Империя (СИ) - Чинцов Вадим Владимирович

Все мои сарматы оказались спешенными, рабы не жалели коней, подрубая им ноги или целя им прямо в корпус. Мы сблизились, образовав клин. Впереди метрах в ста показались отступающие две центурии, одну из них вел Публий, припадая на раненую ногу. Правда центурии были ополовинены и сблизившись, слились в одну. Но от семидесяти человек уже через пятнадцать минут осталось всего тридцать. Публий упал на колено, опираясь на гладий. Центурион от кровотечения ослабел и в глазах стало мутиться. Он понимал, что жить ему осталось немного.

Мы поднажали и пробились к легионерам. Федор крикнул — Берите центуриона на руки и двигайте за нами!

Подхватив Публия и еще одного раненного легионера, вроде как декана, оставшиеся в живых поспешили за нами, мы развернули клин в обратную сторону. Я видел как самые младшие начали выдыхаться, теряя остатки яра и приказал им переместиться в середину клина. Неожиданно атакующие нас спартаковцы отхлынули и резво отступили, пытаясь выстроить оборону — впереди показалась римская конница. Мы устало развернулись и опустили щиты.

Из-за постоянных столкновений ресурсы повстанческой армии были почти исчерпаны. В сложившейся ситуации вождь восставших рабов считал, что, находясь в невыгодных условиях, надо избегать сражения, но его войско требовало идти на Красса. Спартаку пришлось подчиниться — для решающего сражения с римскими войсками были собраны все силы. Спартак стал лагерем возле истоков реки Силар. Рабы понимали, что это их последний бой, поэтому сражение было ожесточённым. Но, несмотря на все усилия вождя рабов, в этой последней битве его армия была окончательно и полностью разгромлена, причём подавляющее большинство было убито на поле боя.

Спартаку перед началом боя подвели коня, но он выхватил меч и убил его, говоря, что в случае победы получит много хороших коней от врагов, а в случае поражения не будет нуждаться и в своём. С этими словами он устремился на самого Красса; ни вражеское оружие, ни раны не могли его остановить, и всё же к Крассу он не пробился и лишь убил двух столкнувшихся с ним центурионов. Наконец, покинутый своими соратниками, бежавшими с поля битвы, окружённый врагами, он пал под их ударами, не отступая ни на шаг и сражаясь до конца. Спартак был ранен в бедро дротиком: опустившись на колено и выставив вперёд щит, он отбивался от нападавших, пока не пал вместе с большим числом окружавших его.

Более шести тысяч пленных были распяты вдоль дороги от Капуи до Рима. Разгром восставших довершил Помпей, который полностью истребил шеститысячный отряд рабов, отошедший на север после битвы при Силаре. Превознося свои заслуги, он написал Сенату: «В открытом бою беглых рабов победил Красс, я же уничтожил самый корень войны».

В Сенате долго обсуждали, кто внёс наибольший вклад в победу над Спартаком. В конце концов почести достались Крассу, но он получил лишь венок из мирта, а не лавровый. В Сенате возобладало мнение, что война велась с недостойным противником, поэтому и награда полагается менее почётная. Крассу был назначен малый триумф, или «овация» с награждением миртовым венком. Оба противника, Помпей и Красс, были избраны консулами на семидесятый год до н.э.

Красс был разочарован и в свое имение он вернулся в расстроенных чувствах. Марк и ковыляющий с тростью Публий подошли поздравить отца. Марк обнял отца — Поздравляю! Ты стал знаменитым на весь Рим!

Красс поморщился — Это не то, чего я ждал, эти зажравшиеся свиньи в Сенате попробовали бы сами воевать со Спартаком! Как же, недостойный противник! Спартак разгромил под чистую несколько легионов! А они взяли и умалили мои заслуги! Я чуть не потерял своего наследника!

Публий понимающе кивнул — Да, у тебя украли настоящий триумф! Но ты стал одним из консулов и можешь носить тогу с широкой пурпурной полосой, ты получил курульное кресло, инкрустированное слоновой костью, и тебя будут сопровождать двенадцать ликторов с фасциями, в которые за городской чертой они будут вкладывать топоры! Ты сможешь проводить наборы в войско, созывать народное собрание, предлагать законы.

— Не этого я ожидал не этого!

— Успокойся, отец — Марк развел руками — Глядишь со временем тебя изберут Диктатором.

— Ты думаешь, что опять рабы взбунтуются? Что бы Сенат решил выбрать Диктатора, должно произойти что-то сверхординарное.

Публий добавил — Марк мне рассказал, что пообещал рабам свободу их матерям и сестрам в случае моего спасения. Отец, они дрались как львы! Прошу, дай им свободу!

— Допустим я их освобожу и куда им податься? Я сомневаюсь, что они смогут добраться до своих сарматов.

— Можно оставить их у нас в качестве слуг.

— Позови их сюда вместе с твоими охранниками.

Выстроив нас, липовых греков, Красс прошелся вдоль нашей шеренги и задал вопрос — Мой сын обещал свободу всем вашим женщинам. Я могу оставить их после получения вольной жить под моей крышей и выплачивать им за работу по пятьсот ассов в год с бесплатной кормежкой. Что скажете?

Я выступил вперед — Это щедрое предложение, только на эти деньги особо не пошикуешь. Позвольте нам тоже выкупиться и вместе отбыть в нашу родную Грецию!

Красс мрачно кивнул — Моя супруга отдала за каждую взрослую женщину по семь тысяч денариев или двести восемьдесят ауреусов. Пусть эта цена станет вашим выкупом. Вас тринадцать человек, вы должны выплатить эту сумму частями. Допустим я положу вам оплату как конному воину двести двадцать пять денариев в год, для выкупа вам потребуется тридцать один год.

Я подумал и предложил — Хорошие оружейники получают ежедневно пятьдесят денариев, следовательно, изготавливая оружие, за сто сорок дней мы сможем вернуть вам эти деньги.

Красс удивленно вылупил на меня свои глаза — Ты хочешь сказать, что вы знаете ремесло оружейника?

— Да! И нам в пригороде нужна мастерская. Женщины, получив вольную, смогут пока остаться у вас на предложенных вами условиях.

Теперь наш день после утренней тренировки протекал за городом, управляющий Красса отвечал за поставку угля и металла. Федор последнее время был постоянно рассеян и я поинтересовался причиной этого несвойственного ему состояния — Что с тобой случилось, дружище? В следующий раз ты опустишь молот на руку товарища!

Самый старший выживший сармат из нашего племени, которому вот-вот исполнится двадцать один год, сумрачно повернул ко мне лицо — Вот уже восемь лет мы находимся в рабстве! Наши матери уже давно нашли среди рабов любовников, а теперь, став свободными, задумываются о поисках мужей среди таких же вольноотпущенников. И наши сестры туда же! Почти все уже забыли о своем происхождении и хотят после освобождения получить римское гражданство.

Я пожал плечами — Слишком хорошая жизнь в доме богатого господина изменила наших родных. Что касается вольноотпущенников, то чтобы нам стать римскими гражданами мы должны удовлетворять трем требованиям: быть в возрасте не старше тридцати лет; находиться у своего господина по квиритскому праву; получить свободу вследствие законного отпуска на волю под видом процесса о свободе (vindictum), занесения в цензорский список граждан (census). Как правило, после освобождения вольноотпущенники пополняют ряды клиентеллы своего бывшего господина, служа при нем в качестве секретарей, учителей, врачей, смотрителей или занимая низшие общественные должности. Отказать нам в праве на гражданство не могут: мы по нашей легенде не были военнопленными, нас похитили пираты, продав в рабство и не подвергались различным позорящим наказаниям, как то: заключения в оковы, клеймение железом, нахождение под пыткой, мы не были изобличены в совершении преступления, не сидели в тюрьме и не выступали в цирке. Так что мы сможем поработать еще годик в этой мастерской и на заработанные деньги открыть свою оружейную мастерскую, причем металл будем добывать сами. Но все равно, мы хоть и станем гражданами Рима, но не сможем пользоваться всеми правами тех, кто не был рабом.