Черные ножи 3 (СИ) - Шенгальц Игорь Александрович

Едва я спустился, руки мне мгновенно завернули за спину, до боли, до хруста костей, уронили лицом на палубу, я больно ударился о холодный металл, кажется, рассек бровь. Для профилактики пару раз прошлись сапогами по ребрам, но, вроде бы, ничего не сломали.

Тут же один из бойцов навалился на меня сверху всем весом, надавив коленом на шею.

— Сука, предатель! — ненавидяще прошипел он.

Я захрипел, задыхаясь.

— Полегче! — заметил неладное капитан. — Не калечить!

Давление ослабло, и я смог видеть, что происходит вокруг: немецких матросов одного за другим выводили на верхнюю палубу, за ними шли Флеминг, О’Хара и Джордж. Коммандер даже не посмотрел в мою сторону, видно, обиделся. А вот Джордж, увидев меня, кивнул и негромко произнес:

— Thank you for avenging my brother!

(англ.) Спасибо, что отомстил за моего брата!

Кажется, он решил, что Вольфганга Люта прикончил именно я. Времени его переубеждать у меня не было, да и капитан госбезопасности тут же настороженно покосился в нашу сторону.

— Не разговаривать! — приказал он. — Запрещено!

Понятное дело, не хочет, чтобы мы хоть в чем-то сговорились перед последующей дачей показаний, хотя сделать это могли уже давно. И все же порядок — есть порядок! Капитан еще не понял, с кем имеет дело, но рано или поздно до него дойдет. И тогда… что будет тогда, я и сам толком не знал.

Меня быстро обыскали. Изъяли нож и дипломатический паспорт, выданный Флемингом еще в Лондоне. Я за каким-то чертом до сих пор таскал его в кармане. Более ничего интересного у меня не имелось.

Потом нас разделили. Меня бросили в первый катер, причем довольно грубо, несмотря на приказ капитана. Видно, не верили, что я свой, видели во мне врага, немецкого пособника. Да и кто бы поверил, что один человек способен захватить целую подводную лодку? Более того, доставить ее к месту назначения!

Немцев рассадили по двум катерам под усиленным конвоем, англичан поместили в следующий, а что с ними случилось дальше, я уже не видел. Наш катер лихо отчалил, взметнув в воздух веер брызг и, оставив за собой пенную полосу, помчался к берегу. На субмарине осталась многочисленная охрана, к тому же я заметил, что к лодке стремительно приближаются еще несколько катеров. Скоро тут все перевернут с ног на голову.

Правил боец, еще двое приглядывали за мной, капитан же молча курил, время от времени сплевывая в мутные воды. Меня никто ни о чем не спрашивал, и это настораживало.

— Послушайте, товарищ капитан!.. — начал было я, желая рассказать о «Парадигме» и кодовых книгах, но тут же получил тычок под ребра от одного из бойцов.

— Без разрешения не говорить со мной или кем-либо еще! — отрывисто бросил капитан, даже не соизволив повернуться ко мне.

— Но там на борту… — попытался я все же достучаться до него, и тут же согнулся от боли. Второй раз врезали крепко. Больше пробовать я не стал. Не хотите, как хотите. В конце концов, я сделал все и даже больше. И если здесь не оценят мои подвиги, что же, потом они точно пожалеют о своих действиях, как только рапорт об этом происшествии ляжет на стол того, кто поумнее и посообразительнее.

Остаток пути я провел, глядя на волны, вдыхая свежий морской бриз, столь разительно контрастирующий с тяжелым, неживым воздухом субмарины. Нет, увольте меня от подобных путешествий! Все, что угодно, лишь бы не замкнутое, тесное пространство плавающего смертоносного гроба. Даже малюсенькая камера с крохотным окном, ведущим в тюремный двор, из которого временами дует легкий ветерок, лучше, чем нагоняющее тоску внутреннее пространство подводной лодки.

Так я искренне полагал… ровно до того момента, пока судьба не сыграла со мной в очередную игру под названием: «Хотел? Получай!»

Я думал, что мы идем в Кронштадт, но катер обогнул Котлин и понесся дальше в сторону видневшегося впереди Васильевского острова.

Мне так и не дали объясниться. Как только катер причалил к пирсу, меня под руки вытащили наружу и тут же сунули на заднее сиденье «ГАЗ-67Б» с вырезами вместо дверей. По бокам, крепко зажав меня с обеих сторон, сели два бойца. Капитан устроился впереди. Тент сверху был поднят, дверные вырезы задернули брезентом, и машина резво тронулась с места, разбрызгав во все стороны грязь.

Погода стояла по-настоящему осенняя — все же ноябрь месяц. Видно было, что дожди здесь шли долго, почти не прекращаясь. Небо задернулось серой пеленой с черными грозовыми облаками на самом горизонте. Но мне казалось, что я уже чувствую дыхание приближающейся зимы — слишком промозгло дул ветер, словно пронизывая насквозь всю мою сущность.

Я непроизвольно поежился. Ох уж этот Питер и его окрестности — всегда тут так. Сколько бы я ни приезжал прежде в этот город, он каждый раз встречал меня туманом и дождем, даже в самой середине лета. Нет, ходили слухи, что и здесь иногда выглядывает солнце, но я не знал людей, кто бы видел его воочию хоть однажды. Более того, я не знал даже тех, у кого имелись подобные знакомые счастливчики.

Оглядеть окрестности из машины не получалось — мои сопровождающие не давали мне даже шевельнуться, куда уж там рассматривать достопримечательности. Но ничего, надеюсь, позже еще представится случай побродить по городу.

Мы на всех парах гнали куда-то вперед, кажется, проехали по мосту, потом тряслись по мостовой, но скорость водитель не снижал. Наконец, машина свернула в неприметный двор, окруженный высоким кирпичным забором, и остановилась у вытянутого двухэтажного серого дома с зарешеченными окнами.

Капитан вылез первым, с удовольствием потянувшись, потом выбрался один из бойцов, и тут же меня буквально вытолкнули наружу.

— Осторожнее нельзя⁈ — недовольно вырвалось у меня, и тут же я пожалел о сказанном, в очередной раз согнувшись пополам от сильного удара в солнечное сплетение.

Вот же мерзавцы! За что⁈..

Пытаясь восстановить дыхание, я вспомнил свои прежние встречи с представителями СМЕРШа и осознал, как же мне тогда везло. Но, кажется, моя удача закончилась. Эти сегодняшние были не такие вежливые, и с врагом, за которого меня принимали, даже не пытались церемониться.

Судя по всему, я попал в руки контрразведки Военно-морского флота, где главным был комиссар Гладков. До этого же я всегда имел дело с людьми Абакумова — начальника Главного управления контрразведки СССР. Скажу честно, флотские мне понравились меньше, больно уж крепко и не раздумывая били.

Нет! При первой возможности уберусь как можно дальше от моря! Я — человек равнин, не люблю ни горы, ни воду. Мне бы в танк, там я чувствую себя, как дома…

Был бы у меня именной пистолет — подарок Берии, да документы, ордена и медали, глядишь, отнеслись бы к моей личности иначе. Но, увы, все сгорело, когда «Уралец» принял свой последний бой. Точнее, оружие могло и уцелеть, но вряд ли кто-то вытащил его из обгоревшей груды железа, в который превратился наш танк.

Так что предъявить местным контрразведчикам, кроме слов, мне было нечего. А на слово тут не верят. Мой фальшивый паспорт же, наверняка, вызвал лишь еще большее подозрение. Зря я его вообще не выкинул.

Охрана на входе в здание была не слишком серьезная — лишь один боец топтался у дверей. Но над самим домом была натянута маскировочная сеть — видно, его причислили к стратегическим объектам, и таким образом пытались уберечь от бомбардировок.

Капитан пошел первым, мне же вновь заломили руки за спину, щелкнули браслеты наручников, и я мог видеть только грязную землю под ногами на пару шагов вперед.

Мы зашли в здание. Внутри было даже холоднее, чем снаружи, пахло затхлостью и плесенью.

— В допросную его! — услышал я приказ капитана.

Меня поволокли дальше по коридору, так и не давая возможности осмотреться. Я прикидывал шансы. Смогу ли освободиться в случае чего? Держали меня двое — им неудобно в узком коридоре. Полшага вперед, чтобы один из бойцов чуть ослабил хватку и потерял равновесие, потом резко крутануться на месте и пнуть второго по колену, затем достать ключи, снять наручники, отобрать пистолет, а дальше… впрочем, нет. Не время.