Завод-4: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович

— Егор, ты как себе это представляешь? Я что, по-твоему, заусенцы снимать буду? — начал возмущаться один из старых слесарей.

Я вздохнул. Рабочие не любили, когда их квалификацию снижали или хоть как-нибудь ставили под сомнение.

— Я представляю так, что будет работа в бригаде, — ответил я. — На участке будут две-три бригады с одинаковым количеством нормо-часов и одинаковой сложностью деталей. Как вы и что будете распределять между собой — я в это не лезу. Главное, чтобы показатели плана были выполнены.

В принципе, это было адекватное предложение. Я не предлагал делать из них специалистов широкого профиля, а просто говорил о том, как рационально разделить труд, чтобы каждому по силам.

Мужики снова замолчали, переглядываясь, но в их взгляде уже не было агрессии. Предложение действительно было разумным. Возражать не было смысла, и работяги поняли, что я говорю по делу.

— Старший мастер одобряет? — наконец, спросил фрезеровщик Андрей.

— Одобряю, — ответил Серега, все время до этого молчавший.

— Ну, тогда пойдёмте работать, мужики. Вопросов нет! — сказал Андрей, и, протянув мне руку, предложил зафиксировать наше соглашение рукопожатием.

Я сжал его руку. Этот жест был больше чем формальностью. Это было как признание, что мы нашли общий язык.

Следующая часть рабочего дня прошла в постоянной суете. Я следил, чтобы участки заработали на полных оборотах. И не только мой участок, но и остальные. Постоянно приходилось бегать, подгонять, проверять. Вносить корректировки. Я не хотел оставлять на волю случая абсолютно ничего.

Как бы я этого ни хотел, но за один день нам не удалось оптимизировать производственные процессы на все сто. А всё-таки даже в таком формате работа закипела. Производительность возросла с гораздо большим коэффициентом полезного действия. Не идеально, но значительные улучшения были налицо. И это только начало.

Во второй половине дня ко мне подошла Аня.

— Егор, как ты мне это объяснишь? — она сконфуженно протянула мне гладкую пробку и деталь. — Ну-ка, проверь!

Я взял деталь, проверил развернутое отверстие. Проход заходил идеально, как по маслу, непроход не заходил. Проверив несколько раз, я покосился на Аню, пытаясь понять, что же именно ее не устраивает. Мало ли, может, просто стеснялась — и выбрала такой дурацкий способ со мной пообщаться?

— Ань, что не так? — наконец, спросил прямо я.

— Я тебе сейчас покажу, что не так, Егор.

Контролёр с этими словами достала из кармана халата вторую пробку и вручила и её тоже мне.

— Пробуй!

Я взял вторую пробку, догадываясь о том, что происходит. Непроход на ней ни в какую не заходил. Чтобы не ошибиться, я тщательно вытер в сторону прохода рукав и попробовал засунуть его в отверстие снова. Впрочем, результат от этого не изменился.

— Микрометр дай, — попросил я Аню.

Аня подошла к своему рабочему месту, взяла микрометр. Такой измерительный инструмент у неё всегда был под рукой, как молоток у кузнеца. Я кивнул ей в знак благодарности и, не тратя лишних слов, принялся за дело. Измерил толщину пробки в нескольких местах, тщательно двигая инструмент, отмечая каждое отклонение. Аня внимательно наблюдала за измерениями со стороны. Взгляд у нее сосредоточенный, а губы чуть прикушены — явно ждала моего вердикта.

— Где ты эту пробку взяла? — спросил я, прищурившись. — Такое ощущение, что её кто-то нулевкой притёр.

Аня, не отрываясь от измерений, взглядом показала на коробку с деталями, стоявшую возле её стола. Смотрела она так, как будто я сам должен был догадаться.

— Как где? Твой наставник бывший их всегда делал! — ответила она, и в её голосе, уже звучала нотка раздражения. — Давайте уже разбирайтесь, как так произошло, а то теперь я буду вынуждена отдавать все пробки на проверку! Мало ли, что и где он там ещё притёр. Вообще не ожидала от него такого!

Я слегка поморщился. Спорить с ней было бессмысленно, но я понимал: если сейчас контролёр отнесёт измерительный инструмент на проверку, то это затянется на неделю. А детали срочные. Сроки горят.

— Погоди, Аня, успеется. — Я достал второй микрометр, измерил другую пробку, проделав то же самое. — Тут всё в допуске, всё нормально.

Она хмыкнула, не слишком довольная моими словами, но согласилась. У неё был вид человека, который уже заранее почувствовал головную боль от будущей бюрократии, но не стал спорить.

Я направился к своему бывшему наставнику. Не было времени для долгих разговоров. Нужно было выяснить, что за чертовщина происходит на участке. Я знал, что его ответ будет коротким и с укором. Так всегда бывает, когда дело касается старой школы и новых правил.

— Ба, так теперь не я их делаю! — хохотнул наставник, когда я подошел к его станку. — Не знаю, как там получилось, но тебе теперь придётся с этим разбираться. Не мой участок, бригада не моя! Так что взятки гладки, товарищ мастер!

Я, зная, что ни одна деталь не может пройти мимо наставника, спросил:

— Кто делал?

Он пожал плечами и покачал головой, мол, я — не я, ничего не знаю.

— Ребята на твоём участке сами взяли развертку на себя. Развертка, по их мнению, не такая уж сложная операция, сами и делают. Чего там они уже напортачили?

Выяснилось, что в бригаде на моем участке рабочие не захотели отдавать дорогую операцию развертки в руки опытного спеца, а решили сделать её самостоятельно. И вот он — результат.

Я почувствовал, как внутри начинает закипать недовольство. Такое вот самодеятельное «гениальное» решение. Или, если говорить другими словами, откровенные перегибы, которые при желании можно даже назвать саботажем.

— Ну ты чего, надумал сам детали разворачивать? — спросил я у слесаря третьего разряда Семёнова.

— Так ты ж сам сказал, что теперь — можно, — нашелся он.

— Можно, Саша, когда у тебя руки из того места растут.

Я вздохнул, вытащил развертку из сверлильного патрона и стал разбираться, что пошло не так. Развертки были совершенно новые, только-только полученные в инструментальную кладовую. Я сунул развёртку в отверстие, и та довольно-таки легко в нем провернулась.

Ясно…

— Сань, а ты другие пробовал? Ты, я думаю, в курсе, что у контролёра проход не идёт?

— Угу. пробовал, без изменения результата, вся партия развёрток новая и нужный размер не дает, — слесарь не стал отнекиваться.

— А других вариантов, кроме как пробку подпилить, ты не увидел?

— Да я ж… — он пустился в оправдания.

Я, конечно, их выслушал, а потом сгреб развертки и позвал его к верстаку.

— Смотри, Саня, показываю тебе тайну, что делать, если развертка не дает размер.

Я зажал развёртку в тиски, за нерабочую поверхность. И аккуратно, чтобы не испортить, чуть поправил перышки рабочей поверхности.

— На, учись, студент! Если и так не пойдёт, то берешь первый номер на 9,8, и обматываешь вокруг него нулевку. Ну и заново проходишь разверткой через отверстие. Все понятно?

— Куда понятнее!

Через пару минут Семёнов прошелся разверткой по новой. Пробка стала заходить лучше, но все-таки пришлось добирать размер при помощи нулевки. После всех манипуляций проход начал заходить идеально, а непроход даже не закусывало.

Я строго посмотрел на слесаря и предупредил:

— Еще раз нечто похожее с пробкой проделаешь — и, без обид, оставлю тебя без премии. Лучше всегда подойди и поинтересуйся — как делать.

— Так я к твоему бывшему наставнику подходил, а он меня — это… нахрен послал!

Здесь я спокойно кивнул, как будто всё шло так, как и нужно:

— А ты ко мне подходи, всегда чем могу помогу.

Саня поблагодарил меня за помощь и взялся дорабатывать другие детали.

Палыч, конечно, счёл, что у него якобы отнимали его хлеб. Я понимал, что таких вот накладок впредь не избежать, но вот сколько их будет? Ничего, вода камень точит, и очень скоро мужики поймут, что всё на самом-то деле меняется им на благо.

Должны понять.

Глава 14

Ближе к концу смены ко мне неожиданно подошёл Сергей Васильич. Он выглядел бодрее, чем на рыбалке, хотя следы пережитого всё ещё читались в его глазах. Либо простыл, либо воспоминания ещё давали о себе знать, но какой-то он был весь пришибленный. Неважно, впрочем, куда важнее, чего он сейчас от меня хочет.