Гном - Цивилизаtion
На следующий день мои труженики на каменоломне были озадачены двумя вещами. Во-первых, те, кто носил камни, были явно не довольны, что получили две монеты, в то время как их соплеменники — четыре, и пожелали также стать каменотесами. Что ж, это желание профессионального роста было весьма похвальным. Я подумал, что будет правильно увеличить отряд тесальщиков, взяв носильщиков из числа пленных дикарей, которые сейчас работали бесплатно. На обучение, правда, уйдет время, но это полезные инвестиции. Так после первого же дня работы у двоих команчей произошло повышение по службе.
Вторым моментом, вызвавшим недовольство, оказалась необходимость покупать еду и отдавать за нее только что заработанные монетки. Час ушел на то, чтобы показать и объяснить, что можно купить на один чатл. Туземцы жадничали. Те, кто получил вчера четыре монеты, отдавали одну из них за еду довольно легко, а вот с носильщиками пришлось повозиться.
В конце концов, мы также договорились и о том, что за зарплатой каменотесы не приходят в лагерь, а получают её на месте. Еду на каменоломню доставляет женщина, которая и приносит деньги. Меню на завтра рабочие определяют с вечера, передавая заказ все той же женщине. За три дня схему обкатали, и вроде она заработала. Я успокаивал себя, что на старте не может быть легко и то, что люди все-таки стали трудиться за зарплату, — это большое достижение.
По прошествии недели Чук со свитой лично явился, чтобы прочувствовать все блага от новой экономической доктрины. Результат был, мягко говоря, разочаровывающий. Практически полностью оправдали себя рыбаки. Они не тратили деньги и отдали вождю сумму, близкую к ожидаемой. Женщины сдали от двух до пяти монет каждая, хотя должны были семь. Питаясь в лесу кореньями, они экономили на еде. Однако делали это не всегда, позволяя себе покупать что-то в нашей столовой. Чук был зол, но главный сюрприз ждал его впереди.
Каменотесы чуть было не угробили зарождающуюся экономику. Их заработок составлял от семи до пятнадцати монет. И это вместо ожидаемых двадцати восьми! Все остальное они проели, начав заказывать с каждым днем все больше. От мордобоя незадачливых транжир спасло только то, что общий доход составил 180 монет, которые поменяли на шесть ловушек и двенадцать метров каната. Это было значительно больше, чем получал Чук при натуральном обмене в прошлые месяцы, и его гнев улетучился.
Похоже, колесо капитализма начало набирать обороты, — подумал я, — провожая нагруженных команчей.
Однако новые проблемы не заставили себя долго ждать. Рыбаки стали заказывать мясо. Им справедливо показалось, что они имеют право тратить часть денег на еду. Их коллеги апачи, которые тоже ловили рыбу, не стали долго пускать слюни, и пришли договариваться о схожих условиях. Но платить им и забирать всю рыбу себе означало пойти на конфликт с Ыкатой, который получал половину от пойманного его людьми. Апачи ушли злые, улов снизился.
Каменотесы, поняв, что минимальная норма на человека — это пятнадцать блоков в день, стали выдавать ровно ее. Если раньше передовики производства могли делать до двадцати пяти, то теперь, сделав пятнадцать, они падали загорать. Отстающих, которые в тот момент едва накололи десять изделий, подобное страшно раздражало. В команде нарастал конфликт.
Напрягало еще и то, что все денежные операции вроде выдачи зарплаты, продажи еды, контроля за выработкой приходилось вести мне. И как человек, ведущий расчетно-кассовое обслуживание нашего общества, я таскал все золотовалютные резервы с собой. Это ужасно бесило. Я стал тихо ненавидеть тяжелый мешок. Пришлось спрятать кассу в лесу за кузницей.
Мое племя, как оказалось, тоже решило подкинуть мне проблем. Дикарям нравился процесс ежедневной выдачи медных овальчиков и обмена мелких номиналов на крупные. Мои мужики начали ненавязчиво просить Тыкто уговорить Каву давать им такие же за охоту. Я видел, что только кротость и смиренность женщин удерживала их от идентичных просьб. Отказы же воспринимались с плохо скрываемой обидой.
Кульминацией всего стала кража кассы. В очередной раз пойдя в лес за разменом, я не обнаружил тайника. Решив, что просто ошибся местом, я прочесал добрую сотку земли, но сомнений быть не могло. Кассы не было.
Я не стал говорить о пропаже Тыкто, решив, что вор сам себя выдаст, но сам факт стал последней каплей.
Проект «Карл Маркс» был остановлен.
Глава 24
С Чуком были проведены еще одни переговоры. Новые условия закрепляли за мной обязательства по кормежке работников и предоставлению инструмента, а также еженедельную плату команчам в виде ловушек и веревок. Трудяги должны были выполнить недельную норму работы, иначе оплата не производилась, что в свою очередь грозило для них физической расправой со стороны вождя.
Попытка засчитана, общество к капитализму не готово, — решил я, наградив туземцев такими грехами, как лень, жадность и корыстолюбие.
Пережив неудачный опыт с внедрением денег, я решил сосредоточиться на улучшении текущего уклада. Накопив запасов примерно на месяц существования своего племени, я освободил часть добытчиков еды, перебросив их на другие занятия. Теперь мы добывали ровно столько пищи, сколько потребляли.
Прошло уже почти полгода, как я задумал стройку нового лагеря, но единственное, что сейчас делалось — это вытесывание камней для будущих зданий. Я твердо решил, что возведение нового лагеря и (наконец-то!) моего нормального дома станет первоочередной задачей на ближайший месяц.
Первым делом наверху, около речки, была сделана еще одна печь для обжига. На этот раз — для обжига известняка. Предстояло изобрести раствор для скрепления блоков. К счастью, это был один из немногих технологических процессов, который я знал довольно хорошо. Два года назад моей приятельнице потребовалось создать презентацию по продаже цементного завода, и я, разумеется, вызвался помочь. Пришлось даже посетить производство и обложиться книгами, чтобы ориентироваться в терминах. Поэтому когда встал выбор: делать деревянный лагерь или кирпично-каменный, я особо не раздумывал.
Цемент в классическом виде сделать было нереально. Во-первых, нагрев известняка и глины должен происходить при температуре выше полутора тысяч градусов, что в моих условиях было практически недостижимо. Во-вторых, измельчение смеси в порошок требовало создания мельницы или привлечения десятков рук. Поэтому я пошел по простому старинному методу и изготовил обычный известковый раствор: обжег куски известняка при той же температуре, что и керамику, а затем бросил их в деревянное корыто с водой.
Гашение извести сопровождалось сильным бурлением и паром, что изрядно напугало Тыкто. Я страшно развеселился, поняв, что добавил еще один фокус в арсенал первобытного мага. Залитая водой сухая негашеная известь шумно клокотала и нагревалась. Вода превращалась в известковое молоко, которым можно было белить заборы.
Был бы забор, а Том Сойер у меня уже есть, — усмехнулся я.
Увеличивая пропорцию извести, я получил тесто, которое при смешивании с песком и кусочками измельченной керамики должно подходить для укладки кирпичей и блоков. Глиняного боя было полно, и дети молотками раздробили его в мелкую крошку. А вот песок, несмотря на расположенное недалеко море, нашелся не сразу — ближайшие пляжи в районе Гурзуфа были галечными. Но все-таки участки с кварцевой крошкой удалось обнаружить. Снабдив туземцев корзинами, выстланными шкурами, и выковав некое подобие лопаты, я отправил дикарей на добычу еще одного важного стройматериала.
На стройку было привлечено около пятнадцати человек. Помимо обжига извести они лепили из глины кирпичи, которые, кстати, тоже требовалось прокаливать. Для этого была построена еще одна печь, и потребность в дровах тут же увеличилась вдвое.
Глядя, как рядом с речкой два туземца синхронно и ритмично жмут меха, мне пришла в голову идея, реализация которой хотя и отодвинула стройку дома примерно на месяц, но приблизила нас к прогрессивному обществу на несколько тысяч лет.
Целую неделю туземцы копали обводной канал, не понимая смысла работы. Почва была мягкая, но на глубине около сорока сантиметров стало попадаться довольно много камней, поэтому приходилось работать кирками. Пустив воду течь по каналу, я начал готовиться к тому, чтобы перегородить плотиной русло ручья. Предполагалось, что потребуется поднять уровень воды всего метра на два, но, просчитав последствия, я понял, что из-за рельефа местности должно образоваться пусть и мелкое, но довольно-таки приличное по площади водохранилище. Ширина плотины в этом случае составит как минимум пятьдесят метров. Пришлось перенести место предполагаемой запруды на двести шагов вверх по течению, где перепад высот был естественным. Опять моя спешка украла неделю времени.
