Тони Барлам - Деревянный ключ
8note:
Так что же тут плохого, что припрутся?
lomio_de_ama:
Оно бы ничего. Но дело в том, что — я тебе говорил — после доклада полагается фуршет. А тут — триста голодных спартанцев!
Когда Мартин ушел выгуливать Докхи, решила, перемыв посуду, тоже показать себя — теперь кажется смешным — и быстренько испекла свою коронную шарлотку. Меньше чем через час уже сидела у красиво накрытого к чаю стола, нервно заплетая бахрому на скатерти в косички. Марти вернулся, посмотрел на нас с пирогом, как на картину, наклонив голову к плечу, затем приблизился ко мне, поцеловал за ухом и, не говоря ни слова, отправился в ванную. А через полминуты в дверь позвонили.
Звонок прозвучал неуверенно, будто звонил ребенок, еле дотянувшийся до кнопки. Я открыла.
Человек за дверью — сильный, моложавый, белобрысый, в черном костюме, шляпа в руке. Ариец с неарийской скорбью в водянистых глазах. Коричневой полосой полумаска альпийского загара. Такая была летом тридцать шестого у нашего инструктора Франца на «Домбайской поляне», когда он проиграл мне бороду.
Судя по лицу, мог быть фанатичен, амбициозен, самоуверен, честолюбив, честен, дерзок, умен, наивен. Глаза — с безуминкой. И был бы почти красив — с бородой. Но нижняя часть лица, особенно верхняя губа, делала его похожим на вундеркинда, впервые получившего четверку.
Увидев меня, отпрянул на шаг, посерев, глухо пробормотал: «Здравствуйте… — и с судорожным движением кадыка, — Мари». «Вот оно что!» — подумала я, а вслух, как можно приветливее: «Здравствуйте! Разве мы знакомы?» Несколько секунд по-тигриному смотрел мне в глаза, не выдержал — отвел: «Простите, очевидно, нет. Могу я поговорить с Мар… с господином Гольдшлюсселем?» — «Прошу!»
В прихожей встретил Докхи. Сразу поняла — знакомы, и хорошо. Плюс загар, борода. Выходило — Тибет?
Увидев Мартина, бросился было к нему с рукой, но остановился, словно испугался — не подаст. Подал, хотя и не сразу, произнес мягко: «Здравствуй, Эрни! Вот уж не ожидал… — и, помолчав: — Познакомься — моя жена Элиза!»
Жена — надо же!
— Элиза? А мне казалось, что раньше ее звали иначе!
Мартин поднял бровь:
— О чем ты?
Ни разу не видела его таким непроницаемым.
— Сам знаешь, о чем. Но отчего же ты меня не представишь своей… супруге?
— Элиза, это доктор Эрнст Шэфер, почетный член многих научных обществ, первооткрыватель истоков Янцзы и большой панды, по совместительству унтерштурмфюрер СС…
— Уже обер…
— Поздравляю! Оберштурмфюрер СС, в прошлом — мой друг.
— В прошлом?
— Прости, мне трудно представить себя частью твоей нынешней компании.
— Но ты же знаешь, как и почему я вляпался в это дерьмо! — почти криком, с неподдельной детской обидой. — В этом есть и твоя вина! Если бы ты не исчез тогда, в двадцать девятом, когда она… Я же ходил за тобой, как тень, перебрался за тобой в Геттинген, молился на тебя!.. А ты бросил меня, не оставив даже записки! Почему ты не взял меня с собой? — захлебнулся, в глазах — слезы.
Подошла со стаканом воды, положила руку на плечо — дернулся, но воду принял. Сказала: «Сядьте, пожалуйста!» Сел послушно, стал пить. Так и есть — большой ребенок.
Мартин долго молчал, глядя в темноту за окном. Потом мягко — без металла:
— Ты прав. Я виноват. И я должен был сказать тебе об этом. Но тогда, в Амдо, был еще не готов, потому и сказал, где меня искать.
— Еще бы не виноват! — буркнул Шэфер. — Теперь-то я знаю, что ты искал в Тибете. И вижу — нашел, — мотнул головой в мою сторону.
— Эрни, ты бредишь!
— Рассказывай! Я никогда не верил во всю эту мистическую чепуху, но я верю своим глазам! Как ты объяснишь, что она снова жива? Тоже скажешь, что брежу? — снова начал заходиться, полез рукой за пазуху — схватился за сердце? Было непохоже, что у него больное сердце.
Мартин терпеливо, точно диктуя:
— Успокойся, Эрни! Ве… Элиза — это не Мари. Мари умерла. Оживить человека нельзя. Я знаю о твоем горе…
— Знаешь? Нельзя оживить? Значит, можно сделать заново? Мне это подходит! Подскажи мне как, дружище? — Глаза Эрни помутнели, как закипающая вода.
Докхи глухо заклокотал, Мартин положил ему руку на вздыбившийся загривок — успокаивая.
— Я не могу…
— Ты мне все сейчас выложишь! — Шэфер страшно взвизгнул, вскочил и выхватил пистолет.
Так и думала. Ударила ребром ладони в ключицу, подхватила оружие у самого пола и отошла на несколько шагов. Пистолет стоял на предохранителе, но Мартин-то об этом не знал! Впрочем, он удерживал собаку.
Оба посмотрели на меня, один — оторопело, другой — по-новому. Не скрою, мне было приятно. Пожала плечами и улыбнулась — обезоруживающе.
Как истерик, получивший пощечину, Шэфер тотчас угомонился. Сел в кресло, баюкая онемевшую руку, и ровным голосом попросил выпить. Мартин дал ему коньяку. Шэфер неловко прикурил от зажигалки, сигарета все же подпрыгивала в губах, закинул ногу на ногу, по-американски, и со струйкой дыма выдохнул:
— Не хочешь — не говори. Хотя ты и гнушаешься моей дружбой, но я приехал, чтобы предупредить тебя.
Пепел упал на лацкан, и Шэфер с преувеличенным тщанием стал отряхиваться.
— Предупредить о чем? — спросил Мартин, придвигая к нему пепельницу.
— Наша контора сильно заинтересовалась тобой. Не успел я вернуться, как сам шеф начал о тебе выспрашивать. Похоже, на тебя охотятся. Так что, если тебе так дорога твоя тайна, советую поскорее сматывать удочки. Эти ребята никогда не миндальничают. И если я тебя нашел, то найдут и они. Если еще не нашли. Кстати, я сильно рискую. В знак былой дружбы, так сказать. — Горечь в его словах была неподдельной.
— Эрни, старина!..
— Оставь, Марти! Ты прав, я — пропащий человек. Все это добром не кончится.
— Но почему бы тебе не бежать?
— С этого поезда можно спрыгнуть только в могилу, дружище. Вот Отто Ран попробовал, да ты его, впрочем, не знал… Но если бы Герта… — махнул левой рукой, встал. — Я бы, наверное, попытался. Но раз ты сказал «нет», значит, нет. Желаю тебе выжить. Прощай! Сударыня! — коротко кивнул, подхватил шляпу и стремительно удалился.
Стоя под внимательным взглядом Мартина, как напрокудившая кошка, почему-то вдруг устыдилась и положила пистолет рядом с пирогом. Сказала, пряча глаза — чтобы что-то сказать:
— Даже чаю не выпил. Что с ним стряслось?
— Где-то год назад он случайно застрелил на утиной охоте свою красавицу жену. А увидев тебя, принял за Мари. Дальнейший ход его мыслей, полагаю, понятен. — Мартин помолчал, давая мне собраться с мыслями. — А теперь садись и выкладывай то, что ты уже давно хочешь мне рассказать!
Заместителю начальника ГУГБ НКВД СССР Деканозову В. Г.
Докладная записка
В результате подробного разбора архивов вверенного мне отдела мною обнаружены документы оккультного характера, могущие, как мне видится, представлять значительный интерес. Эти материалы объединены под заголовком «Деревянный человек» и включают в себя служебную переписку, из каковой мне удалось выяснить некоторые существенные подробности. В деле фигурируют:
1. Старинный манускрипт, написанный на древнееврейском. Судя по сопроводительным документам, был вывезен Блюмкиным из Палестины в 1928 году. В тексте приложенного перевода изложена легенда о создании деревянного человека.
2. Документ на немецком языке, который представляет собой образец неизвестного шифра, из-за чего, очевидно, и попал в наш отдел. Есть основания полагать, что Бокию удалось разгадать этот шифр, однако никаких зацепок в сохранившихся бумагах Бокия пока не найдено.
3. Небольшое собрание сказок о создании деревянного человека.
4. Досье на некоего Мэттью Бермана, возможно — агента британской разведки, которое начал собирать тот же Блюмкин, пересекавшийся с ним в Индии, Египте и Палестине. По всей вероятности, Берман — специалист по криптографии. При первой встрече с Блюмкиным пытался выторговать у него упомянутый в п.1 документ.
С 1930 года архив не пополнялся вплоть до начала 1936 года. Далее следует стенограмма допроса Бокием писателя А. Н. Толстого, опубликовавшего незадолго до этого детскую сказку про деревянного человечка. Толстой показал, что опирался на информацию, полученную во время эмиграции в Берлине от некоего Мартина Гольдшлюсселя, утверждавшего, что создание деревянного человека возможно.
Очевидно, Бокий на свой страх и риск (никаких директив сверху к делу не приложено) принял решение выследить вышеупомянутого Гольдшлюсселя, и в 1936 году тот был обнаружен в Тибете — в компании с Вольфом Роу (он же «лама Лобсанг»). Роу — предположительно немецкий или английский шпион, но не исключено, что ведет в Тибете какую-то свою игру. Состоял в тесном контакте с Н. Рерихом, есть подозрение, что из-за его вмешательства экспедиция Рериха провалилась. По имеющимся данным три раза нелегально пересекал границы СССР.
