Анатолий Логинов - Танк "Клим Ворошилов-2". Ради жизни на Земле
— Не секрет. Сам я из деревни Подмышки, что на Вологодчине. В деревне, по-уличному, нашу семью Картузовыми называли. Ну, я когда в училище поступал, писарь меня ошибочно Кактусовым и записал. Так и осталось.
— А менять не стали?
— Зачем? Хоть горшком пусть зовут, только в печь не ставят. Да и фамилию часто за псевдоним принимают, что при нашей службе, сами понимаете, неплохо.
— Скажите, Петр Иванович, а вы давно воюете?
— С начала войны. Первый выход 23 июня сделали. Может вы слышали про уничтоженный штаб корпуса и захваченные фрицев планы наступления? В той группе и я был. Только вот получили их наши поздно. До сих пор злость берет, как вспомню.
— Понимаю, — отвечаю, а сам поглядываю на водителя. Тоже ведь из той же конторы. А еще в штабе ждет специально приставленный новый адъютант — стенографист и вечером придется подробно надиктовывать ему снова все, рассказанное до этого вкратце. Вот еще одна заморочка. И с частью экипажа на «Рыжем» тоже расстаться пришлось. Теперь вместо Кузьмы у меня новый механик-водитель, лейтенант, правда подозреваю, что звание у него гэбэшное тоже. А сержанта Пушкина сменил сержант Плоткин. Такой накачанный детина, пожалуй, и Антон по сравнению с ним бледновато выглядит. Бл.., сам проверить и погонять их не успеваю, пришлось Люшкина попросить лучшего командира танка выделить. Кого уж он там выделил? А, вспомнил, старшего лейтенанта Коваленко. Ниче так, грамотный и умелый. Все равно вечером приеду, сам проверю.
Да, вот такая вот работа у командира — сделать в короткий срок из того что есть что-нибудь чудесное. Ага, подобрать людей, расставить на нужные места, проверить, как они справляются, найти решение на бой, довести, проверить как все поняли, потренировать по возможности в реальном исполнении маневров, и все это при жутком дефиците времени. Да, обычная армейская ситуация: — «На выполнение этой работы у вас есть неделя, которая вчера закончилась».
Тэк-с, вот и батальон майора Столярова. Посмотрим, посмотрим.
— Здравия желаю, товарищ полковник!
— Здравствуйте, Александр Михайлович. Ну, показывайте, как тут у вас дела.
— Предлагаю вначале пообедать, товарищ полковник.
— Пообедать? А впрочем можно. Нам еще к Политову ехать. Пойдемте, пообедаем.
Пообедали неплохо, а вот дальше… Немецкий разведчик, бляха муха. И как он проскочил через истребительный заслон? Ох, сейчас со штабом армии свяжут, я тамошнему представителю от летунов выскажу все, что я об этих крылатых залетчиках думаю. Третий случай, блин, за два дня. А как обещали, как клялись… Муха, мол не пролетит. Уууу, дармоеды.
— Товарищ полковник, разведчик поврежден огнем зенитной батареи и сел неподалеку от поселка …. Экипаж взят в плен отделением сержанта Туресибекова!
Ну, слава богу. Хоть так все решилось Ага, вот и связь…
— Семнадцатый? Это «Береза». Семнадцатый… твою мать, до каких пор «снег» падать будет? Ты сводку погоды изучил? Третья ошибка за два дня. А «снег» между прочим мне на голову падает, …т, холодно, … …ь! Понял?….ь!
Смешно, но почему-то самые различаемые по телефону слова — на «русском командном языке»…
18 ноября 1942 г. Юго-Западный фронт.
Ночь на 18 ноября выдалась морозной, спиртовой термометр, чудом уцелевший во время вчерашнего обстрела, показывал пятнадцать градусов ниже нуля. Легкий снегопад, шедший с вечера, закончился и на землю опустился густой туман, затруднявший на фоне снега ориентировку на местности. Но все было уже решено и отменить начало наступления уже ничего не могло. Ровно в семь часов, утреннюю тишину разнес на клочья страшнейший, невиданный ранее грохот артиллерийской канонады, в туманной мгле сверкнули огненные трассы летящих в сторону противника реактивных снарядов «катюш». Грохот разрывов и гул выстрелов слились в один могучий гул, повисший над заснеженными придонскими степями.
Под прикрытием артподготовки все бригады Второй механизированной армии начали выдвигаться вперед, к переднему краю. В первом эшелоне шли первая гвардейская тяжелая танковая и тридцать девятая мотострелковые бригады, усиленные самоходками, которые должны были при необходимости усилить удар пехоты Десятой армии, прорывающей оборону противника. От этих бригад на участке планировавшегося ввода в прорыв, на командных пунктах сорок седьмой и семнадцатой стрелковых дивизий, усиленных отдельным танковым полком, находились заместители комбригов, следившие за ходом прорыва и изменениями в обороне противника.
Выбранный для прорыва участок фронта обороняли румынские дивизии. Наше командование поэтому надеялось на быстрый прорыв обороны. Но румыны, чувствовавшие себя чужими как для противника, так и для своего старшего союзника, защищались отчаянно и опираясь на сильно укрепленные пункты, сдерживали наступление пехоты. Преодолев первую позицию и подойдя ко второй, стрелки залегли, не в силах подняться под сильным пулеметно-артиллерийским огнем румын.
Тут и наступило время танкистов. Под грохот огня самоходных установок, ревя моторами, на опорные пункты обороны противника обрушились тяжелые танки КВ первой гвардейской тяжелой танковой бригады. Вот тут-то и пригодились навыки, наработанные долгими тренировками в Помарах. Умело маневрируя, уничтожая цели метким огнем с коротких остановок, танки в сопровождении пехоты устремись вглубь обороны. Такого удара румыны уже не выдержали. Да и как можно обороняться от уверенно ползущих русских танков, если снаряды сорокасемимиллиметровых противотанковых итальянских пушек, в девичестве австрийских «Бёлеров», на большой дистанции отскакивают от их брони как резиновые. А с небольшого расстояния стрелять уже не придется, потому что любое подозрительное место перепахивают разрывы русских «чемоданов», выпущенных идущими сзади монстрами. Да и румынская пехота, засыпаемая минами из автоматических минометов и огнем наступающих русских пехотинцев, выглядывать из окопов не рвалась, предпочитая прятаться в блиндажах. И оборона румын не выдержала, порвавшись под ударом тяжелых танков как разваленное на части ударом топора сучковатое полено.
Едва стало ясно, что танки вышли за линию обороны вперед устремились отряды разведчиков на полугусеничных бронетранспортерах, сопровождаемые танками Т-50 и легкими противотанковыми самоходками. Еще кое-где в окопах постреливали отдельные несдавшиеся группы вражеской пехоты, еще танки только собирались в колонны, чтобы идти дальше в предбоевых порядках, когда от одной из разведгрупп пришло известие об обнаружении позиций румынской артиллерии.
— Первый, я Береза. В квадрате двенадцать-пять обнаружена стая ворон. Принял решение разогнать. Прошу помочь движением в квадрат Сосны. Как поняли? Прием.
— Береза, я Первый. Вас понял. Сосна летит квадрат двенадцать-пять максимальной скоростью. Ориентировочно одиннадцать ноль ноль. Ворон разогнать без остатка. Прием.
— Первый, я Береза. Принял. Одиннадцать ноль ноль. Конец связи.
Оторвавшись от переговоров по командирской рации, Сергей Иванов пометил что-то по карте и передал сидящему рядом начштаба, после чего собрался выйти из кунга передвижного командного пункта на базе автомобиля ЯАЗ. Но далеко не ушел, у порога его перехватил новый командир роты охраны, капитан Кактусов и они о чем-то поругались несколько минут. Вернувшийся к столу Сергей мрачно осмотрел кунг и сказал:— Воюем, — после чего добавил малый боцманский загиб.
Стрелявшие по наступающим русским румынские артиллеристы ничего не успели понять, когда, окруженные волнами поднятого гусеницами снега, на них с трех сторон обрушились танки. Тяжелые солидные КВ, юркие легкие Т-50, подвижные средние Т-34, высадив десант, устремились вперед, стреляя с коротких остановок и давя орудия гусеницами. Большинство расчетов даже не развернули свои орудия.
— По полученным сведениям, частями тяжелой танковой бригады совместно с бригадой третьего гвардейского мехкорпуса уничтожены артполки пятой и седьмой румынских пехотных дивизий. Деморализованный противник ротами и батальонами сдается в плен. Продолжая наступление, передовые части третьего механизированного вышли в район Песчанного. Предпринятая с ходу атака успеха не имела. Разведчиками третьего мехкорпуса и тяжелой танковой бригады получены сведения о занятии в этом районе обороны сто восемнадцатой немецкой пехотной дивизии, усиленной дивизионом артштурм нового образца, — докладчик, генерал-майор Алексей Ильич Данилов и слушающий его генерал-лейтенант Романенко, глядели на карту весело. Армия выполнила задачу дня с успехом и, судя по всему, должна была ее даже перевыполнить.
19 ноября 1942 г. г. Москва.
— Значит, вы решили действовать по мягкому варианту? — разговор шел на грузинском языке, родном для обоих собеседников.
