Римлянин. Книга третья (СИ) - RedDetonator

— Мимо не проедешь, если вдоль Волги будешь держаться, — заулыбался корчмарь. — Уже два года брата не видел, писаря попросил письмо справить…

«Какъ брата звать?» — написал Таргус.

— Трофим Селёдкин, — ответил корчмарь. — Живёт на въезде в Воскресенское.

Таргус принял письмо, откланялся и пошёл на выход.

Доставка письма его не обременит. К тому же, если все эти путешествия станут достоянием общественности, корчмарь сможет похвастаться, что лично отправлял царя с письмом к брату.

Таргус бы много заплатил за то, чтобы написать хотя бы одно письмо родным. Отец бы обязательно держался холодно, не показывая эмоций на публику. Потому что недостойно истинного римлянина. Но в душе был бы рад, Таргус чувствовал это. Мать бы эмоций не скрывала, потому что являлась одним из немногих в бесконечности миров, кто любил его от начала и до конца. Братья… С братьями он поддерживал хорошие отношения, но только до тех пор, пока не подвергся курсу психокоррекции. Он вообще после этого разорвал со всеми всяческие контакты. Альтер эго считало привязанности слабостью.

В чём-то эта версия Таргуса Виридиана была права. Привязанности делают тебя уязвимее. Но это не значит, что надо разрывать все контакты и не поддерживать никаких отношений ни с кем. Одному трудно…

Таргус покинул Саратов, потому что чувствовал, что скоро «начнётся». Стихийные бунты начинаются и заканчиваются одинаково: сначала все рады, людям кажется, что теперь-то они наконец что-то решают и пора показать всем и всё. А вот где-то в середине, то есть, в случае с мятежным Саратовым, сейчас, почти ко всем приходит осознание, что что-то идёт не так и все эти активные действия с громкими заявлениями практически ни к чему не ведут. Народные вожаки, если уж сумели возвыситься над толпой, тонко чувствуют такие моменты и быстро находят «виноватых». Сегодня вот казнили «мятежников», а завтра начнут искать «подозрительных». И Таргус являл собой идеальную кандидатуру для неизбежного в ближайшее время террора.

Надо ехать в эту непонятную Малыковку и залечь там на дно на ближайшие пять суток.

//Королевство Дания, г. Фредерисия, центр, 7 января 1748 года//

Дева- легионер Мариастелла Джемини перезарядила винтовку, прицелилась и произвела выстрел.

Снова открыть затвор, отвернуть голову от облачка порохового дыма, дунуть в казну, чтобы избавиться от не прогоревшей патронной бумаги, а затем заслать новый патрон и вставить капсюль. Взведение курка — можно стрелять.

Предыдущая её жертва заползла за угол дома и отдавала там Богу душу.

Городские бои шли уже вторые сутки. Напряжённо, томительно. Потери в сводном легионе высокие, но не выше, чем в I-ом «Фиделис».

В них никто не верил. В глазах высшего командования Стелла видела скептицизм, но его как водой смыло после первого серьёзного боя. Они доказали, что физические кондиции — это не решающий фактор. Когда у тебя есть надёжная винтовка и длинный штык на ней, не слишком важно, есть у тебя яйца или нет.

Датчане не собирались сдаваться, ведь у них ещё есть норвежская армия и ещё какие-то союзники.

Штурмом города руководил Его Императорское Высочество Карл Фридрих, маленький полководец, спасший их подразделение во время генерального сражения с датчанами. Стелла стояла в день битвы в первых рядах первой когорты и уже готовилась достойно принять смерть, когда их маленький генерал нанёс свой удар двумя когортами I-го легиона.

Скажи кто-то Стелле пару лет назад, что в 1748 году она будет биться в первых рядах грозных легионов легендарного императора Карла Петера I, а не ждать, пока отец устроит её, повыгоднее для себя, замуж за какого-нибудь средней руки приказчика, она бы лишь скорбно улыбнулась.

Но год назад во Флоренцию прибыли какие-то люди, оказавшиеся в итоге вербовщиками, и заплатили отцу серьёзные деньги за то, что он отдаст Стеллу в Шлезвиг, в армию. Он бы никогда не согласился на такое, если бы не был очень жадным. Вербовщики, узнав, что Стелла в свои семнадцать лет хорошо владеет латынью и даже умеет читать и писать на ней, заплатили за неё двести рейхсталеров, то есть около ста семидесяти скудо.

«Это огромные деньги», — подумала Стелла. — «Хватит, чтобы Леон отучился на скульптора».

Далее она заколола штыком выползшего из руин здания датского недобитка.

— Сбор, — хлопнула Стеллу по наплечнику декан Монтойя.

Стелла кивнула и направилась вслед за деканом.

— Барышни! — оскалил белоснежные зубы центурион Гейдрих. — Хорошо поработали! Но это ещё не всё! Даны до сих пор не поняли, что это больше не их город, поэтому продолжают сидеть в укреплённом доме в квадрате А21! Артиллерия дом не берёт, эти ублюдки уже благополучно пережили целых три артобстрела! Надо подкатить к ним поближе несколько орудий и спалить к чертям спецбоеприпасом! Есть добровольцы⁈

Спецбоеприпас — это зажигательные снаряды к лёгким орудиям. Злые штуки, непредсказуемые. Нередки разрывы в стволе, что чревато гибелью или тяжёлыми увечьями для обслуги. Рискованное дело, но Стелле надо было показать себя. Она уже давно намерена войти в личную охрану маленького Карла Фридриха. Конкурс среди первой когорты уже объявлен, поэтому пара лишних баллов не повредит…

— Я, центурион! — вышла вперёд Стелла.

— Почему-то не сомневался, легионер Джемини! — усмехнулся центурион Гейдрих. — Ещё кто-то⁈

Дурной пример заразителен, к тому же, не одна Стелла хочет подняться вверх по карьерной лестнице.

В итоге набралось двадцать человек.

— Берите осадные щиты! — дал команду центурион. — Если не обосрётесь и не передохнете бесславно, то будьте уверены, подам вас всех на Третьего Мужика!

Медаль Мужества, среди легионеров именуемая просто «Мужиком» — низшая легионерская награда. Имеет три степени. Несколько девиц уже умудрились получить по третьей степени во время генерального сражения, но многие из них, вдобавок к медали, получили тяжёлые ранения. Тут же риск, конечно, есть, но всё может обойтись лёгким испугом.

Стелла получила свой осадный щит. Это десятикилограммовая пластина комбинированной стали, предназначенная для улавливания даже самых мощных пуль. Далеко такой не утащишь, но порой без него вообще никак.

Датчане пытались держать побережье, чтобы хоть как-то отсрочить захват города и позволить своим товарищам эвакуироваться в Миддельфарт, что на том берегу пролива Бельт. Они отчаянно дрались за каждый дом, но они так защищать фортификации не могут, как в тренировочном лагере «Диана» учат их брать.

Орудия были подготовлены, Стелла заняла место рядом с наводчиком, воткнув основание щита в специальное крепление на орудии. В её щит воткнула основание своего щита декан Монтойя, а в её следующий и так далее.

Девы-легионеры сформировали вокруг орудий полусферы из щитов и начали продвижение к неприятному дому, решившему биться до конца.

На цокольном этаже крепкого дома располагалась артиллерия, картечью смывающая любых нападающих, но есть надежда, что наводчик не сплохует и сумеет вовремя засандалить в окошко зажигательный снаряд.

Триста метров. По щитам защёлкали свинцовые шарики. Кто-то болезненно вскрикнул, декан Монтойя смачно припечатала противников очень жестоким матом, но вроде бы ранение несерьёзное и никто из строя не выбывает.

Наводчик, неизвестная дева в артиллерийской форме, постучала по наплечнику декана.

— Стоять, — сказала она.

Легионеры синхронно остановились.

Покрутив винты наведения, дева-артиллерист произвела выстрел, засадив снаряд аккурат в крайнее правое окошко цоколя. Внутри пыхнула вспышка, но за этим последовала незамедлительная реакция в виде картечного залпа на предельной дистанции. Тяжёлые свинцовые шарики с силой шарахнули по щитам. Настолько сильно, что у Стеллы отсушило руку.

— Ещё давай! — распорядилась декан Монтойя.

— Не стони под руку, — отмахнулась от неё дева-артиллерист. — Сейчас будет.