Евгений Сапронов - Черный сокол
"Угу, позаимствовали!" - возмущению Горчакова не было предела, когда он узнал, что русские издревле практиковали такое деление.
Но и это было еще не все! Еремей Глебович доходчиво объяснил Олегу, что "три полка" это вчерашний день и преподал азы "современной" тактики. В результате чего вышел небольшой конфуз. Горчаков то, думал, что это он здесь самый грамотный, а ему взяли, да и показали "мастер-класс"! Да еще, эдак, нехотя, с ленцой и снисходительной усмешкой.
Оказалось, что в общих чертах, действия русских ратей были похожи на тактические приемы римских легионов. Боевой порядок армии был рассредоточен по фронту и в глубину. Первую линию составляли отряды профессиональных лучников, либо стрелки, выделенные от всех полков. Во второй линии находились два полка, а в третьей три, составлявшие главные силы.
Такое построение русского войска обеспечивало устойчивость в бою. Полки перемещались, как римские когорты: уставших бойцов первой линии в подходящий момент сменяла вторая линия, и в сражение вступали свежие воины. Часто вперед выдвигался еще и сторожевой полк. Конницу русские использовали для защиты флангов и для контратак.
Когда все оперативно-тактические вопросы были решены, Олег перешел к главному и изложил свою задумку: нагнать на Батыя страху.
От таких прожектов Всеволод Юрьевич развеселился, а Роман Ингваревич только поморщился и рукой махнул. Один только Еремей Глебович призадумался.
- Пустая это затея, - покачал он головой после недолгих размышлений. - Ну пошлешь ты царю монгольскому грамоту, а далее-то что?
- Так мы же их первую рать окружим, - пожал плечами Горчаков, - ханов убьем, вот и исполнится наполовину то, что я Батыю пообещал.
- Ханов не рубить надо, а в полон брать, - важно изрек Всеволод. - Что же до царя монгольского, то не больно он и испугается. Подумаешь, рать одну побили! Ему-то посреди большого войска чего бояться?
- А у меня самострел есть, из коего человека можно с тысячи шагов убить, - выложил свой главный козырь Олег, - засяду на дереве у реки и ногу Батыю прострелю. Ты сам посуди, Всеволод Юрьевич, сначала, его убить обещали, потом в ногу ранили. Что после этого хан подумать должен? Раз на раз, как известно, не приходится! Сегодня ногу прострелили, а завтра, глядишь, и в голову попадут!
После этих слов владимирский князь ухмыляться перестал и тоже задумался.
- Так ведь войско у монголов большое и совсем уж плотно мы его не окружим, - пробасил Еремей Глебович, - утечь могут ханы-то.
- А вы дайте мне три сотни, - Горчаков старался говорить нейтральным тоном, но в душе он ликовал, - я с ними впереди засадного полка поскачу и сразу на ханов поверну, а остальные в спину их войска ударят. Пленные сказывали, что сами монголы в битве сзади становятся, значит, на них первый удар и придется. Если мы в самом начале лучшие вражеские рати растреплем, то с остальными уже проще будет справиться.
Ель, в ветвях которой "свил гнездо" Олег, стояла в двух верстах от Оки, на берегу Прорвы. И была это всем елкам, елка! Такую только на Красной площади под Новый Год ставить! С головокружительной высоты Горчакову была видна вся излучина реки и темная черточка суздальской рати на белой равнине. До нее было порядка двух с половиной километров, а с такого расстояния невозможно отличить танк от взвода пехоты, поскольку и то и другое виделось, как одна жирная точка. Но Олег следил за рекой через десятикратный бинокль и различал даже очертания всадников, передвигавшихся напротив русского строя.
В соответствии с планом, пеший полк из двух с половиной тысяч воинов выстроился на льду Оки от одного берега до другого. Река в этом месте была шириной в полкилометра. Перед тяжелой пехотой вытянулись в шеренгу пятьсот лучников. На фронте соприкосновения их окажется втрое больше чем всадников, а луки у них мощные. Так что дуэль стрелков, с которой кочевники обычно начинали бой, дорого им встанет. За строем пехоты гарцевали на лошадях триста сорок бойцов владимирского городового полка. Они изображали дружину Романа Ингваревича.
Монголы не ждали встречи с суздальско-новгородской ратью, и Горчаков предложил этот фактор использовать - показать противнику то, что он и предполагал здесь увидеть. То есть сборное войско Коломенского княжества.
Перед выставленным на показ войском, скрывались в лесу еще два пехотных полка. На правом флаге три тысячи суздальцев, на левом сборное подразделение из коломенцев, новгородцев и владимирцев численностью две тысячи четыреста пятьдесят девять человек. Эти полки растянулись вдоль реки на полкилометра. Когда русская конница ударит в тыл неприятелю и потеснит его, засадные полки сомкнутся, как гигантские клещи.
Конницы в объединенном войске было немного. Впрочем, это только по отношению к монголам - немного, а Европе этот отряд мог бы таких дел натворить, что только держись!
На льду реки Прорвы, в двух километрах от Оки ждали в засаде три тысячи всадников. Из них две тысячи - это профессионалы-дружинники, и еще тысяча, посаженной на коней пехоты. И это были не ополченцы, впервые взявшие в руки меч, а тоже, можно сказать, профессионалы. Воины городовых полков постоянно упражнялись с оружием и ходили в походы. А если, скажем, в этом году похода не предвиделось, то ратники проходили двухмесячные "лагерные сборы", прямо, как офицеры резервисты некоторых армий, из покинутого Олегом мира.
Горчаков стоял на закрепленном меж ветвей помосте уже около часа, он влез на дерево, когда выставленные на реке секреты, заметили передовые монгольские дозоры. Продрог Олег за это время изрядно, но сейчас он перестал замечать холод, потому что до схватки оставались считанные минуты. В голове у Горчакова уже включился обратный отсчет, и в кровь хлынул адреналин.
Монголы, наконец, закончили подготовку к битве. Их вытянувшиеся поперек реки тысячи тоже напоминали черточки, если смотреть на них без бинокля.
В пяти сотнях метров перед строем суздальской пехоты Олег видел пять длинных линий и одну короткую. Как он догадывался, это были пять с половиной тысяч кыпчаков, чжурчженей, найманов и прочих. Позади них реку перегородил огромный табун запасных коней, которых всадники отвязали от своих седел, чтобы не мешали в бою.
Почти сразу за табуном расположились еще две линии. "А это, надо полагать, сами монголы" - подумал Горчаков. Последняя из этих черточек упиралась в берег чуть дальше того мыса, на котором Олег ожидал найти сына Чингисхана хана Кюлькана, внука Чагатая хана Бури и их восточномонгольского родственничка хана Аргасуна. Широкая трасса реки Прорвы выводила как раз в тыл этим двум тысячам коренных монголов.
- А где же остальные? - спросил Горчаков и сдвинул бинокль левее.
За устьем, впадавшего в Оку притока стоял еще один отряд. На глаз, он был меньше двух первых.
- Блин, а вот это уже плохо, - покачал головой Олег, - засадный полк сразу окажется между двух линий противника. Ну, да ладно, идеальных планов на войне не бывает. Посоветую воеводам выстроить воинов двумя параллельными колоннами. Одна, доскакав до Оки, сразу повернет налево, а другая направо.
За последней черточкой вражеской армии занимал реку на всю ширину еще один табун.
- Надо полагать, это запасные кони уже самих монголов, - определил Горчаков. - Все-таки, удача на нашей стороне! - решил он. - Монголы не любят фронтального боя лоб в лоб. Они его всячески избегают и стараются побеждать маневром и стрельбой из луков. А здесь у них места для маневра не будет! На флангах лес, за спиной табуны. Монгольские тысячи сейчас стоят плотно, а рассыпаться, чтобы избежать прямого столкновения и потом вертеться вокруг русских, осыпая их стрелами, кочевники уже не смогут. А наши дружинники к свалке привычны. Нет, не поздоровится сегодня "пассионариям"! - злорадно подумал Олег.
За вторым табуном начинался обоз, а где он заканчивался, Горчаков не видел, потому что ряды огромных запряженных волами повозок тянулись по льду и исчезали за изгибом реки. Среди возов, саней и неразборных юрт Олег увидел группы всадников и подумал, что изрядное число монголов отвлеченно на охрану обоза.
- Пора! - решил Горчаков. - Когда увидел, что от пяти с половиной передовых линий, отделились две длинных и одна короткая черточки.
Они понеслись навстречу русскому строю, а Олег схватился за веревку и съехал по ней, как в армии, когда их батальон высаживался с зависших над землей вертолетов.
Под деревом притопывали на морозе Всеволод Юрьевич и Роман Ингваревич, за ними толпились суздальские, владимирские и коломенские бояре в нагольных овчинных шубах, надетых поверх кольчуг и чешуйчатых броней. Еремея Глебовича здесь не было, он руководил пехотой.
- Ну, что там? - нетерпеливо спросил Роман.
