Владимир Лошаченко - Русский хан
– Звери, знакомьтесь, это Ваня, он со своей сестренкой будет у нас жить.
Сынок поднялся, обнюхал мальчика и лизнул его в ухо. Тот от неожиданности упал на пятую точку.
– Вот видишь, Сынок тебя признал. А тигрицу зовут Малышка.
Зверушка прищурила глаза и замурчала.
– Ой, какие они здоровенные – растерянно сказал Иван.
– Ваня, сейчас с Аленкой поедете в мой терем, там о вас позаботятся, а вернемся из похода – грамоте обучу. И голодать больше не будете, – добавил я про себя.
– Мне, Светлый хан, воином добрым надо стать и сестру поднять на ноги.
Удивившись столь самостоятельным и взрослым задумкам на будущее, осторожно спросил:
– С сестренкой все понятно, а воином тебе зачем?
– Как зачем? – искренне удивился он. – Сторону родную защищать.
Во как. Столь разумно рассуждать в детском возрасте – это что-то. Я преисполнился невольным уважением к маленькому человечку.
– А где Аленка твоя?
– Сомлела от обеда, заснула прямо за столом, – и махнул рукой. Девчонка, дескать, что с нее взять.
Пригнали фургон, внутрь уложили сена и застелили овчинами. Спящую девочку уложили на шкуры, а Иван сел на облучок, рядом с возницей – скучно в фургоне ехать, мало что видно. Мы с ним душевно распрощались, мальчонка напоследок прошептал мне на ухо:
– Ты, князь-батюшка, возвращайся скорей, как мы там одни будем?
Я клятвенно заверил вернуться как можно быстрей.
Фургон с охраной тронулся в путь, и вскоре они замелькали за перелесками. Я обернулся к своим соратникам, у обоих подозрительно блестели глаза.
– Все, отдых закончился, по коням, – скомандовал я охране и мы тронулись в путь.
* * *Последующие два дня пролетели незаметно, обедали на ходу, спали по шесть часов. Наконец прибыли к основной переправе с юга. Встретили свой сторожевой отряд – монголы в одном дневном переходе от Волги. Разведка ушла к берегу, нельзя прозевать переправу противника. Наши воины имели заводных коней, потому войско и успело к сроку. Армия спала вповалку, только караулы объезжали периметр лагеря. Утром, вместе с темниками и тысяцкими, поехали осматривать местность, требовалось выстроить свою диспозицию. Адъютант постоянно делал пометки в карте.
Собравшись в большом шатре и выслушав мнения всех военачальников, я принял оптимальный вариант относительно тактики и стратегии будущей битвы. Согласовали сигналы и методы взаимодействия.
Отдал приказ по армии:
– Пленных не брать. Бату-хана не трогать – это моя добыча.
От переправы войско находилось километрах в пяти, за густым лесом. Воины отдохнули и занимались подготовкой к предстоящему сражению.
Кто чинил упряжь, кто точил саблю или кинжал, каждая мелочь имела одну цену – жизнь. Пулеметчики набивали ленты патронами, половина КПВ установили на повозки, для лучшей маневренности. По флангам расположим по тумену башкир, придав каждому двадцать пулеметов.
Семен удивился:
– Не маловато КПВ здесь оставляешь, не сомнут ли нас монголы атакой в лоб?
– Не суетись Семен, хочу повторить фокус-покус. Помнишь золото, подарок Владимирскому князю?
Семен радостно оскалился, затем обеспокоенно спросил:
– А будет работать?
– Будет, я давеча в Казани проверил.
– Ну, хан, ну, голова – писец монголам.
– Ты не говори раньше времени, сначала нужно дело сделать. И сплюнь через плечо.
Семен суеверно трижды сплюнул.
– Василий, по рации передай всем темникам – каждому тумену заготовить четырехметровые вышки, перед началом сражения поставить и определить на них снайперов – отстреливать монгольских начальников.
Адъютант прижал руку к груди и исчез. Подозвал телохранителя:
– Федор, скажи воинам, пусть готовят лесины под вышку, настил и прочее. Сделать к утру.
Карчи, стоявшему рядом, сказал:
– Проконтролируй процесс, тебе с вышки съемкой заниматься.
Прибежавший Василий доложил:
– Светлый хан, задача воинам поставлена.
– Молодец, вот тебе следующее поручение: к вечеру у моего шатра должны стоять шестьдесят повозок, кроме возничих, на каждой – вторые номера пулеметных расчетов с воином. Дальше в мой шатер доставить пулемет КПВ со снаряженной лентой и коробкой под нее. Ступай.
После ужина прибыла разведка – монголы подошли к переправе и встали лагерем. Ясен перец, на ночь глядя переправляться не будут.
Наше войско захоронилось за лесами, костры жечь я запретил. Утром с поставленной вышки наблюдали за переправой Орды, любопытное зрелище, надо признать. Огромные табуны лошадей плыли по реке самостоятельно, издавая недовольное ржание. Монголы преодолевали водную преграду на подручных средствах – плотах, надутых бурдюках, на всем, что плавает. Некоторые недалекие головы предлагали расстрелять монголов во время водных процедур. Объяснил умникам: утопим один-два тумена, а основная масса жива-здорова. Орда переправлялась через Волгу весь день, в том же порядке – шестью колоннами. После переправы монголы встали лагерем основательно, видимо, хотели хорошо отдохнуть перед походом.
Поздним вечером, с синтезатором наперевес, занялся производством пулеметов – хотя срок эксплуатации ограничивался сутками, свою задачу они выполнят. К каждому КПВ клепал по сорок коробок снаряженных лент. Все шестьдесят пулеметов телохранители распределили по повозкам, вместе с боеприпасом. Минометы не делал – обучить минометный расчет долгая песня, а времени у нас нет. Повозки с КПВ отправили на передовую линию войск. Теперь – спать, вот и Сынок теребит за рукав.
* * *Утро выдалось ясным и безветренным, пичужки щебечут, запах молодой травы пьяняще щекочет ноздри. Как говаривал Остап Бендер: в такое утро приятно грабить города – не так устаешь.
Монголы выслали сторожевые отряды во все стороны, пошмыгали по округе, но наши тумены не обнаружили. Пора было выдвигаться, ну и помчались гонцы к темникам. На рысях заняли позиции, за километр от Орды. Башкиры скрытно вышли на фланги, о чем темники доложили по уоки-токи. В первых рядах конницы расположились: один тумен половцев, два тумена ногайцев и два булгар. Личный тумен гвардейцев и два тумена башкир задумал приберечь и бросить в атаку в переломный момент битвы. Башкирский тумен Ильяса оставил в засаде – они укрылись в лесу. По фронтальному периметру стояли восемьдесят повозок с пулеметами, за ними, метрах в пятидесяти, тридцать повозок с 82-миллиметровыми ротными минометами – сие вооружение поставили на колеса для большей мобильности, что очень важно в бою. Нукеры установили командную вышку с широким вместительным настилом и лесенкой. Кроме нас с шаманом и Скуратовым, на ней находились адъютант, снайпер и радист по кличке Хакке. Внизу у лошадей сотня охраны и с десяток гонцов. Сводный полк русичей стоял рядом с моим туменом гвардейцев. На вышку поднялся воевода Егорий Окорот – начальник конницы русичей. Поклонившись, обратился ко мне:
– Светлый хан Владимир, прости великодушно, но обидно нам в битве в хвосте стоять. Получается, без нас Орде окорот сделают.
Недовольно сопя, воевода поклонился.
– Ты, Егорий, не расстраивайся раньше времени, твои ратники пойдут в бой вместе с моими гвардейцами в самый тяжкий момент. Монголов пятнадцать туменов, сто пятьдесят тысяч – на всех хватит.
Видно, до сей поры численность Орды Егорий не знал, вон как лицом осунулся.
– Да уж, – крякнул он.
– Жди, воевода, сегодня воевать придется всем, не сомневайся. Семен, я запамятовал, какое сегодня число?
– Дык, с утра двадцать второе июня было.
– Вот, – и я назидательно поднял палец кверху.
– Что «вот»?
– Сеня, у тебя память совсем отшибло? Ты забыл памятную дату? Великая Отечественная война началась, вернее, начнется через семьсот с лишним лет. А может, и не начнется.
– Точно, ешкин кот! – Семен хлопнул себя по бокам.
Карчи с Василием недоумевающее переглядывались.
– Не обращайте внимания, мы с Сеней так, о своем, о девичьем.
Карчи хохотнул.
– Отставить смех на палубе, всем наблюдать за противником.
Увидев нашу рать, монголы всполошились и довольно организованно, тумен за туменом, стали занимать боевые позиции.
– Василий, колонки вперед.
Адъютант свесился с вышки, и гонцы устремились по проходам между туменами воинов. На поле выехали три повозки с магнитофонами и колонками по триста ватт, в сопровождении бойцов спецназа. Речь я записал заранее и кое-что еще для души.
– Карчи, начинай съемку.
Шаман установил камеру на подставку и с торжественным видом включил аппарат – два шмеля бодро рванули вперед. Карчи, как капитан на мостике корабля, стоял, широко раздвинув ноги, приложив ладонь козырьком ко лбу.
– Ты лучше бинокль возьми, – посоветовал Семен.
– Кстати, Сеня, ты чего на себя напялил? Кольчужка-то хлипковатая.
– Все путем, хан, она ведь двойного плетения.
Я с сомнением покачал головой, сабельный удар его кольчуга выдержит, а копья вряд ли. На мне была надета бармица с зеркальными пластинами впереди.
