Ливонское наследие (СИ) - Романов Герман Иванович
— Верю, принц, токмо у тебя глаза старые, блеклые, да усталые, — тихо произнес в ответ Курбский, глаза у князя округлились, и вид у русского вельможи был настолько потрясенный, что Магнус только улыбнулся — ему действительно поверили.
— Не знаю, от колдовства это, или от…
— Что ты запнулся, Андрей Михайлович — бесом меня посчитал? Зря ты так, но скажу одно — это земля девы Марии, и от нее многое может быть. Али не веришь в нее?!
— Богородица сама?! Что ты, что ты, и в мыслях худого не было! Прости, Архимагнус Крестьянович!
Курбский отчаянно замахал руками, потом задумчиво посмотрел на черное одеяние принца, на пастырский крест на его груди, на медный кубок из которого Магнус пил обычную кипяченую воду — единственное питие, которое позволял себе. Ведь кофе, к которому привык, было знакомо европейцам с крестовых походов. Вот только стоимость зерен арабики сейчас была такова, что волосы вставали дыбом, и стоило хвататься за кошелек — три веса серебра против одного.
— Гонца к Басаргину немедля отправлю — есть у него кузнец добрый, железо ищет и сам плавит. Людишек ему дадут и пусть в полночную сторону идет к этому озеру, ищет железо. До него верст полста, поди, от губы.
— Столько и есть, князь — на месте можно плавить, только лес там худой. Но можно в «свинское железо» превращать и до моря — а там на кочах в Кемь, али Холмогоры плыть, где передельный цикл устроить, домницы особые. Научу, князь, стопки листов испишу с разъяснениями подробными, как ловчее все обустроить.
— Что ты хочешь от царя Иоанна Васильевича за это, — князь положил руку на свитки. — Если царица Анастасия оправится от яда, то государь тебе признателен будет.
— Только одно — королевскую корону!
— Какую?! Нет у царя Иоанна Васильевича королевств под рукою, не воевали мы их. Да и далека от нас польская и свейская землица, чтобы там корону тебе найти!
— Она у вас уже под рукою, — хладнокровно произнес Магнус. — Если сами воевать ее будете — все потеряете! Не признают королевства тут власти царя Иоанна, навалятся и обескровят вас, а земли эти приберут под себя. А с моей властью смирятся — я датский принц, и для королей Эрика и Сигизмунда приемлемая кандидатура. Но я по доброй воле тогда стану царевым подручным. Сам знаешь, князь, не дадут вам мастеров добрым, а кто на это решается и собирает людей, то казни могут предать.
— Про то ведаю, — глухо произнес Курбский. — В Любеке не дали Шлитте отправить в Москву три сотни мастеров — смертью грозили, суд собрали. Государь сильно осерчал на ослушников.
История эта, случившаяся двенадцать лет тому назад, как знал Магнус, случилась по решению Ганзы, которая не желала передавать московитам специалистов — ведь те начнут производить необходимые русским изделия и учить их мастерству. А оно надо, самим себе в будущем времени убытки чинить. Вот и ввели санкции, и даже император ничего поделать не смог, ни магистр Ливонского ордена, которые дали согласие.
— А тех мастеров, и торговлю Москве к обоюдной выгоде сделаю. И много иной пользы принесу государству Русскому. Но только как король Ливонии Магнус, первый этого имени!
Глава 25
— Этого ливонского оружия, государь, нам хватит для вооружения всего нашего войска, даже тех эстов, которых наберем. Да, московиты серьезный противник, чтобы с ними попытаться сейчас сойтись в бою! Лучше со стороны посмотреть, как дела дальше пойдут.
Регенбах с нескрываемым интересом разглядывал груды доспехов, мечей, шпаг, шлемов, мушкетов и аркебуз, что высились на небольшом замковом дворе. Это добро эзельскому воинству досталось совершенно бесплатно, проливать кровь не пришлось. Курбский увез с победных для него верпиленских болот массу трофеев, кропотливо собранных на поле недавнего сражения. Вышло больше полусотни повозок, доведенных московитами до епископского замка и там переданных новому союзнику.
Да, именно так!
Весьма вероятно, что молодой русский царь, убедившись в истинности доводов Магнуса, поддержит его план. И тогда ливонскую корону он получит гораздо раньше, чем это было в прошлой истории, которая начала меняться прямо на глазах. Пока не так заметно, но если будет достигнута полная договоренность с русским воеводой, а, значит и с самим царем Иоанном Васильевич, уже через месяц может «бомбануть» так сильно, что ситуация станет принципиально иной.
— Это еще не все, мой верный коннетабль, — Магнус назвал Регенбаха на французский манер, хотя на самом деле назначил на должность ландмаршала принадлежащих ему епископств, впервые им введенную. Но коннетабль звучал намного громче — все же главнокомандующий войсками, а короли избегали таких назначений.
Мало ли что может взбрести в голову удачливому военачальнику — любая верность подвергнется соблазну самому занять престол, спихнуть с него незадачливого или чересчур доверчивого монарха, пустив в ход преданные полководцу дворянские мечи и шпаги. И основать новую династию, попутно истребив всех возможных претендентов бывшего правящего Дома. Во избежание будущих эксцессов, так сказать!
Слишком много тому примеров имеется в европейской истории, да и в мире подобные кунштюки выкидывали частенько!
— Сколько ты уже набрал рекрутов, Иоганн?
— Эстов четырнадцать сотен записалось, как раз на семь рот вышло. Из ландскнехтов на полную службу вашей светлости перешло без малого три с половиной сотни — я их распределил по этим новым ротам. Но учтите, государь — не меньше полугода пройти должно, пока селяне научаться стрелять из мушкетов, а пикинеры вовремя перестраиваться для отражения атак кавалерии. Раньше весны следующего года эти семь набранных рот в бою использовать нельзя — порежут как цыплят!
— Пикинеры будут не нужны в прежнем количестве, половина на половину будет — мушкетов на тысячу стрелков сейчас хватит. Кроме того, князь обещал отдать все ливонское оружие, что в Дерпте и Нарве лежит, и латы, которые целые — остальные уже перековали.
— Это совершенно меняет дело, — Регенбах покрутил головой, и задал вопрос. — А почему они мушкеты эти не использовали сами?
— Фитильные все забрали — стрельцы ими вооружены вместо пищалей. Нарасхват пошли. Но где-то еще осталось полтысячи с колесцовыми замками, причем поломанные. Их кузнецы пытаются пружины наладить, но получается плохо — тут мастера нужны.
Магнус тяжело вздохнул — за это время уже понял, что наладить производство собственного оружия невозможно, так, мелкие опытные партии в пару десятков штук. Удовольствие, может быть, и не слишком дорогое, просто нет обученных рабочих и мастеров, которые могли бы осуществить масштабное производство — хотя бы пять облегченных мушкетов в день, которые позднее будут именовать фузеями или ружьями.
Но зато удалось сманить мастера, трех подмастерье и с десяток умелых кузнецов на пожизненную службу, за различные «вкусности» — высокое жалование и жилье, повышение в статусе до «главного мастера», что немаловажно — все же тут везде сословное общество, и к положению в нем все относятся крайне серьезно.
Вскоре в Хапсале закипит работа по переделке и улучшению доставшегося на «халяву» огнестрельного оружия. Мушкеты получат новое ложе с прикладом и кожаной подушкой, чтобы смягчить достаточно серьезную отдачу при выстреле. Затем их распределят по калибрам и длине, чтобы в ротах не было путаницы с пулями. Колесцовые и фитильные (последних намного больше, три четверти из всех) замки при этом снимут, и будут ставить ударные, с зажатым в курке куском пирита. Последнего в сланце хватает, блестит, недаром его «золотом для дураков» называют.
Устройство ударного замка Магнус знал, и как мог, объяснил мастеру — тот трудился целый месяц, и вот получились первые более-менее надежные образцы, за что и был щедро награжден и обласкан. Теперь только развернуть производство, хотя бы две-три штуки в день поначалу, и к весне вся его пехота получит практически единообразное оружие.
