Боксер-4: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович

Наконец, пацаны, толпившиеся возле Лемешева, начали расходиться. Бабушкин и Слава обнялись, как старые приятели, о чем-то поговорили, но на приглашение отлучиться Денис ответил твердым отказом. Честно говоря, я был удивлен, что Лемешев говорит об этом так открыто.

— Пойдем накатим, — чуть ли не во весь голос произнес он, сжимая в объятиях Бабушкина. — У меня тут заныкано недалеко.

— Да нет, ты чего, — отмахнулся Денис. — Какое «накатим», у меня сейчас взвешивание, а потом я в запасных буду сидеть.

— Ну так в запасных же, а не на ринг пойдешь, — не сдавался Лемешев. — А то ты не знаешь. Скорее всего, весь турнир там и просидишь, какая разница. За встречу, а? — он изобразил знаменитый жест кулаком с разогнутыми мизинцем и большим пальцем

— Извини, но не пойду, — Бабушкин наконец высвободился из его объятий, и по его лицу можно было понять, что это общение не приносило ему никакого удовольствия. — Я из-за таких вот «за встречу» уже на турнир не допущен, чтоб ты знал. И не хочу, чтобы так продолжалось и дальше.

— Ну и чего? — искренне удивился Лемешев. — Это дело житейское. Сам знаешь — сегодня не допущен, завтра допущен, потом опять нет. А потом, это же конкуренция! Они чувствуют, что ты сильнее, чем остальные бойцы, и боятся тебя выдвигать! А то, если сразу станет видно, что остальным рядом с тобой делать нечего, то зачем их тогда содержать? Обычная история для лидера. Так что не бери в голову! Пойдем, говорю, я там и закусочки приготовил!

— Я сказал — не пойду, значит, не пойду, — уже немного раздраженно ответил Денис. И, увидев изумленное лицо своего собутыльника, добавил: — Знаешь, я тут подумал над этим и решил, что спорт для меня все-таки важнее. Поэтому я вообще решил завязать с этим делом. С концами, все.

«Ну надо же», — отметил про себя я. «Неужели задумался? В общем-то, сейчас действительно самое время завязывать — потом уже будет слишком поздно».

Бабушкин отошел от Славы и вернулся в свою очередь. А бывший чемпион так и остался стоять с удивленным лицом. Ему было невдомек, как это так — собутыльник, никогда не отказывавшийся «раздавить» бутылочку-другую под хорошую закуску и душевные разговоры ни о чем, вдруг ни с того ни с сего отказывается выпить. Ему-то самому, конечно, казалось, что выпивку вполне можно совмещать со спортом и все его неудачи не имеют к ней никакого отношения.

— Во даёт, — хмыкнул Лемешев, провожая взглядом Бабушкина.

Вообще, с Лемешевым я был когда-то знаком, можно сказать, заочно. В 1980 году он был назначен тренером в группу советских войск, дислоцированную в ГДР.

Там он продолжал заниматься спаррингами со своими подопечными… зря. После возвращения из Германии он уже никогда не возвращался к спорту, получив инвалидность. Грустная и горькая судьба когда-то прославленного спортсмена.

Но пока что он стоял недалеко от меня — еще молодой, популярный, не до конца потративший свое здоровье. Я решил не упускать такого шанса и поговорить с ним.

— Доброго дня! Меня зовут Михаил, — я с удовольствием пожал руку чемпиона. — Я давно наблюдаю за вашими боями и хотел вас кое о чем спросить.

— Пожалуйста, — как и большинству знаменитостей, чей звездный час уже позади, Лемешеву льстило любое внимание к его персоне и былым заслугам. — Что ты хочешь узнать?

— Меня так восхищает этот ваш удар, — заговорил я, — ну вот этот, когда вы правой ударной рукой убираете руку соперника от подбородка, и тут же, мгновенно, этой же правой рукой его бьете коротким. Научите меня?

Я старался говорить как можно более увлеченно. Честно говоря, помимо искреннего интереса, был у меня еще и другой умысел. Мне хотелось отвлечь его от выпивки — хотя бы один раз, хотя бы только на сегодняшний день. Все мы помним теорию о том, что каждое наше действие, пусть даже самое незначительное, кардинальным образом изменяет ход событий, так почему бы не попробовать эту теорию в действии?

Лемешев внезапно выпрямился, и на мгновение мне показалось, что у этого человека нет и не было никаких проблем со здоровьем. Передо мной стоял прославленный спортсмен, чемпион, кумир молодых боксеров, по праву гордящийся своими достижениями. Уж не знаю, мои ли слова так на него подействовали, или на контрасте с поведением Бабушкина его собственное поведение показалось ему неправильным, но в этот момент, как мне показалось, у него немного изменились даже черты лица.

Так или иначе, Слава с готовностью продемонстрировал упомянутый удар не только мне, но и всем пацанам, столпившимся вокруг нас. Он с готовностью встал в стойку и разобрал весь прием в деталях, да еще с несколькими вариантами реакции противника. Каждое свое движение чемпион сопровождал подробным объяснением того, что, как и для чего нужно делать. Честно говоря, у меня возникло ощущение, что Лемешев дорвался до внимания к себе и теперь хотел использовать подвернувшийся момент как можно полнее. И это ему удалось: увидев, как знаменитый Лемешев демонстрирует свой коронный удар, вокруг нас моментально столпились начинающие бойцы, жадно впитывавшие каждое слово и каждое движение чемпиона. И правильно: у мастеров всегда есть чему поучиться и что перенять. Пусть даже для кого-то они — герои вчерашних дней, но можно взять у них базу и идти дальше, развивая и совершенствуя полученные знания.

А когда этот импровизированный мастер-класс был окончен, и зрители разошлись, оживленно обсуждая увиденное, я аккуратно отвел Лемешева в сторону, заявив, что хочу сказать кое-что ему лично, без свидетелей. Слава был очень удивлен таким подходом — может быть, именно поэтому и согласился отойти в сторонку без всяких возражений.

— Послушай, Слава, — начал я, перейдя для доверительности на «ты». — Все знают, что ты крепко выпиваешь. Да не бойся ты, я не собираюсь про тебя слухи распускать, — заверил я, заметив, как забегали его глаза. — Я не для этого тебя отозвал. Я просто хочу тебе сказать, что если ты продолжишь так пить, то закончишь очень плохо и очень рано. Сейчас перед тобой есть два пути, два варианта развития событий. Или ты окончательно спиваешься, и все очень скоро забывают, что когда-то был такой спортсмен Слава Лемешев. Или ты завязываешь с этим делом прямо сегодня же, начинаешь снова тренироваться, отбираешься в СССР и снова сражаешься уже на следующих Олимпийских играх! А тебя ждут, Слава! Тебя любят и ждут!

Лемешев смотрел на меня хмуро и молчал. Разговор этот явно было ему неприятен. Я мог только предполагать, какие мысли сейчас роятся в его уже, к сожалению, проспиртованном мозгу. Из своего тренерского (да и простого житейского) опыта я знал, что сформировавшегося алкоголика практически невозможно чем-либо пронять. Если зависимость зашла так далеко, что из-за нее начинает рушиться карьера и отношения с людьми, то вряд ли тут можно что-то сделать. Но все же были — пусть единичные, но были! — случаи, когда человек хватался за свое любимое дело, и именно оно (разумеется, при поддержке близких и друзей) давало ему силы, чтобы вытащить себя из этой алкогольной пропасти. Как знать, может быть, в случае с Лемешевым этот способ тоже сработает? Как-никак он действительно жил боксом, если, будучи любителем, смог стать олимпийским чемпионом. Вдруг мне все-таки удастся сделать доброе дело и изменить к лучшему ход событий, раз уж судьба забросила меня обратно в это время?

— Миха! Ну ты где гуляешь-то? — раздался из коридора голос Сени. — Твоя очередь через одного уже!

Блин. С этими душеспасительными беседами и встречами с чемпионами я совсем забыл, что вообще-то здесь я стою в очереди на взвешивание! Лемешев мне ничего не ответил, и уже сам факт этого угрюмого молчания говорил о том, что он и сам все прекрасно понимает и, может быть, как раз какого-то пинка со стороны ему и не хватало. Во всяком случае, мне очень хотелось на это надеяться. По моим представлениям, не должен человек, обладающий очевидным незаурядным талантом в своей профессии, опускаться на самое дно. Тем более в том возрасте, когда он может еще очень многое успеть сделать. Как говорится, кому многое дано, с того многое и спросится. Но… Все, что я мог для него сделать, я сделал, теперь же пора было возвращаться к собственным задачам.