Анатолий Логинов - Танк "Клим Ворошилов-2". Ради жизни на Земле
— По поводу аналитической группы? — удивленно-настороженным тоном спросил Андрей: — А зачем тогда такие сложности?
— Насколько я посвящен, для дезинформации имеющегося в штабе немецкого агента, — холодно улыбнувшись, ответил Стонис. Друзья переглянулись. «Врет?» — спросил взглядом Сергей. «Не похоже, скорее, и сам ничего не знает», — так он расшифровал выражение лица Андрея.
— Ну, и что же вы хотели у нас узнать? — спросил Андрей.
— Аналитической группе потребовались сведения по прошлому году. Ваши. По началу войны, отношению мирных жителей к армии, ошибкам наших военачальников.
— Спрашивайте,— ответил официально-безличным тоном Мельниченко.
— Начнем с предвоенных дней. Кто-нибудь из ваших знакомых ожидал нападения немецко-фашистских войск?
«Вот мы и влипли», — подумал Сергей, слушая ответ Андрея. Тот отвечал практически точно по повести Бакланова «Июнь сорок первого». Сергею, перечитывавшему эту повесть незадолго до попадания, это было видно. Но насколько точно она совпадала с реальностью, сказать он не мог, как, впрочем, и Андрей. Потом последовали другие вопросы и переживать приходилось уже Андрею, слушавшему уверенные ответы Сергея. Только один Стонис, да стенографирующий вопросы ответы сержант, расположившийся за столом, оказавшимся за частично отодвинутой ширмой, выслушивали все абсолютно невозмутимо. Закончив задавать вопросы, Стонис примерно минуту помолчал, потом внезапно спросил:
— Ну и что вы наконец нам расскажете?
— О чем? — деланно-удивленным тоном спросил Мельниченко.
Однако ответить Стонис не успел. Снова открылась дверь, и словно неведомая сила подбросила его со стула. В комнату вошел или, вернее, почти вбежал знакомый им по фотографиям в книгах и здешних газетах, поблескивая знаменитым на весь мир пенсне, он — «кровавосталинский оберпалач», «лучший кризисный менеджер мира», лучший друг пионеров, нарком (с 1938 года) внутренних дел, товарищ Лаврентий Павлович Берия, в сопровождении старого знакомого наших друзей подполковника ГБ Музыки. Вот тут-то Андрей и Сергей по-настоящему обалдели. «Ну и ну. Сегодня праздник у ребят, ликует пионерия. Сегодня в гости к нам пришел Лаврентий Палыч Берия. Это уже интересно. Нас что, искали сразу после переноса? У аборигенов есть какое-то оборудование для отслеживания таких как мы попаданцев?» — примерно такие одинаковые мысли пронеслись одновременно у Мельниченко и Иванова, удивленно переглянувшихся между собой. Они попытались встать со стульев, но были вежливо, но твердо удержаны стоящей сзади охраной.
Остановившись напротив сидящих друзей, Берия несколько томительных минут пристально разглядывал их и наконец спросил:
— Товарищ Стонис, и что рассказывают наши ГОСТИ?
— Ничего нового, товарищ маршал. Сказки.
— Сказки? Это интересно. Еще интересней, когда они становятся былью, — сказал Берия и сделал знак рукой. Один из сержантов отдернул ширму до конца. На спрятанном за ней втором столе лежали рюкзак и несколько патронов к охотничьему ружью. Сергей и Андрей опять переглянулись.
— Разрешите, товарищ маршал госбезопасности? — взял инициативу в свои руки Сергей.
— Говорите,— ответил Берия, с интересом разглядывая Иванова, словно редкий экспонат краеведческого музея.
— По найденным вещам вы, наверное, уже определили, откуда мы. Но я сразу хочу заметить, что не просто из будущего. Мы из будущего другого мира, хотя и очень похожего на ваш, — Сергей посмотрел на обалдело глядящих на него чекистов и добавил: — Еще в начале шестидесятых годов нашего мира американский физик Эверетт выдвинул гипотезу о существовании миров, существующих параллельно нашему в одной и той же вселенной. Как видите, она оказалась верной. Мы выехали в своем мире на охоту в июне 200.. года и, попав в непонятный туман, перешли из нашего мира в ваш, отстающий от нашего на … лет.
— Минуту, — Берия, пока Сергей рассказывал, успел вместе с Мурашовым дойти до стульев, но вдруг приостановился: — Лейтенант Кактусов, выведите товарища Иванова в соседнее помещение. Пусть он там продолжит свой рассказ под запись.
— Есть! — раздалось из-за спины Сергея, руки, прижимавшие его к стулу, ослабли. Поднявшись, он успел оглянуться на Андрея, но вежливо, но твердо направленный к двери идущими сзади чекистами, не успел больше ничего.
За дверью Сергея ждал такой же стол, за которым уже сидел стенографист и майор Стонис. Едва успевшего сесть на стул Иванова тотчас же засыпали градом вопросов, начиная от стандартных, про имя, фамилию и отчество, до неожиданных, типа фасона женского белья, называемого «колготками». Сергей отвечал, не подозревая, что сам стал невольным виновником такого любопытства, в пьяном виде проговорившись о колготках Клаве. Да, той самой, с которой познакомился в прошлом году и которая на самом деле была секретным сотрудником НКВД с оперативным псевдонимом Верный. Неведомо нам, как слово наше отзовется, точно. Нет, конечно, это был не единственный и отнюдь не самый главный вопрос, разговор или, если уж быть предельно точным, допрос, длился несколько часов.
Оставшиеся в комнате помолчали несколько секунд, потом Берия раздраженно спросил:
— Вы, товарищ генерал, ничего рассказать не хотите?
— Почему же не хочу. Хочу. Начну по порядку, если не возражаете, — ответил Мельниченко и начал, словно зачитывая невидимую анкету: — Я, Мельниченко Андрей Петрович, родился 12 февраля …
Сидевшие напротив него Берия и Мурашов внимательно слушали фантастическую историю трех людей, попавших в необычную ситуацию, не обращая внимания на скрип карандаша стенографиста.
17 ноября 1942 г. Юго-Западный фронт. Сергей Иванов.
Как ни странно, но с прокурором мы все же встретились. Едва закончился мой допрос и разговор Андрея с наркомом, только с нас взяли подписку о неразглашении и снова свели вместе, убрали со второго стола «вещдоки», как один из охранников подошел к Берии и что-то шепнул ему на ухо.
— Да?— весело-удивленно произнес Берия и разрешил: — Пусть войдет.
В комнату вошел, внимательно осматривая обстановку, крупный, мускулистый, что было видно даже в мешковатом обмундировании человек с курчатовской бородой, невольно заставившей меня вспомнить прозвище Курчатова и подумать, что и этого человека друзья наверняка тоже называют «Бородой».
Вошедший подошел и, поздоровавшись, представился Берии. О чем они разговаривали, мы так и не услышали, потому что нас попросили выйти в соседнюю комнату. Потом туда подошел и «Борода», оказавшийся прокурором фронта. Да, все же слишком мало мы тут пробыли, поэтому видимо раньше ни разу в штабе не сталкивались. Поговорили. Хороший человек, душевный. Узнал, что нас задержали без санкции и не побоялся самого «кровавосталинского опричника» потревожить. И что самое интересное — нарком! Внутренних дел! не расстрелял, а оправдывался перед прокурором! И думаете это только в этом мире? Нет, в том то и дело, что и у нас без санкции прокурора ни одного человека даже в тридцать седьмом не арестовывали. Вот так. Как римляне говорили: — Пусть погибнет мир, но торжествует правосудие.
Оказывается Андрей с ним вообще вместе из штаба ушел, а я моментом воспользовался и у чмошников для своего медсанбата немного дефицитных инструментов выбил.
А сегодня вот мотаюсь по бригаде. Все, точно ясно, что завтра наступление будет. Эх, покажем фрицам, где кузькина мать зимует. Если я правильно просчитал, планируется их в мешочек такой солидный загнать, на всю излучину Дона размером и горловинку мешка прочно нашей армией, а скорее всего и еще одной перехватить. Нам сейчас даже автомобилей дополнительных подкинули, причем автозаправщиков. Дефицит по нынешним временам жутчайший. Ну не справляется пока наша промышленность, не справляется. Подумать только от начала сплошной индустриализации всего-то десяток лет прошел. Это только у балаболки Грызуна наша страна все волшебным путем получила, а в реале, увы все намного хуже. Так что вторая держава мира, построенная к шестидесятым — это даже не подвиг, это вообще нечто запредельное. Спасибо «России, которую мы потеряли», ага. И слава богу, что потеряли. Иначе бы немцев во вторую войну так и встречали лихими козьмакрючковским налетами, да малочисленными французскими и английскими танками.
Да уж, а находится все время под охраной, даже и направленной на твою защиту — занятие малоприятное. Но уж лучше так, чем где-нибудь в тюрьме. Странно все же, что нас никуда не забрали с фронта. Хотя срывать командира части перед самым наступлением — это считай сорвать наступление. Заместитель есть заместитель.
Черт, а ехать то еще долго. Попробовать охрану разговорить, что ли?
— Товарищ лейтенант, а не скажете, откуда у вас такая экзотическая фамилия? Если не секрет конечно.
