Михаил Белозеров - Великая Кавказская Стена. Прорыв 2018
В девять тридцать, едва кинув вещи в квартире рядом с корпунктом, Феликс, не снимая обуви и не проходя в комнаты, позвонил нужному человеку. Нервы и так были на пределе, а здесь ещё Лёха, который, напевая арию «Свет былой любви», беспечно, как младенец, плескался в ванной. Он, как всегда, был весьма доволен жизнью: во-первых, выпил с нужными людьми, а во-вторых, как понял Феликс, вечером у него романтическое свидание с одной из блондинок, от шикарных ног которой можно было сойти с ума. При иных обстоятельствах Феликс, не замедлив, присоединился бы к ним и даже получил бы часть своего удовольствия от подружки блондинки, но сейчас надо было действовать незамедлительно. На любом этапе могли возникнуть непредвиденные обстоятельства, которые надо было преодолевать, поэтому в разговоре с нужным человеком Феликс на всякий случай держал пальцы скрещенными.
Первая проблема заключалась в том, есть ли у нужного человека на данный момент необходимое количество марочного «наркоза», хотя обычно нужный человек никогда не подводил. «Наркозом» Феликс называл местные коньяки. Они были не такого высокого качества, как всемирно признанные бренды, но пить их можно было без опасения оказаться в больничке. Впрочем, там, куда Феликс транспортировал спиртное, в крепких напитках разбирались ещё хуже и поэтому брали всё, что валило с ног, а Феликс со своим марочным «наркозом» был для них как манна небесная. И если он наваривал тысячу процентов, то чечены — в пять-десять раз больше. Рынок диктовал цены и был просто гигантским, потому что на территории Имарата Кавказ алкогольных напитков не производилось.
К облегчению Феликса, нужный человек сообщил, что партия готова и ждёт не дождётся его и что вообще:
— Я думал, что ты приедешь неделю назад…
Хоть в этом повезло, с долей облегчения подумал Феликс. В голосе же нужного человека прозвучал упрёк, потому что нужный человек, как и Феликс, боялся и спешил. Однако в его голосе нет надежды, а это плохо, подумал Феликс, это очень плохо и в принципе даже может навредить мне. Теперь каждая мелочь казалась ему знаком беды.
— Не мог, дорогой, не мог. Так получилось, — ответил Феликс.
В разговоре с нужным человеком он пользовался манерами Рашида Темиргалаева. Ему казалась, что именно такая манера отличает столичных деловых людей.
— Я с радостью жду тебя, — сказал нужный человек, и опять Феликсу показалось, что происходит что-то такое, что ему пока неведомо, о чём все знают, а он, как дурак, в неведении, потому что он не местный, а столичная штучка, которую можно водить за нос.
Вот что значит сесть не в свои сани, подумал он, но деваться некуда: или на вилы к Рашиду Темиргалаеву, или в лапы к американцам. Неизвестно, где лучше. Диалектика страха, а она, как известно, порождает извращенную фантазию.
— Через полчаса, дорогой, — ответил он всё в той же манере Рашида Темиргалаева, — через полчаса.
Но в полчаса он не вложился. Вначале его задержал Лёха, который приоткрыл дверь и попросил бросить ему полотенце. Пришлось распаковывать Лёхин чемодан и рыться в его белье. Неплохо было бы сменить рубашку или принять ванну, но времени было в обрез. Феликс только ослабил узел на галстуке. К тому же позвонил Рыба и осведомился, как они долетели и долетели ли вообще. Он так и спрашивал, ядовито брызгая слюной в трубку: «Ну что, долетели?..» Как будто самолёт обязательно должен был упасть, но, к сожалению, не упал. У Феликса от этих слов по коже неизменно пробегал мороз. Мало того, что он боялся высоты, так ещё этот Рыба-придурок со своими плоскими шутками. Феликс избавился от него, сообщив, что они с Лёхой одной ногой уже за порогом — бегут, чтобы успеть раньше всех в Имарат Кавказ и первыми настрочить разоблачительную статейку о гадской Российской армии, мешающей новоиспечённому народу Имарата Кавказ строить новую светлую жизнь. Он произнёс всё это, испытывая к самому себе самые мерзкие чувства.
Затем оказалось, что «Land cruiser» не заправлен под завязку, как обещал Рыба. К тому же кто-то выставил из багажника все канистры. Пришлось проверять, не возил ли кто-то в них бензин. Этим кем-то мог быть только местный деятель, ровесник Феликса — двадцатичетырехлетний бездельник и мот, Айхар Гайдабуров, который один имел доступ в корпункт. А когда Феликс обнаружил, что кожа на заднем сиденье залита красным вином и измазана ещё чем-то, что отдаленно напоминало высохшую слюду, что стекло на спидометре поцарапано, что в магнитоле застрял сломанный диск, что на ковриках — засохшая рвота, — всё стало ясно: девиц возил, развлекался. Плевать, холодно подумал Феликс, сейчас не до этого. В результате на улицу Змейская он опоздал минут на двадцать, хотя страшно не любил быть непунктуальным.
— Извини, дорогой, — деловито сказал он нужному человеку. — Спешил, но не успел.
— Ничего, ничего, — ответил нужный человек и из вежливости спросил: — Как долетел?
— Спасибо, твоими молитвами.
Нужный человек слегка нервничал, а ещё он понял, что Феликс спешит, и тоже сделался суетливым:
— У меня всё готово — при этом нужный человек неприятно поёжился, будто ему за шиворот упала гусеница. Боялся он чего-то, а чего, не ясно.
Они спустились в подвалы. Должно быть, когда-то, понял Феликс, хозяин замахнулся на большое производство в надежде на туристов и времена благоденствия, да обмишурился — в тридцати километрах появилась «стена», и поток отдыхающих иссяк, как ручей в пустыне. Длинные подвалы были заставлены бочками, содержимое которых теперь никому не было нужно. Вывезти всё это в центральные районы России не было никакой возможности — перевозчики заламывали такие цены, что коньяк становился золотым. «Буду сидеть караулить, — как-то признался нужный человек. — А что делать? Не бросать же добро? В крайнем случае вылью прямо здесь». «Не забудь меня пригласить», — пошутил тогда Феликс, но, разумеется, даже в дурном сне не предполагал, что всё это может оказаться реальностью.
— Этот десятилетней выдержки, — сказал нужный человек похлопав по бочке, — а там старше, — показал на бочки, которые темнели в два ряда по обе стороны туннеля. — Отдаю самое дорогое.
Феликс был здесь примерно месяц назад, с тех пор ничего не изменилось. Видно, бизнес действительно шёл хуже некуда. А возить «наркоз» в Чичу никто не догадался, не потому что не понимали своей выгоды, а потому что граница охраняется так, что комар не пролетит без разрешения ООН и новых хозяев Имарата Кавказ. Но даже это было не главным, а главным было то, что по законам шариата за спиртное полагалась смертная казнь. Как в сталинские тридцать седьмые, решения лихо выносились шариатскими «тройками», а приговор исполняла шариатская стража. Разговор самый короткий: раз-два — и голова с плеч. Так что если находились смельчаки, готовые рискнуть ею, то их были единицы, и о них никто ничего не знал, потому что они таскали свой товар по подземным туннелям, а это уже было большущей тайной. Да и много ли натаскаешь на пупке — по обе стороны «стены» действовали летучие отряды охраны, и моджахеды взяток не брали, предпочитая мачете и шею, тем более что за каждую голову правительство платило тысячу моджахедских долларов. Стимул, как говорится, более чем серьёзный.
— Мне, как обычно, — сказал он, — триста литров.
— Вот это все как раз для тебя, — обрадовался нужный человек. — Восемь тысяч…
Вот чего он боялся, понял Феликс, конфликта и разрыва деловых отношений.
— Почему восемь, дорогой? Ты же всегда брал шесть?
— Ситуация меняется, — страшно нервничая, ответил нужный человек. — Бежать придётся.
— Куда? — удивился Феликс, хотя понял: как куда — в глубь России, больше некуда, беспредельна страна, а отступать некуда.
— А ты что, ничего не знаешь?
— Откуда, дорогой, — притворился Феликс.
— В городе люди появились, говорят, чечены придут.
Это было полуправдой, и Феликс почувствовал это. Просто нужный человек таким образом пытался оправдаться.
— Да ну? — Феликс сделал вид, что удивился.
— Что там у вас в столице ничего не слышно? — проникновенно спросил нужный человек.
— Ничего, — соврал Феликс, — абсолютно ничего.
Не мог он выдать тайну, хотя нужный человек ему очень нравился. Был он степенен и трудолюбив, как может быть трудолюбив только человек от земли, поставивший на ноги своё хозяйство.
— Совсем ничегошеньки?
— Ничегошеньки, — насмешливо подтвердил Феликс, чтобы сбить цену, — живи спокойно.
— Может, оно и так, — не поверил нужный человек, — но бережёного бог бережёт.
— Это точно, — согласился Феликс. — А вдруг через пару-тройку дней это, — Феликс оглянулся на коридор, убегающий за поворот, — ничего не будет стоить?
— Тем более, тем более, — не уступил нужный человек, и в глазах его промелькнул огонёк отчаяния.
