Дмитрий Хван - Царь с востока
Когда расстояние между воинствами сократилось до двух сотен метров, Саляев дал команду на открытие огня.
- Орудийная прислуга, знаменосцы и офицеры выбиваются в первую очередь! - громким, охрипшим от сырости голосом Ринат прокричал приказ.
Но и без него аренсбуржцы знали о приоритетных целях - на Эзеле и при Белове, а тем более, при новом воеводе Паскевиче, военную науку втолковывали накрепко. А посему за пару лет вчерашние крестьяне, рыбаки, горожане и подмастерья становились слаженной командой боевых товарищей, которые понимали друг друга с полуслова. Ровный шаг, остановка и прицеливание. Каспер, эзельский дан, попавший в полк из дружины, задержав на несколько секунд дыхание, мягко нажал на спусковой крючок. Громыхнул выстрел, свежий ветер, дувший навстречу ирландскому войску, тут же унёс пороховой дым, а аренсбуржец, вытащив гильзу и перезарядив оружие, снова ожидал команды лейтенанта Кармакулова.
- Готовсь! Огонь! - прокричал офицер.
Каспер ещё раз выстрелил, целясь в далёкого всадника со штандартом, на котором реял английский крест. Однако тот остался невредим, отчего дану пришлось лишь недовольно поморщится. Вскоре до наступавших ирландцев донеслись мелодии английских трубачей. Многочисленные стяги противника перемещались за первую линию пехоты. Снова раздался рокот орудийных выстрелов. Саляеву стало не по себе. Он видел, как его ребята стали по привычке искать укрытия на местности, избегая опасности оказаться на пути шальной пули или ядра. Напрасно - впереди лежала ровная, как стол каменистая равнина, покрытая изумрудной травой. Ни валуна, ни деревца... Это шло вразрез с ангарской тактикой боя, которая категорически не приветствовала сближение с противником, что называется, в чистом поле. Совершенно неприемлемыми считались необоснованные потери личного состава. Жутковато. В воздухе гудели английские ядра, и одно из них с шумным уханьем влетело в порядки ольстерцев - раздался треск ломаемых пик, кого-то из несчастных подбросило кверху и, оросив товарищей кровью, он упал наземь, словно тряпичная кукла. Это происходило раз за разом, пока ирландцы, поломав строй, не бросились с рёвом на ненавистного врага, презрев потери от последнего, картечного залпа. Теперь всё зависело от воли, духа и отваги каждого воина. В ход пошли шпаги и кинжалы, палаши и топорики, приклады и кулаки. Стрелки, в том числе и ангарцы, прикрытые каре[5], ощетинившимся длинными пиками, раз за разом посылали пули в пикинёров врага, что пыталась атаковать и развалить строй ольстерцев.
- Выцеливай всадников! - рычал Саляев. - Они главное оружие Кромвеля!
Сам Ринат выстрелами из револьвера свалил с коня уже несколько 'железнобоких', гарцевавших близ его построения. Сражение развалилось на противостояние небольших отрядов пехоты, со стороны англичан поддержанных кавалерией. Чёрный Хью свой отряд рейтар до сих пор придерживал в резерве, выжидая критического момента для ввода всадников в сражение. Со стороны города к ирландцам постоянно прибывало пополнение из числа горожан, вооружённых оружием павших - и своих, и чужих. Наконец, О'Нил решился ввести в бой свой последний козырь - рейтары атаковали левый фланг англичан, врубаясь в ряды сражавшейся пехоты. Англичане, наконец, дрогнули, сломленные отчаянно-яростным натиском ирландцев и попытались организованно отступить к дороге на Уотерфорд. Небольшой части их войска во главе с Флитвудом, уже не надеявшемся на успех, удалось уйти, его не преследовали. А остальные остались на поле боя. Разделённые, оттеснённые к подножию холмов и прижатые к полноводному руслу ручья, лежащему в овраге, они не сдавались, сражаясь с обречённой решимостью. Английский лагерь, меж тем, уже заняли ирландцы, захватив войсковую казну врага, документы и знамёна, большую часть артиллерии и лазарет, переполненный больными солдатами. Озверевшие от крови воины Чёрного Хью вырезали их всех. О'Нил понимал, что победа близка. Но цена её казалась для него слишком велика - от полутора сотенного отряда рейтар осталось не более тридцати его товарищей. Пехоты полегла половина, никак не меньше...
- Кромвель! - достигли вдруг его ушей опьянённые великой удачей голоса гонцов. - Кромвель захвачен!
Хью с окружением спешит туда, сгорая от нетерпения. Посреди захваченной позиции английской артиллерии посреди валяющихся в лужах мертвецов стояли носилки, а на них, прикрытый грубой тканью лежал человек. Нижняя часть его лица была обезображена ранением, язык вывалился, челюсть держалась на лоскутах кожи. Хью пристально всмотрелся в лицо несчастного. Несомненно, это был Оливер Кромвель, командующий армией вторжения, палач и грабитель ирландского народа. Истово вращая глазами, он силился что-то сказать, но лишь сипение исходило из его глотки.
- В крепость его! Готовьте виселицу, а я составлю текст обвинения!- отчеканил Хью, окаменев лицом. - Кто совершил подвиг?
Покуда О'Нил оглядывал своих людей, ему привели командира испанцев, держа его под руки. Лицо пиренейца было заляпано засохшей грязью, а на голове набухала кровью повязка. Казалось, он готов свалиться наземь в тот же миг, когда его перестанут удерживать.
- Ты будешь щедро вознаграждён! - проговорил Чёрный Хью донельзя уставшему Кабралу, словно не понимавшему, что происходит. А когда ему втолковали, Хосе указал на командира эзельцев, который, словно в забытьи сидел на земле, привалившись к колесу завалившейся набок пушки. Кабрал рассказал, что их отряды вместе отбили Кромвеля у 'железнобоких', пытавшихся уйти руслом ручья.
- Отдыхайте, ради Господа! - бросив взгляд на истомлённого эзельца, воскликнул Хью. - А после жду вас у себя в замке!
В тот день сражение кончилось лишь с наступлением темноты, когда пополнившие свой запас захваченным в английском обозе свинцом и порохом, ирландцы перестали обстреливать укрепившегося на склонах холмов противника, позволив им уйти к Килкенни. Клонмель ликовал. Той же ночью, при свете многочисленных факелов, после прочтения приговора, в котором перечислялись все несчастия ирландского народа, принесённые англичанами, во внутреннем дворе клонмельского замка был повешен Оливер Кромвель. Повешен лишь со второй попытки - в первый раз верёвка, не выдержав грузного тела генерал-лейтенанта, лопнула, заставив охнуть и перекреститься множество зевак. Но Чёрный Хью, громко посетовав на гнилую верёвку, а вовсе не на Провидение, лично проверил крепость другой и довёл казнь до конца.
***
- Ринат! Ты слышишь меня?! - Лопахин потряс товарища за плечо. - Пошли в замок, помоешься и поешь!
- Мда, помыться бы сейчас не помешало, а лучше в бочке с горячей водой покайфовать... - Саляев мечтательно прикрыл глаза, но вскоре, скривившись будто от зубной боли, посмотрел на Лопахина цепким взглядом:
- Ты знаешь, Женя, сколько людей мы потеряли?
- Шестерых, двое пропали без вести, - глухим голосом ответил Евгений. - Ищут...
- Да, - криво улыбнувшись, уронил голову Ринат. - Именно так... - развёл он руки, отмахнувшись от рыжего здоровяка с жердиной, после чего с некоторым трудом поднялся на ноги.
- А почему я их потерял, Жень? - продолжил Саляев. - А ведь это я их потерял! Да потому что отступил от правил...
- Ринат, - насупился Лопахин. - Парни погибли не зря. Задание выполнено...
- Вот! - поднял указательный палец бывший морпех. - Задание!
- Понятно, - проговорил его товарищ. - В замке есть виски и сидр.
Махнув своим бойцам, чтобы собирались, Саляев, немного размяв спину, проследовал за Лопахиным. Спустившись с холма к его подножию, где их ожидали трофейные кони, ангарцы, в сопровождении офицеров О'Нила, направились к крепости. Места недавних схваток вновь привели Рината в не лучшее состояние духа, захотелось напиться при мысли о том, что на Эзель вернутся далеко не все бойцы Аренсбургского полка. В отличие от ирландских офицеров, потерявших более половины войска, но пребывающих в отличном расположении духа, ангарцы не могли себя заставить радоваться вместе с ними. Наконец, конный отряд въехал в полуразрушенные ворота крепости, миновал разбираемые жителями баррикады и устремился вверх по одной из узких, мощёных камнем, улиц. Там было сыро и сумрачно, пахло плесенью. Лошадиные копыта гулко стучали по камням, редкие прохожие, попадавшиеся на пути, тут же жались к стенам домов, с опаской посматривая на всадников исподлобья. Площадь перед церковью появилась внезапно, из-за очередного поворота, Саляеву даже пришлось зажмуриться от солнечного света. У каменной, похожей на укреплённый форт, церкви отпевали погибших горожан. Ирландцы, а вслед за ними и эзельцы попридержали коней, проезжая мимо площади, заполненной скорбящими клонмельцами.
- Место для наших нашли? - спросил Лопахина Ринат, оглядывая католического священника, монотонно читавшего Псалтырь по погибшим. Вокруг слуги Господа стояли сгорбленные старики, заплаканные женщины и мрачные, льнущие к матерям, дети. От людей веяло безысходностью, а всё вокруг казалось серым-серо. В довершение снова стал накрапывать прохладный дождь, ветер закачал ветвями деревьев, а где-то наверху ударил и протяжно зазвучал колокол.
