Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Большаков Валерий Петрович
– Спасибо! – сверкнула зубками девушка. – Но от штрафной все равно не отделаетесь!
– А мы и не собирались! – фыркнула Рита, лихо опрокидывая свою порцию.
– За тебя, Зиночка, – улыбнулся я, поднимая граненую рюмку.
– Блин-малина! – огорчилась Сулима. – А я забыла совсем про тост!
– Да ладно… – великодушно повела рукою Тимоша. – К столу, товарищи, к столу!
– А твои где?
– А они сами в гостях!
Загремел выход на балкон, и в комнату ввалились близняшки, пропихивая Жеку. Юрка Сосницкий, заходивший последним, аккуратно прикрыл узкие двери. Было заметно, что держится он напряженно, впервые попав в наш «ближний круг», но тужится не «потерять лица», как японский самурай.
– Миша пришел! – зазвенела Маша. – Привет, привет!
– Марго! – куртуазно прогнулся Зенков. – Я сражен!
Рита, скинув курточку, осталась в обтягивающем макси приятного красноватого оттенка. Обновка открывала царственные плечи, если не считать тонких бретелек, и опускала приятный вырез декольте.
– Мерси! – чопорно ответила Сулима. – Я в нем на выпускной пойду. Мишечка, как тебе? – повертелась она передо мной.
– Потом скажу, – пообещал я. – На ушко.
«Сраженный» Жека заюлил вокруг надувшей губы Маши, а Сосна, понятливо ухмыляясь, крепко пожал мою руку.
– Между первой и второй перерывчик небольшой! – бодро затараторил Динавицер, плотоядно потирая руки.
– Ой, Изя!
– А чё? Я есть хочу!
Веселый смех загулял по комнате и словно нагнал уютного тепла. Выпив и закусив как следует, все ощутимо расслабились, даже Сосна впал в релакс. Отдав дань глубочайшего уважения биточкам и пюре, я будто погрузился в легкую нирвану, плавая в атмосфере дружбы и благоволения.
Парни выделывались перед девчонками, прелестницы смеялись, незамысловато радуясь юности, самой жизни и своей красоте. Классика!
Дожевывая зразу, Жека вскочил, бросаясь к своему кассетнику, и утопил клавишу. По комнате поплыла биттловская «Девушка».
– Пошли! – затормошила меня Рита, и я предложил спутнице руку. Спутница церемонно согласилась.
Обжать ладонями узкую талию… Гладкие ручки ложатся на плечи… Мы закачались в темпе камыша, клонившегося под ветром, плавно кружа под давнишнюю мелодию.
Черные глаза напротив повлажнели.
– А что ты мне хотел сказать на ушко? – Бархатистый голосок втекал в меня, будя темную сторону. – Тебе не нравится мой наряд?
– Очень нравится, – вздохнул я. – Просто… Понимаешь, ты в этом платье слишком красива… Слишком женственна и откровенна. Поэтому оно мешает и его хочется снять!
Рита, лукаво щурясь, погрозила мне пальчиком.
– Бог любит троицу! – развязно провозгласил Изя, лишь только растаял последний аккорд «Girl».
– Ой, турок… – вздохнула Аля.
– А чё? Пора!
Светлана затормошила Тимошу:
– О чем задумалась?
– Да вот… – Зиночка слабо повела рукой. – Какой-то месяц остался – и всё. Пройдет наше детство…
– Да оно и так затянулось, – проворчал Дюха, высматривая, что бы ему еще съесть.
– Житие мое… – вздохнула Света, настроившись на волну Тимоши. – Знаете, а мне вот жаль, что школа кончается… Нет, не то говорю. Что – школа… Жалко, что мы расстанемся! Разбежимся, разъедемся…
– А давайте не будем! – воскликнула Маша. – Давайте не будем! Вон, Миша в МГУ поступит, Ритка – в Московский финансовый, я – в Строгановку. Ну и вы давайте! С нами вместе!
– В МГУ? – хрюкнул Динавицер.
– В Москву, балда!
– Ой, я не знаю, – заволновалась Альбина. – Так далеко… и… и страшно!
– Тебе-то чего бояться? Ты ж отличница!
– Всё равно…
Я встал, и друзья уставились на меня.
– Хочу поддержать Машу! Да пускай московские преподы хоть трижды строгие, но они же самые лучшие! И я хочу выпить за то, чтобы им достались самые лучшие студенты – мы с вами!
– За нас! – завопил Дюха. – Ура-а!
– Да будет так! – грянул Изя.
Фужеры, бокалы и рюмки, сверкая гранями хрустального узора, сошлись в звенящем напеве.
Море плескалось от горизонта до горизонта, по-южному синее, словно отражавшее безоблачное небо. Обливные валы плавно перетекали, повинуясь теплому ветру, и душа пела, внимая голубеющему простору. Картинка!
Матрос Иван Гирин покосился на строгого лейтенанта и заулыбался, отворачиваясь. А он еще служить не хотел! Всё переживал, что на флот угодил. Три года – это тебе не два, как у Васьки Кравцова. Отслужит Васёк два лета да две зимы в погранцах – и домой! А ему еще год палубу голячить…
Кто ж знал, что «коробка», эта душная стальная казарма, не у причальной стенки торчать будет, а двинет в боевой поход? В настоящий круиз «Вокруг Европы»!
Покинули они Ригу на рассвете, прошли узостью между Данией и Швецией – в ночной темноте светились огни настоящего Копенгагена! «Сторожевого» могуче качала Атлантика, крутились поверху ВЦ [207] – натовские «Нимроды», как надоедливые мухи, а в Ла-Манше их даже какой-то корвет сопровождал. Королевского флота!
Он сам, собственными глазами, видел белые скалы Дувра. Ну подумаешь, в «цейс»… Видел же! Мимо Португалии шли… Мимо Испании… Африка, настоящая Африка пыхала зноем по правому борту! А потом целых три дня БПК простоял в Тунисе, в той самой Бизерте, куда беляки весь свой флот загнали – глупо и недостойно ржаветь.
Иван снова расплылся. Надо будет обязательно Машке ту фотку послать, где он в Карфагене. На верблюде!
Не-е… Так еще можно служить…
– Матрос Гирин! – по-уставному отчеканил лейтенант.
– Я!
– Сдавай вахту – и отдыхать.
– Есть!
После обеда БПК вошел в терводы Израиля. Как объяснил замполит, сионисты не такие уж и гады. В любом случае арабы куда гаже. Так что если уж дружить с кем-то на Ближнем Востоке, то лучше с евреями. Да и, потом, кто нынче прописан на Земле обетованной? Наши! А со своими договориться легче…
Плюнув на утюг, Гирин обождал, пока тот перестанет обиженно скворчать, и не торопясь, со старанием выгладил парадку. «Сторожевой» зайдет в город Ямит с визитом вежливости.
Погуляем! Пройдемся по ветхозаветным пескам Синая!
Главное, еще в прошлом году рисовали карикатуры, негодуя на израильских оккупантов, оттяпавших полуостров у Египта, а сейчас – тишь да гладь. Кучу всяких договоров наподписывали, Брежнев в Тель-Авив слетал… Палестинцы, которые террористы, грозились его кокнуть, так их самих истребили! Всех, кого достали, а достали многих – танками прошлись по сектору Газа, вдоль и поперек.
Ну и правильно…
Гирин полюбовался парящей рубахой и аккуратно повесил ее на плечики. Теперь на брючках стрелки наведем…
И чего им надо, арабам этим? Хотим, дескать, мирно трудиться! А кто вам мешает? Идите и работайте! Так нет же, они или «калашами» потрясают, или на базарах спекулируют, работяг дурят. На фиг такие союзники!
А израильтяне… вон, по «Времени» передавали, уже четвертый завод строят у нас – в одесской ОЭЗ, в новороссийской и еще где-то.
«Вот это я понимаю!» – подумал Гирин одобрительно и полюбовался наглаженными стрелками. Прямо как черные ножики, порезаться можно…
…А по краю морского простора уже выступала желто-коричневая полоска берега, подведенная белесой линией прибоя. Посреди песков, но с видом на море, кучковались белые здания Ямита – типовые сохнутовские дома и школы, супермаркет и матнас, детсады и поликлиники, синагога и йешива. Снежные и молочные тона строений оттенялись зеленью перистых пальм, на уютных площадях били фонтаны.
А климат какой! Никакой тебе влажности, сухо в любое время года и не слишком жарко. Зима очень мягкая, летом же постоянно, как по расписанию, дует ветер, сгоняя духоту. Благодать!
