Гейнц Гудериан - Воспоминания немецкого генерала. Танковые войска Германии во Второй мировой войне. 1939–1945
Наступление 1-й бронетанковой продвигалось успешно, и к полудню мы заняли город и установили плацдарм глубиной мили в четыре. Наскоро осмотрев занятую нами территорию и город, с его прекрасной церковью, я поспешил обратно в Альбер, где ожидал встретить 2-ю бронетанковую дивизию. По дороге я вновь ехал мимо колонн наших наступающих войск и толп беженцев. Попадались мне по дороге и вражеские машины – густо вымазанные грязью, они пристраивались к немецким колоннам в надежде добраться таким образом до самого Парижа и не попасть в плен. Поймал я таким образом человек пятнадцать англичан (см. приложение 15).
В Альбере я обнаружил генерала Фейеля. 2-я бронетанковая захватила артиллерийскую батарею англичан, застав ее выстроенной на плацу и укомплектованной учебными снарядами – они никак не ожидали нашего прибытия. Рыночная площадь и прилегающие улицы были забиты пленными всех национальностей. У 2-й бронетанковой практически закончилось топливо, и среди офицеров начались разговоры о том, что можно бы и остановиться, но это я пресек на корню[11]. Им было приказано немедленно продолжать наступление в направлении Абвиля, и к 19.00 они достигли этой цели, пройдя через Дульен – Бернавиль – Боме – Сен-Рике. Там им немало досадил налет нескольких неприятельских бомбардировщиков. Зайдя к шустрому командиру 2-й бронетанковой бригады, полковнику фон Приттвицу, и убедившись, что он все понял насчет наступления на Абвиль, я направился на северо-восток от Амьена, в Керьо, где теперь находился штаб моего корпуса. Там мы подверглись налету нашей же собственной авиации. Это, наверное, было нехорошо с нашей стороны, но наша зенитка открыла огонь и один из самолетов сбила. Оба члена экипажа катапультировались на парашютах и были неприятно удивлены, встретившись внизу со мной. По окончании малоприятной части нашей беседы я угостил молодых людей шампанским. Подбитый самолет, к сожалению, оказался новейшим разведывательным аэропланом.
Батальон Шпитты[12] из 2-й бронетанковой дивизии прошел в ту ночь через Нуаель и, таким образом, стал первым немецким подразделением, ступившим на берег Атлантического океана.
К вечеру мы уже не знали, куда нам наступать дальше. Фон Клейст и командование танковой группы тоже не имели инструкций насчет дальнейшего ведения операции. Поэтому весь день 21 мая прошел в бесполезном ожидании приказов. Я потратил этот день на поездку в Абвиль и инспектирование переправ и предмостных укреплений на Сомме. По дороге я расспрашивал солдат, выясняя их мнение об идущей кампании.
– Неплохо пошли, – ответил один австрияк из 2-й бронетанковой, – но целых два дня зря потеряли.
Увы, он был совершенно прав.
Захват портов Ла-Манша
21 мая я получил приказ продолжать наступление на север с целью овладеть портами на Ла-Манше. Я хотел, чтобы 10-я бронетанковая наступала на Дюнкерк через Эсдан и Сен-Омер, 1-я бронетанковая – на Кале, а 2-я – на Булонь. Но от этого плана мне пришлось, увы, отказаться, поскольку приказом командования танковой группы, изданным 22 мая в 6.00, 10-я бронетанковая была переведена из-под моего командования в резерв танковой группы. Поэтому, когда в тот же день мы двинулись в наступление, у меня под началом оставались только 1-я и 2-я дивизии. На просьбу оставить мне все три дивизии, чтобы быстрее выполнить задачу по захвату портов, я получил отказ. Получалось, что бросок 10-й бронетанковой на Дюнкерк отменяется. Скрепя сердце мне пришлось изменить планы. Теперь 1-й бронетанковой, совместно с прибывшим тем временем из Седана пехотным полком «Великая Германия», предстояло двигаться по линии Саме – Девр – Кале, а 2-й бронетанковой – в Булонь вдоль побережья.
21 мая к северу от нас произошло знаковое событие: в направлении Парижа попытались прорваться английские танки. Под Аррасом они наткнулись на дивизию СС «Мертвая голова», которая, не имея до того опыта боевых действий, в некоторой степени подверглась панике. Прорваться англичанам не удалось, но зато они произвели определенное беспокойство в штабе танковой группы генерала фон Клейста. Однако на нижестоящие уровни командования эта нервозность не распространилась: 21 мая 8-я бронетанковая дивизия XLI армейского корпуса дошла до Эсдана, а 6-я бронетанковая дивизия того же корпуса взяла Буаль.
Итак, наше наступление продолжилось 22 мая. В 8.00 мы переправились через Оти в северном направлении. Ни 1-я, ни 2-я бронетанковые дивизии не могли задействовать в наступлении все свои силы; часть войск (больше всего из 2-й бронетанковой) должна была оставаться в тылу, охраняя предмостные укрепления на Сомме, в ожидании, пока на смену явятся подразделения XIV армейского корпуса генерала фон Витерсгейма, следовавшие за нами, как это было под Седаном (см. приложения 16, 17).
Днем 22 мая разгорелись жестокие бои под Девром, Саме и южнее Булони. Нам противостояли в основном французы, но встречались и англичане с бельгийцами, а в одном месте – даже голландцы. Их сопротивление было сломлено. Но вот авиация противника вела себя очень деятельно, нас и бомбили, и обстреливали сверху, а самолетов люфтваффе что-то не было видно. Мы уже очень далеко оторвались от наших военно-воздушных баз, которым явно не удавалось перебазироваться в необходимом темпе. Но мы все равно пробивались к Булони.
Штаб корпуса переехал в Рек.
Десятую бронетанковую вернули под мое командование. Я немедленно принял решение переметнуть 1-ю бронетанковую, которая уже подошла к Кале, на Дюнкерк, а к Кале вместо нее подошла бы 10-я, двигавшаяся из Дульена через Саме. Особой срочности вопрос захвата этого порта не представлял. В полночь я отправил радиограмму в 1-ю бронетанковую со следующим приказом: «К 7.00 23 мая развернуться боевым порядком к северу от реки Канш, поскольку 2-я бронетанковая дивизия пробилась в Булонь, а во второй эшелон за вами вышла 10-я бронетанковая. 1-й бронетанковой двигаться по линии Одрюик – Ардр – Кале, а затем – свернуть на восток и наступать через Бурбужвиль – Гравлин на Берг и Дюнкерк. 10-я бронетанковая будет следовать южнее вас. Выполнять распоряжения по получении условной фразы «Наступать на восток». Начать движение в 10.00».
Рано утром 23 мая я передал по радио: «Наступать на восток, 10.00. Двигаться к югу от Кале на Сен-Пьер-Брук и Гравлин».
23 мая 1 – я бронетанковая двинулась на Гравлин, встречая на своем пути ожесточенное сопротивление противника, а 2-я бронетанковая увязла в тяжелых боях в Булони и окрестностях. Штурм самого города принял причудливую форму, потому что какое-то время ни танковые, ни артиллерийские орудия не могли пробить древние крепостные стены. Наконец нам удалось проделать брешь в стене, возле церкви, и с помощью найденной в одном из домов приставной лестницы и 88-миллиметрового зенитного орудия ворваться в старый город. В порту кипело сражение, в ходе которого один из наших танков сумел потопить британский торпедный катер и еще нескольким нанес те или иные повреждения.
24 мая 1-я бронетанковая дошла до канала Аа между Ольком и побережьем и возвела предмостные укрепления на канале в Ольке, Сен-Пьер-Бруке, Сен-Николя и Бурбужвиле. 2-я бронетанковая очистила от неприятеля Булонь, а основные силы 10-й бронетанковой дошли до линии Девр – Саме.
Под командование моего корпуса была переведена дивизия лейб-штандарт СС «Адольф Гитлер». Я отдал этой дивизии приказ наступать на Ваттан, усиливая таким образом бросок 1-й бронетанковой на Дюнкерк. 2-я бронетанковая тоже получила приказ оттянуть из Булони как можно больше войск для броска на Ваттан. 10-я бронетанковая окружила Кале и готовилась к штурму древней крепости на море. Днем я заехал в расположение дивизии и велел им вести штурм осторожно, по возможности избегая потерь. К 25 мая под Кале должна была прибыть тяжелая артиллерия, работа которой в Булони была завершена.
XLI армейский корпус Рейнхардта между тем установил предмостные укрепления на Аа в Сен-Оме.
Роковой приказ Гитлера – прекратить наступление!
В тот день, 24 мая, в идущую полным ходом операцию вмешалось Верховное командование, что имело фатальные последствия для всего будущего хода войны. Гитлер приказал нашему левому флангу остановиться на Аа. Переправляться на ту сторону было запрещено. Причины такого решения оставались для нас загадкой. В приказе было сказано (цитирую по памяти): «Дюнкерк предоставить люфтваффе. Если захват Кале окажется тяжелой задачей, этот порт тоже предоставить люфтваффе». Мы просто онемели. Но поскольку нам не сообщили, на каком основании был принят этот приказ, то и спорить с ним было затруднительно. Поэтому пришлось отдать следующий приказ по танковым частям: «Обороняйте линию канала. Используйте выдавшееся время для отдыха и восстановления».[13]
Ожесточенные налеты авиации противника практически не встречали сопротивления со стороны наших военно-воздушных сил.
