, но… Без всяких «но». Такие телеса без топлива оставлять нельзя. Настроение больших людей бывает сильно зависимо от еды. Если не дать вовремя им пообедать, они могут и на меня посматривать с интересом, определяя часть тела, что более всего вкусная. Вон как Петро посмотрел на проходящего мимо полового, в руках которого был поднос с жаренными колбасами. А потом… на меня. На официанта удаляющегося… и на меня.

— Половой! Принеси мяса моим людям! — поспешил выкрикнуть я, мало ли.

— Благодарствуем, барин, то по-людски, — пробасил Вакула.

— Ты остаешься и ждешь заказа. Вот полтина на еду, но без водки, — я протянул Вакуле монету, после обратился к Петру. — Ты со мной, потом придешь поесть.

Было у меня предчувствие, что неприятности могут настигнуть в самый неудобный момент, например, когда буду возвращаться в тот клоповник, что «нумером гостиным» зовется. Как вспомню, аж вздрогну. Не смогу все же добровольно становиться жертвой каких-то ритуалов клопов. Да, я к ним начинаю относится, как к паразитирующему обществу на моем теле. Клоповья цивилизация, основанная на крови одного, может, не самого плохого, человека. А что если… И мы, люди, вот такие паразиты перед лицом каких-нибудь высших существ? Что-то меня не туда понесло.

Пока мы шли с Петром в номер, я ощущал чужой тяжелый взгляд, но не подал вида. Все же не зря взял поддержку. Вероятно, меня ожидали и хотели… Вот тут у меня четкого ответа не было. Что именно хочет Тарас и его команда — а он не один, двоих его подельников я рассмотрел в таверне отчетливо — можно только догадываться. Явно не для того поджидают, чтобы подружиться. Скорее всего, интерес местных связан или с кольцом, или… как бы не еще какими грешками из прошлого.