Джеймс Фелан - Охотники
– Нет!
Анна повернулась и посмотрела на меня так, как никогда раньше не смотрела. И в тот момент я понял, что она любит меня!
– Меня им не догнать, а если мы не разделимся, вы отстанете, и мы попадемся все. Просто переждите их!
– А если не сработает?
– Сработает! Встретимся там.
– А если тебя поймают?
– Не поймают. Я быстро бегаю.
Я сбросил рюкзак и почти одновременно скинул тяжелую куртку. Вид у меня был такой, будто я собираюсь сдавать кросс. Пистолет больше был не нужен – все равно охотников слишком много. Он мог сгодиться только в одном случае, но я не был готов к такому исходу.
– Но…
– Никаких «но»! Анна, Мини, так нужно!
Мини кивнула. Дейв затянул ее в какой-то магазинчик. Анна посмотрела сначала на них, потом на меня так, будто поверить не могла, что они пошли на это.
– Ты не заблудишься?
– Я знаю дорогу.
– Не забудешь?
– Не забуду.
– Получится?
– Получится! Вы трое – всё, что у меня есть.
Анна кивнула, всхлипнула и вытерла слезы. Я хотел подойти к ней, но она отступила назад, в темноту магазина, где ее ждали Дейв и Мини.
– Я буду ждать тебя.
– Я знаю, – ответил я.
Я обернулся: охотники уже поворачивали на Бродвей. Я выскочил на середину улицы и завизжал изо всех сил. Заметив меня, они припустили еще быстрее. Тогда я сдернул с рук бинты и показал им кровь. Теперь им был нужен только я.
Я несся вверх по Бродвею, перепрыгивал через ямы, огибал машины и думал об охотниках возле бочки с огнем: они не пытались гнаться за мной, они просто махали мне…
Я оглянулся в последний раз – и увидел, что мои друзья в безопасности: все охотники гонятся за мной. Вряд ли мне удастся убежать от них, а вот найти машину, заблокировать двери, завестись и уехать…
До пристани оставалось пять кварталов. Я бежал на пределе возможностей, бежал, как в тот день, когда впервые спасал свою жизнь. Кровь стучала в висках, а я думал о друзьях, об охотниках, которые махали мне вслед… Лишь одно я знал наверняка: я не один!
Я бежал, как последний раз в жизни. Интересно, друзья дождутся меня? Мы встретимся снова? Встретимся! Конечно встретимся! Я вспомнил свою одноклассницу: она иногда разговаривала на уроке сама с собой, когда все тихо занимались, разговаривала с воображаемыми людьми. Целый год с ней работал психолог, и она перестала разговаривать сама с собой. И перестала быть сама собой: она будто разучилась улыбаться.
Мне нужна яхта или катер, чтобы спуститься по реке, выйти в бухту и уплыть в океан. Подумаешь, я не умею править яхтой: пусть плывет сама, по течению. Пусть плывет куда угодно, главное – больше не думать, не принимать решений, не быть главным… Я хочу просто закрыть глаза и ни о чем не думать. Просто плыть по течению.
Мелькнул указатель метро. Я вспомнил о друзьях. Вспомнил звук выстрела и вспышку. Вспомнил, как упал застреленный человек: медленно, беззвучно, будто ангел опустился на укрытую мягким снегом землю.
Я оглянулся. Друзей больше не было видно. Они исчезли. Я бежал. Я вспомнил – метро! Тогда мой мир перевернулся: в нем стало темно, душно, пусто.
…Меня охватила ледяная чернота. Я вылез из-под сиденья и в полной темноте пытался нащупать хоть что-нибудь, понять хоть что-нибудь… Я нашел рюкзак Анны, а в нем фонарик, включил его и увидел своих друзей. Своих неподвижных друзей: Дейва, Анну, Мини. Они лежали рядом, тихие, искалеченные.
Мои друзья, которых не стало…
Все эти дни мы были вместе, но видел их только я. Только я… Они сделали для меня то, на что я сам был не способен. Это меня рвало шоколадными пирожными, это я одиноко смотрел на восток. Это я выстрелил в человека – и убил его. Это я взломал дверь в квартире 59С и напечатал те слова на старинной машинке.
Мои руки были в крови. Я понял все.
Я один выбрался из тоннеля.
Я так и не узнал, в чем соль шутки Дейва. Я сам решил идти к Рокфеллеровскому центру и, пока поднимался по лестнице, вспомнил, что Дейв рассказывал о смотровой… Я сам готовил себе завтрак и сам развлекал себя. Сначала я четко слышал голоса своих друзей, но вскоре они почти перестали разговаривать, в основном делали что-то… Они стали исчезать задолго до того, как я решил оставить небоскреб. Я сам мял одеяла на их постелях, сам приносил еду, сам уносил тарелки и старался ничего не замечать. Я сам сидел на смотровой площадке и сам себя сменял на посту. В искореженном поезде метро больше не было выживших, их могло вообще больше нигде не быть. Остались только я, охотники и люди, которые, возможно, были где-то далеко…
Я остался один.
Теперь у меня нашлись силы это признать. Теперь я не боялся. Интересно, если однажды я расскажу кому-нибудь об этих днях, как они отнесутся к тому, что я выдумал себе друзей и считал их вполне настоящими? Но ведь когда-то мои друзья и вправду существовали. Так почему от них не должно было ничего остаться после смерти? Да, наверное, какой-нибудь умный врач сумеет убедить меня в обратном, но я буду рад просто поговорить о своих товарищах. И я никому не позволю влезть в нашу дружбу и разделить нас. Никогда!
Я остался один, но я не одинок. Я убегал от охотников, а эта мысль звучала в голове все громче. Скоро дни станут длиннее, тучи рассеются и на голубом небе засияет жаркое солнце – почти как дома. И друзья всегда будут со мной, так же как всегда будет со мной моя семья. И не важно, что происходит сейчас, не важно, что будет потом, где я окажусь и что увижу, – их голоса не умолкнут. Я буду помнить их лица, их смех и слезы, их характеры, их привычки. Я нуждался в них, и они стали частью меня.
Пошел мокрый снег. Подул ветерок. Я не останавливался.
Я один, но я не одинок.
Мне все по силам. Все что угодно, ведь со мной мои воспоминания…
Я свернул за угол и забежал в каменное здание. Внутри было темно, как в пещере. Топота ног слышно не было. Я взбежал по пожарной лестнице и подскочил к окну на самом верхнем этаже. Охотники были внизу и пытались понять, куда я делся. Я отошел от окна и посмотрел на свое отражение в стекле.
Я один.
Продолжение читайте во второй части трилогии «Выживший»
Выживший
Прошло двенадцать дней после катастрофы. Я совсем одна…»
Я нажал на паузу и прислушался: снаружи доносился какой-то шум, но в закатном свете из окна ничего нельзя было рассмотреть.
Прошлая ночь выдалась невероятно темной. Я до нитки промок от дождя и брызг на совершенно пустой лодочной пристани, а потом спрятался в этом доме.
На маленькой камере замигал красный огонек аккумулятора. Двенадцать дней… Сегодня ведь… Сколько дней уже прошло? Двенадцать? Или больше? Я не догадался делать пометки в календаре. Получается, девушка записала эту пленку вчера? Или она считала первым день после катастрофы? Тогда сообщение было записано сегодня. Я усмехнулся: какие-то странные у меня расчеты, ведь запись сделана явно днем раньше. Зря я так неосмотрительно пренебрегал временем.
Я решил не возвращаться в небоскреб и заночевал здесь, в доме № 15 на Централ-парк-уэст. Освещая пожарную лестницу еле живым фонариком, взятом в бардачке одной из машин, я увидел приоткрытую дверь в эту квартиру. Я нашел в квартире еду, перекусил и заснул на кушетке. Проснулся еще затемно. Увидел на телевизоре маленькую камеру и последние полчаса просматривал на ней записи.
«Люди сошли с ума. Они пьют из луж, они высасывают кровь из умирающих. Вокруг трупы. Вокруг смерть. Крики. Тишина. Выстрелы».
Каждый день девушка вела что-то вроде видеодневника и наговаривала на камеру свои впечатления. На вид ей было лет восемнадцать-девятнадцать, симпатичная блондинка, типичная американка. Интересно, много ли таких осталось? Может, она – одна из последних. Где же она теперь?
Я снова включил запись.
«Сегодня утром я выходила искать других людей, потому что услышала шум. Они где-то рядом, но я слышу их только по ночам, а в темноте мне страшно выходить и приближаться к ним: вдруг они начнут стрелять или еще хуже…»
Девушка замолчала, повернула голову и прислушалась. Записи она делала, установив камеру на кофейном столике перед собой и сидя в кожаном кресле, в котором теперь сидел я. Она молчала и смотрела влево – я повернул голову в ту сторону: входная дверь. Камера воспроизвела какой-то громкий звук, вроде дверного хлопка. Я вздрогнул. Девушка в камере тоже дернулась от неожиданности, тихонько сползла с кресла на пол, не отрывая взгляда от входной двери. Я посмотрел в том же направлении. Дверь была закрыта – первым делом я вчера заперся изнутри на все замки.
Камера молчала. В комнате тоже было тихо. Девушка вновь смотрела с экрана прямо на меня.
«Сегодня утром я выходила на улицу, но никого не встретила. Я старалась держаться подальше от Центрального парка, потому что там собрались тысячи этих безумцев. Я взяла в магазинчике немного еды, нашла велосипед и на нем поехала назад. Светило солнце, и я почти забыла, где я, что происходит, что случилось с миром… Я по привычке приехала в парк – мы с родителями гуляли там тысячи раз. Этот угол парка отсюда не виден – его загораживают деревья».
